Романтики Евромайдана
Евромайдан в Киеве "засветил" несколько новых имен общественных активистов, которые ранее заметными политическими игроками не были. Представители первого вице-премьера Сергея Арбузова уже обзванивали их с приглашением на чаепитие: правительственным политикам интересно, кто они — свежие лица Майдана. Приглашают неформальных лидеров в свои ряды и оппозиционные партии. Но готовы ли "новички" участвовать в специфической украинской борьбе за власть, и намерены ли они менять ее в соответствии со своим видением? "ВД" решила поискать ответы на эти вопросы у них самих.
На втором этаже захваченного митингующими Дома профсоюзов на Майдане Незалежности вот-вот начнется пресс-конференция лидеров Штаба национального сопротивления Виталия Кличко, Олега Тягныбока и Арсения Яценюка. От количества журналистов, фото и телекамер рябит в глазах. Последние секунды ожидания штабистов особо напряженные, поэтому по команде "Минутная готовность!" зал "взрывается" сотнями фотовспышек.
Уже после выступления оппозиционных лидеров одна из организаторов пресс-конференции упрашивает журналистов не расходиться, заявляя, что сейчас выступят те, благодаря которым и состоялся Евромайдан — гражданские активисты.
Однако настойчивых призывов взволнованной девушки уже никто не слышит, поэтому свою пресс-конференцию активисты проводят в опустевшем зале.
Многие полагают, что их роль на Майдане исчерпана, хотя это не так. Оппозиция по-прежнему нуждается в помощи общественных лидеров, усилиями которых можно координировать действия тысяч все еще аполитичных людей, стоящих на Евромайдане.
И хотя таких становится все меньше, активисты уверены: если политики не будут прислушиваться к их мнению, для них не составит особого труда забрать студентов с Майдана.
То, что Евромайдан перестанет быть аполитичным, стало ясно накануне саммита "Восточного партнерства" в Вильнюсе, когда оппозиция, теряющая своих поклонников на Европейской площади, решила примкнуть к студенческому протесту на Майдане Незалежности.
Гражданские активисты не возражали, выставив политикам лишь одно условие: на период протеста забыть о партийной символике и лозунгах. И хотя данное требование вызвало бурю негодования у "свободовца" Олега Тягныбока, оппозиция согласилась.
Правда, выдержки у политиков хватило ненадолго. По данным "ВД", уже вечером перед саммитом управление Майданом перешло из-под контроля гражданских активистов в руки оппозиции.
Впрочем, другого сценария быть и не могло, поскольку должного опыта для организации дальнейших действий обиженной толпы у общественных активистов не оказалось. И уж тем более не было понятно, как выражать требования сотен тысяч возмущенных граждан на государственном уровне.
Другое дело — оппозиционеры, наконец-то дорвавшиеся до внимания толпы. У них и для управления митингом ресурсов достаточно, и портить настроение представителям нынешней власти они могут не только у зданий госорганов, но и непосредственно в самых высоких кабинетах. Правда, омрачает эту перспективу несколько загадочных и крайне неоднозначных событий.
Как удалось выяснить "ВД", о высокой вероятности разгона Евромайдана в ночь с 29 на 30 ноября его организаторы знали. Один из их числа даже предупредил отдельных студенческих лидеров о готовящейся акции милиционеров. Те, в свою очередь, стали рваться на сцену, чтобы поставить в известность людей на Майдане. Но студенческих активистов к народу никто не пустил.
Все, что оставалось студентам, — обзвонить знакомых и попросить покинуть Майдан. Благодаря этому к моменту начала кровавой потасовки с участием "беркутовцев" митинговать осталось порядка 300 студентов.
Еще более подозрительно выглядит то, что вечером накануне налета силовиков с главной площади страны предусмотрительно убрали "самое дорогое" — сцену и звуковую аппаратуру, которая, по словам самих активистов, принадлежала оппозиции.
Как бы там ни было, но общественная деятельность новых лиц Евромайдана незамеченной не осталась. У некоторых из "засветившихся" на Майдане наверняка есть перспектива со временем оказаться не только в политике, но и во власти.
