Курс на Россию, погубивший гетмана
То, что происходит сегодня на Евромайдане, — точная копия событий почти столетней давности. Украинцам тогда тоже приходилось слушать речи про таможенный союз с Россией, надеяться на реакцию западноевропейских лидеров, после чего поднять восстание и организовать государственный переворот.
Положение Украины 95 лет назад значительно отличалось от ее сегодняшнего статуса. Тогда, в 1918-м, Европу сотрясала война, все границы были зыбки. А украинское государство едва-едва образовалось.
Начиная с марта, на его территории находилась почти полумиллионная германо-австрийская армия, контролировавшая выполнение условий Брестского мира. Ее первоочередной задачей было обеспечение вывоза продуктов и сырья. Сообразно с этим оккупантам была выгодна стабильная обстановка в Украине.
Мирный островок посреди бури
В конце апреля на смену правительству Центральной Рады пришел гетман Павел Скоропадский. Он должен был считаться как с немцами (по сути, приведшими его к власти), так и с местным бизнесом, который представляло олигархическое объединение "Протофис" — Союз промышленности, торговли, финансов и сельского хозяйства.
Но даже в этих условиях гетман старался всеми возможными способами укреплять украинскую государственность, формировать ее необходимые признаки: границы, учреждения, символы, язык и другие.
В ту пору Украина казалась островком мирной и сравнительно сытой жизни среди воюющего и голодающего окружения. Сюда стекалось множество состоятельных беженцев из революционной России.
Они заполнили в Киеве все гостиницы и квартиры, мечтая подольше продержаться на немецких штыках.
Гетманское правительство выпустило даже билеты долгосрочных государственных обязательств с доходом 3,6% годовых. Эти ценные бумаги, как и приложенные к ним купоны полугодовых выплат, поступили в денежное обращение и были объявлены действительными аж до 1933 года.
"Ведь этак невозможно"
Несмотря на относительное внешнее спокойствие, обстановка в Украинской Державе со временем становилась все более напряженной. Одной из главных причин тому были экономические факторы.
Так, сельское хозяйство было зажато в тиски условий договора с оккупантами, которым доставалось 35% урожая. Крестьяне мечтали об аграрной реформе, о разделе помещичьих земель.
Однако имущие слои, поддерживавшие гетманат, не были заинтересованы в этом. После долгих обсуждений были предложены затяжные мероприятия по принудительному выкупу крупных (свыше 200 десятин, т. е. около 220 га) землевладений в особый фонд Земельного банка для обеспечения малоземельных хлеборобов.
Но этой реформе почти до последнего момента противились латифундисты, порождая в крестьянской массе возмущение против гетмана.
Тогдашний бизнес преимущественно сводился к банальным спекуляциям. Деньги обесценивались. Власти печатали новые и новые бумажки, вызывавшие массовое недоверие. Осенью 1918 года при сравнении стоимости товаров и услуг с дореволюционными обнаруживалось повышение на порядок, а то и на два порядка.
Скажем, в Киеве тариф на воду поднялся в 8 раз, электроснабжение и трамвайные билеты подорожали вдесятеро, кровельное железо — в 40 раз, масляная краска — в 65 раз и т. п.
Характерный пример беспрерывного роста цен на товары первой необходимости — диалог из романа "Белая гвардия" Михаила Булгакова между домовладельцем Лисовичем (по прозвищу Василиса) и молочницей Явдохой, которую автор изобразил как знамение грядущих перемен:
"— Пятьдэсят сегодня, — сказало знамение голосом сирены, указывая на бидон с молоком.
— Что ты, Явдоха? — воскликнул жалобно Василиса. — Побойся бога. Позавчера сорок, вчера сорок пять, сегодня пятьдесят. Ведь этак невозможно.
— Що ж я зроблю? Усе дорого, — отвечала сирена, — кажуть на базаре, будэ и сто".
Правительство гетмана рассчитывало хотя бы сохранить политическую стабильность в надежде на будущий подъем экономики. Однако лавировать в международных бурях было невероятно трудно.
Федеративная грамота
Осенью 1918-го стало ясно, что германский блок терпит поражение в Первой мировой войне. 9 ноября немецкого кайзера Вильгельма II свергли с престола. Павел Скоропадский понимал: судьбы Европы будут теперь зависеть от победителей — стран Антанты.
С самого начала державы Согласия не скрывали, что намерены восстановить дооктябрьскую Россию. С учетом этого гетман должен был строить свой новый политический курс. И он решился на радикальные действия.
14 ноября Скоропадский подписал грамоту "Ко всем украинским гражданам и казакам". Речь шла о будущем статусе Украины как автономии в составе федеративной России после ликвидации там большевистского режима. В грамоте говорилось:
"Среди остальных частей многострадальной России на долю Украины выпала сравнительно более счастливая участь. Украина первая водворила у себя начала порядка и законности. При дружеском содействии центральных держав она сохранила спокойствие по настоящие дни...