"Я очень надеюсь, что среди этих людей появятся новые лидеры, — признается Кость Бондаренко, политолог, работающий с чинами Администрации президента. — Потому что они уже не хотят следовать формату старых политиков. Если власть они ненавидят, то оппозицию презирают. А это значит, что может появиться новое качество политики. Я сомневаюсь, что они выдвинут общего лидера к 2015 году, но думаю, что могут создать очень мощную политическую силу под выборы 2017 года, которая будет задавать тон будущему парламенту".
Сбудутся ли прогнозы политолога, покажет время, но опыт украинских революций очевиден: не столь важно, кем в действительности являются их организаторы. Куда большее значение имеет удача оказаться в нужном месте и в нужное время.
В этом номере "ВД" решила рассказать о некоторых романтиках Евромайдана, благодаря которым сотни тысяч людей впервые за девять лет вышли на улицу, чтобы высказать свой протест против действий нынешней власти.
Людмила Тягнирядно, студентка Института журналистики КНУ им. Т. Г. Шевченко, 19 лет
Несмотря на столь юный возраст, первокурсница Людмила поразительно быстро и легко влилась не только в студенческий актив своего института, но и в общественную жизнь Киева.
Именно она оказалась среди главных организаторов мобилизационных групп, которые ходили по вузам столицы и призывали студентов выйти на Майдан.
Пока активистка о политической карьере даже не задумывается. Ее цель — реализоваться в журналистике.
Кто к кому первый обратился: студенты к организаторам Майдана или организаторы к вам?
— Мы вдвоем со студенткой Киево-Могилянской академии 22 числа пришли на Майдан и увидели, что там мало людей. Тогда мы предложили Егору Соболеву свою помощь. Он нам ответил: "Бразды правления отдаю в ваши руки. Можете делать все, что хотите".
Мы тут же обзвонили студентов, после чего в "Могилянке" собрался координационный совет. Потом там объявили забастовку. Это было здорово.
Потому что если один вуз объявил забастовку, к нему могут подключиться и другие. Мы собрались цепочкой по всему Киеву и пошли на Майдан.
Вам там поручили какие-то обязанности?
— На самом Майдане никто не знал, что делать. Поэтому мы создали Центр регистрации студентов, где просто записывали имена, фамилии и контактный данные всех, кто соглашался агитировать. За два дня в нашем списке набралось больше ста человек. Потом мы всех обзвонили и предложили собраться.
Как происходила агитация в вузах?
— Мы искали в Facebook и Вконтакте группы разных университетов, студсоветов, бросали им разные ссылки и предлагали присоединиться. Кроме этого просто приходили на пары в Институт журналистики и говорили: "Друзья, собираемся и идем!".
С агитационными материалами нам помогало общественное движение "Відсічь". Они напечатали листовки, которые мы раздавали возле входов в университеты. Мы говорили всем: "Пожалуйста, если вы хотите, если вы сознательны, приходите".
Кто-то говорил, что боится, кто-то обещал присоединиться. Но ни один человек не говорил, что он не поддерживает нас и не придет. Напуганным мы обещали, что защитим их потом. И они поддавались, говорили: "Мы идем".
Как администрация вузов к вам относилась?
— В Институте журналистики все лояльно восприняли. Его директор Владимир Ризун не агитировал, но и не был против. А вот с КИМО возникли проблемы.
В первый день, когда мы со студентами собрались в парке им. Т. Г. Шевченко, к нам подошел директор КИМО и стал говорить: "Вы же третий курс! Вы же знаете, какой внешнеполитический курс нашей страны. Вы что, не понимаете, что этот митинг ни к чему?"
А как студенты реагировали на ваши призывы?
— Желающих поучаствовать была масса. Но в некоторых вузах ребята боялись, против них устраивали репрессии. Администрация угрожала проверками "энок" и несдачей сессии. Но когда началась революция, они поняли, что преподавателей не стоит бояться.
После того как "Беркут" разогнал и избил людей на Майдане, агитировать студентов стало сложнее?
— Нет. Просто теперь их приходится по-другому мотивировать. Подписание Соглашения об ассоциации мы уже провалили, это ясно. Нам казалось, что это такая чистая цель — отстоять евроинтеграцию без политиков. Никому не нравилась ни власть, ни оппозиция. Мы к ним не имели никакого отношения.
Теперь все по-другому. Люди увидели, что в стране революция, что нас бьют. И теперь нельзя делать вид, что ничего не происходит. Это вызывает ярость.
В СМИ появлялась информация о том, что со студентами хотели встретиться представители власти. Это правда?