Ей первой надлежит выступить в деле создания Всероссийской федерации, конечной целью которой явится восстановление Великой России. В достижении этой цели лежит залог благополучия, как всей России, так и обеспечение экономического и культурного преуспеяния всего украинского народа на прочных основах национально-государственной самобытности".
Одновременно было сформировано новое правительство, за время гетманского режима уже четвертое — и последнее. Премьер-министром стал бывший царский чиновник, приверженец Антанты и ставленник "Протофиса" Сергей Гербель.
Новый премьер уверял, что будущая федеративная Россия делегирует автономиям достаточно широкие полномочия. По поводу государственного языка он ответил: "Этот вопрос остается открытым. Пока министерства ведут свою переписку по-украински".
Можно сказать, что с учетом реальной обстановки был сделан перспективный шаг. Действительно, годом ранее в 3-м Универсале Центральной Рады тоже шла речь о федерации с Россией, так что "программа-минимум" выполнялась. С другой стороны, вмешательство Антанты еще не гарантировало свержения большевиков, а в этом случае независимая Украина приобретала для Европы особое значение в качестве разделительного кордона с Советской республикой.
Но позитивный результат мог быть достигнут только при сплоченном украинском обществе. На деле же все вышло наоборот. Враждебные гетману украинские политики использовали федеративную грамоту для яростной агитации против него.
В "Днях Турбиных" и на самом деле
Еще накануне подписания грамоты в одном из кабинетов Министерства путей сообщения, которое находилось в особняке по нынешнему бульвару Тараса Шевченко, 34, тайно собралась группа оппозиционеров — противников объединения с Россией.
Они договорились о курсе на всеукраинское восстание против гетмана и выбрали Директорию во главе с писателем-политиком Владимиром Винниченко и при участии "главного атамана" Симона Петлюры.
Узнав о федеративной грамоте, сторонники Директории распространили по Киеву свое воззвание, призывая народ к оружию против "изменника-гетмана", а сами поспешили в Белую Церковь, где могли опереться на подразделения сечевых стрельцов.
Чувствуя, что свои воинские силы ненадежны, гетман Скоропадский объявил о формировании русских добровольческих дружин. К приверженцам "единой неделимой" был обращен лозунг: "Восстанавливайте Россию! Защищайте Украину!" Однако наспех организованные части не оправдали надежд. В конце ноября повстанцы подошли к Киеву, и уже в декабре гетманский режим рухнул.
Известная сцена в пьесе Булгакова "Дни Турбиных" посвящена бегству гетмана из собственного дворца под видом якобы раненого немецкого офицера с забинтованной головой. Но это, можно сказать, один из мифов Гражданской войны. Судя по воспоминаниям участников событий и самого
Павла Скоропадского, он нашел приют в гостинице "Палас" (или "Паласт-Отель", ныне "Премьер Палас"), где находились тогда несколько дипломатических резиденций. Укрывшись у посла Турции, гетман написал акт отречения. Затем сотрудники немецкой миссии вывезли его из Киева.
В город вошли войска Директории во главе с Петлюрой и Винниченко. Многие украинцы шумно приветствовали их, радуясь разрыву с "москалями". Да только патриотических лозунгов оказалось недостаточно. Разрушив гетманскую державу, Директория сама не сумела построить жизнеспособное государство.
Не удалось решить острые социальные вопросы. Международные позиции были потеряны: Германия и Австрия сошли с арены, а Антанта, утратив интерес к разобщенным украинским политикам, оказывала поддержку белогвардейцам и Польше. Итогом долгих кровопролитных событий стало установление на основной части Украины большевистской власти и подчинение Москве...
Таможенный союз — в 1918-м!
Когда в октябре 1918 года был сформирован третий гетманский кабинет, должность министра торговли и промышленности в нем досталась видному сахарозаводчику и землевладельцу Сергею Мерингу (он сохранил свой портфель и в следующем правительстве Гербеля). Он был сыном известного в Киеве врача, профессора Федора Меринга.
Его министерство в то время занимало помещение нынешнего Института геологии по улице Столыпинской (теперь Олеся Гончара), 55-б.
Корреспондент газеты "Киевская мысль" взял у вновь назначенного министра интервью. Тот подчеркнул свою беспартийность и отметил, что пришел в правительство, будучи противником "искусственного сдерживания границ экономической деятельности народа". Развивая эту тему, Сергей Меринг прибегнул к риторике, поразительно напоминающей нынешнее время:
"Для содействия развитию торговли и промышленности необходимо будет осуществить целый ряд неотложных мероприятий... Весьма важным является правильная тарифная и таможенная политика, которая должна быть направлена на защиту слабой украинской промышленности от засилия западноевропейской и к установлению хотя бы таможенного союза между Украиной и остальными частями бывшей Российской империи. Без такого союза Украина должна будет, с одной стороны, конкурировать с Западной Европой при сбыте своих продуктов в остальной части России, с другой стороны — Украина явится полем эксплуатации для западноевропейской промышленности, не удерживаемой конкуренцией российской промышленности".