— Да, звонили студентам из общественной организации "Молодь Демальянса", общественного движения "Відсічь" и Киево-Могилянской академии. У нас был посредник — Европейский студенческий совет. У них были наши контактные данные, и через них с нами связались и сказали: "Правительство хочет провести с вами тайные переговоры в 17:00 в Кабмине".
Требовали по одному представителю от вуза. Названивали раз по тридцать и очень настойчиво требовали встречи. Мы собрались все вместе, обсудили ситуацию и решили, что могут быть провокации.
Что это за встреча без журналистов, без публичности? Мы пришли бы, договорились с ними о чем-то, а они сказали бы, что со студентами все "порешали". От встречи мы отказались.
Глеб Антоненко, общественная инициатива "Воля", 22 года.
Освоив профессию маркетолога в престижном столичном вузе, Глеб не стал работать по специальности. И не пожалел. Общественная деятельность активисту куда ближе, чем работа над продвижением товаров и услуг.
Впрочем, полученные знания по выбранной когда-то специальности оказались очень кстати на новой работе. На Евромайдане юный активист разбирался в специфике разных целевых аудиторий, возглавляя сектор агитации.
Как долго вы находитесь на Евромайдане?
— Я тут с 22 числа, дежурю каждый день: с семи до двенадцати, с семи до трех, с десяти до двенадцати — по-разному.
Чем вы здесь занимаетесь?
— Главная моя задача — агитация, приглашение людей приезжать на Майдан.
Как вы ее реализовываете?
— Мы раздаем все, что можно, включая то, что привозят люди. Вчера нам просто так привезли 350 автомобильных флажков с соединенными флагами Украины и ЕС. Точно не от оргкомитета нам сейчас передали классные листовки, художники привезли креативные наклейки — студентам они очень понравились.
Как вы их распространяете?
— Сейчас мы раздаем наклейки — призыв приходить на Евромайдан. Также раздаем еврофлаера, которые пенсионеры любят распространять по почтовым ящикам, студенты — по вузам и общежитиям. Там четко все написано: требование к президенту подписать Cоглашение об асcоциации с Евросоюзом и то, что нужно каждый день быть на Майдане.
Есть ли у вас желание со временем сменить общественную деятельность на политическую?
— Я занимаюсь общественной деятельностью, и мне это нравится. А потом посмотрим… Очень много факторов. Сейчас, занимаясь общественной деятельностью, мы делаем вещи, которые многие депутаты, к сожалению, не делают.
Александр Положинский, лидер группы "Тартак", 41 год.
Во время оранжевой революции певец и шоумен был одним из героев главной сцены страны. На Евромайдан Положинский вышел с теми же целями — прогнать преступную власть и обеспечить светлое будущее Украине.
Предыдущий опыт не позволяет музыканту расслабиться. Поэтому поклонников он призывает давить не только на власть, но и на оппозицию. На всякий случай.
Как давно вы участвуете в протестах на Евромайдане?
— Официально меня никто не приглашал, я был в концертном туре, а 22 числа возвратился в Киев. Приехал немного раньше, чем планировал, специально чтобы попасть на Майдан, потому как узнал, что здесь началась акция.
В Киеве я пробыл два дня. Поняв, что здесь ситуация неплохо развивается, поехал в родной Луцк, чтобы поддерживать тамошний Майдан.
Два дня я выступал в Луцке, был ведущим, обращался к студентам, к людям, которые вечером приходили на акции. И когда почувствовал, что и в Луцке процесс пошел, вернулся в Киев.
Майдан общественных деятелей сменился майданом политиков. О требованиях активистов уже никто не вспоминает. Началась банальная борьба за власть. Вы уже были участником подобного противостояния в 2004 году. Тем не менее, продолжаете поддерживать оппозицию. Почему?
— Сейчас требование о подписании соглашения с ЕС не может выдвигаться, потому как саммит завершился, и, как говорится, поезд ушел. Мы сможем вернуться к этому вопросу, как только появится возможность.
У нас давно господствует преступный режим. Но настолько циничного отношения к своим гражданам преступная власть (а я на 100% уверен, что она преступная) до сих пор не демонстрировала. И естественно, это очень сильно изменило акценты нашего сопротивления.
Список требований, разумеется, тоже изменился. Да, я допускаю, что борьба за власть присутствует: оппозиция всегда ведь борется с действующей властью. Мое присутствие здесь говорит о том, что я не доволен положением вещей в стране, что я мечтаю и желаю лучшей судьбы для себя как для гражданина Украины, для украинского народа и нашего украинского государства.
Поскольку у меня уже есть опыт, о котором вы только что сказали, я стараюсь склонять людей, рядовых граждан к тому, чтобы мы не расслаблялись, чтобы мы объединяли усилия и оказывали давление на объединенную оппозицию.
И если придет время и эта объединенная оппозиция станет объединенной украинской властью, нужно, чтобы граждане продолжали давить на этих трех людей [Кличко, Тягнибок, Яценюк], которые взяли на себя ответственность за судьбу нашей революции и нашу судьбу фактически.
Не боитесь вновь почувствовать себя использованным?
— Каждый человек в той или иной мере каждый день подпадает под какое-то давление, становится объектом больших или малых манипуляций. Кто-то научился избегать этого давления, кто-то не научился, кто-то жить без него не может.
Это обычный процесс человеческого существования — бороться с манипуляторами, поддаваться манипуляторам и т. д. Конечно, очень не хочется, чтобы нас банально использовали. И именно поэтому я призываю людей.
Задумываетесь о политической карьере?
— У меня нет таких планов. Но вчера я случайно стал политиком. Не в полной мере, но я был вынужден немного им побыть. Бывает, когда ты делаешь выбор независимо от своей воли. Я пока не знаю, чем бы я занимался, если бы был профессиональным политиком. Но я понимаю, что каждый сознательный активный гражданин не может быть вне политики.
Мустафа Найем, журналист, 32 года
Зачинщик Евромайдана, первым в Facebook призвавший людей выйти на главную площадь страны, не ожидал, что на его призыв откликнутся тысячи киевлян.
Впрочем, радость от небывалой отзывчивости простых жителей столицы оказалась недолгой, ведь Майдан в своих корыстных целях теперь могут использовать политики. При этом главный инициатор Евромайдана от его управления самоустранился, поскольку в политику не хочет.
Того аполитичного Евромайдана, который изначально был организован вашими силами, больше нет. Вся власть по координации людей перешла от общественных активистов к политикам. Нет ощущения, что вас просто использовали в корыстных политических целях?
— Любой человек, который скажет вам, что он представляет этот Майдан, — врет. Нет человека, который может сейчас выйти и сказать, что все строимся и маршируем на Банковую, а все его тут же послушались и подчинились. Таких людей нет.
Не потому что они тут плохие или хорошие, или нет авторитетов. Потому что тут не стоит тупое быдло, которое может просто по чьему-то приказу куда-то пойти.
Пройдитесь по людям, спросите, поддерживают ли они все то, что делали и делают эти оппозиционные политические силы? Не думаю, что вы услышите утвердительные ответы.
Поэтому да, я понимаю, что Майдан они пытаются использовать в политических целях, но для меня тут история совсем в другом: мне все равно, какая политическая сила борется за то, за что боремся и мы.
Но вы боролись за евроинтеграцию, а сейчас на Майдане об этом ни слова. Лозунг теперь один — отставка правительства и президента.
— Очевидно, что мне как журналисту не комфортно, что это так. С другой стороны, я уже не участвую в этой истории как координатор, а прихожу сюда как гражданин. И если от меня требуется какое-то участие в организации чего-то, я, конечно, предоставляю посильную помощь.
Какую главную роль, на ваш взгляд, сыграл тот аполитичный Майдан, который организовали вы?
— Давайте признаемся честно: в тот день, когда стало понятно, что никто в Евросоюз не идет, в тот четверг ни одна политическая сила не верила, что выйдут люди. Я знаю об этом точно, потому что я говорил с лидерами партий. И то, что вышли люди без партийных флагов — это, мне кажется, очень большой шаг гражданского общества.
Понятно, что потом все перешло в политическое русло, но идея о том, что изначально мы вышли за Европу, а уже потом против насилия — она осталась. То, что к этому добавили политические символы — окей. Думаю, что в любом случае это все закончится выборами.
Любая история этого Майдана закончится выборами. И я не думаю, что люди, которые сейчас пытаются как-то использовать этот Майдан, получают какие-то политические дивиденды. Их попытки говорят лишь о масштабе этих людей.
На фоне всего происходящего у вас есть отличная возможность сделать политическую карьеру. Когда мы увидим Мустафу Найема политиком?
— Сейчас уже нет сомнений, что, если бы у меня было желание как-то в эту историю включиться в качестве политика, я бы давно это сделал. Но я считаю себя журналистом, поэтому старательно удерживаю себя от этого. То, что случилось в тот день, — это был порыв души, это было искреннее возмущение.
Руслана Лыжичко, певица, народная артистка Украины, 40 лет.
Одна из немногих представительниц шоу-бизнеса, которая оказалась в сердце Евромайдана, координировала его работу с первых дней. Пока другие активисты мобилизовали людей, всех, кто пришел на главную площадь столицы, Руслана зажигала своими пылкими речами.
Не в последнюю очередь именно благодаря ее эмоциональной поддержке люди не только прибывали на площадь, но и не расходились до самого утра.
В отличие от многих активистов, после перехода Майдана под контроль политиков Руслана продолжает активничать. Правда, уже в составе Штаба национального сопротивления.
В последние дни почти каждое свое интервью вы завершаете фразой "Мы победим!". Какой, на ваш взгляд, должна быть эта победа, после которой люди смогут разойтись по домам?
— Если мы не будет говорить "Мы победим!", то следующей фразой будет "Нам конец". Или мы победим, или нам конец. Для меня победа — это то, что вся эта власть сядет в поезд и переедет на отдельный остров. И мы готовы им это устроить. Вот это будет наша победа. Чтобы ни одного не осталось. Ни одного!
Если этой победы, о которой вы сейчас говорите, очень долго не будет, какое развитие событий ждет студенческий Майдан?
— Нет сейчас студенческого Майдана. Нет донецкого Майдана. Нет львовского Майдана. Сейчас есть страна, один-единственный Майдан. Это массовая забастовка, блокирование.
Страна — стоп! Никто не работает. Стоп! Столько, сколько нужно. Пока они не поймут, что им действительно нужно паковать чемоданы. Но нужно понимать, что им есть, что терять. Они будут хвататься на это когтями и зубами. Они нас расстреляют всех, только бы оставить себе это добро.
Парламент не поддержал отставку Кабмина. Как это может повлиять на настроения Евромайдана?
— Люди, вы прекрасно понимаете, что мы сейчас должны идти за оппозицию. Технически у нас сейчас нет другого выхода. Кто там в чью пользу определился — дело каждого. Они сейчас втроем держатся, у нас одно слово — оппозиция. Мы должны идти за ними, потому что они — единственные, кто может подвинуть тех, кто наверху. Я их даже властью не называю.
Обсуждался ли в кругу координаторов Евромайдана сценарий, при котором в случае возникновения в стране беспорядков Россия введет свои войска в тот же Крым для защиты "русскоговорящего населения"?
— Я не ведусь на какие-то слухи и провокации. Сложится ситуация — будем действовать по обстоятельствам. Я, например, понимаю: у меня, как у гражданки Украины, есть право прийти и сделать так, как я хочу.
И еще миллион людей стоит и каждый из них хочет сделать так, как он хочет. Ни у кого нет права мне мешать. Если я хочу устроить мирную забастовку… я же не с оружием пришла! Я пришла высказать свое мнение, свое недовольство. Каким образом еще я могу это сделать?
Я могу только прийти и в мегафон крикнуть "Ганьба!", если по-другому меня не слышат. Они не имеют права нас разгонять.
Будучи народным депутатом в 2007 году вы приняли решение уйти из политики, поскольку она якобы вас разочаровала. Сейчас вы осознаете, что таки вернулись в эту самую политику?
— Нет, я волонтер. Никакого флага, никаких политических лозунгов. Только месседж о европейской цивилизованной Украине. Хотя… Да, в принципе, это политика. Но в политике тогда еще миллион украинцев!
Егор Соболев, общественная инициатива "Воля", 36 лет.
Летом этого года известный журналист объявил об уходе из профессии и окончательно переквалифицировался в общественного деятеля. Евромайдан — не первое место, где Соболеву удалось успешно себя проявить.
Сравнительно недавно имя активиста упоминалось в связи с попытками обезопасить столичный Гостиный двор от застройки. Сегодня все опрошенные "ВД" политтехнологи признаются: Егор Соболев — один из немногих активистов Майдана, способных объединить вокруг себя людей и предложить альтернативу и нынешней власти, и оппозиции.
Для вас это не первый Майдан и не первая акция гражданского неповиновения. Как вы опять оказались в центре конфликта с властью?
— Я пришел по приглашению Виктории Сюмар, увидевшей пост Мустафы Найема. Мы тогда были в "Часопысе" на обсуждении. Когда в 21:30 попали на Майдан, стало ясно, что нельзя уходить. Мы поняли: если проведем здесь ночь, это станет сильным моральным поводом для других людей.
Благодаря чему удалось удержать людей на Майдане?
— "Ударовцы" пригнали агитационное авто, на которое сначала залезли политики, впоследствии ушедшие спать. Дальше туда стали взбираться все подряд, пока не прибыл очаровательный Сергей Василюк — певец-патриот. Этот человек сделал многое для того, чтобы Евромайдан состоялся, т. к. он всю ночь "зажигал" людей. Под его "Лиш вона" свободовцы водили хороводы.
Как вы организовали их взаимодействие?
— Сам лагерь возник после того, как мы принесли из своего офиса четыре деревянных стула и четыре алюминиевых стола. Написали на них "охрана", "кухня", "агитация" и, кажется, "волонтеры". Но к нам никто не подходил, потому что все кучковались вокруг машины.
Потом кто-то принес первый термос. Ребята из другой организации сориентировались и принесли коробку для пожертвований. Кто-то догадался сходить за сыром и хлебом.
Потом началось единение, потому что было холодно. Никто ведь не шел с надеждой остаться на ночь. Единение привело к тому, что еще больше людей стало приходить и давать деньги. Т
ак стали расти ресурсы Евромайдана. Ну а на следующий день уже стали стихийно формироваться службы — охрана, агитация, логистика. Приобретение вчерашнего дня — это склад, который отлично работает.
Сколько денег удалось собрать?
— Более 130 тыс. без учета вчерашнего дня (по состоянию на вторник 26 ноября — прим. "ВД"). Из них потратили максимум 60-70 тыс. — на листовки, наклейки, агитационные материалы.
За что лично вы здесь отвечаете?
— Сейчас я дневной комендант. Занимаюсь организацией работы волонтеров.
Как привлекаете людей для помощи с решением организационных вопросов?
— Мы специально никого не ищем, люди сами приходят сотнями, тысячами. Есть ребята, которые их записывают, потом мы делим всех на службы. Некоторых домой невозможно отправить, мы их выталкиваем, потому как они по два-три дня не спят.
Кристина Крывдык, студентка ЛНУ им. И. Франко, факультет социологии, 21 год.
Львовская активистка Хрыстя отправилась в Киев по первой просьбе руководителей молодежной организации "Спадщина". Прибыв в столицу, энергичная девушка сперва митинговала на Европейской площади, но вскоре перешла на аполитичный Майдан Незалежности.
Уже здесь под свою опеку она взяла сразу две "точки" Евромайдана — так называемый "Информцентр" и пункт выдачи одежды.
Хрыстя — одна из немногих студенток, которым в Киеве нечего было бояться. Ведь надежный тыл ей и ее друзьям обеспечивал народный депутат Андрей Парубий.
Как вы оказались на Евромайдане?
— Вопрос встал очень четко, когда мы в пятницу во Львове вышли на митинг. Там стало ясно: если мы не приедем [в Киев] завтра — мы приедем через день. Я состою в молодежной организации "Спадщина", действующей только во Львове.
Ее руководители сказали: у нас нет выбора, давайте мобилизоваться и помогать с организацией. Ведь придти на митинг — это одно, а помочь в работе — совсем другое.
Как вы организовывались в поездку?
— Это были просто друзья друзей, знакомые знакомых. "Народ, кто едет? Собираемся!". Мобилизовались и через соцсети, но в основном — по своим личным контактам. Очень страшно было брать чужих людей, ведь непонятно, что происходит.
Мы выехали в субботу вечером группой из легковых авто — шесть машин, два "буса", в общей сложности 45 человек. В то утро мы были единственной делегацией, добравшейся в Киев из Львова. Нас называли "львовскими спартанцами" (смеется).
Кто вас здесь встречал?
— У нас здесь уже были два доверенных лица: мой брат и Андрей Парубий. Они сказали: "Нужно двигать". То есть было понятно, что протест не закончится одним-двумя днями, а будет продолжаться.
Как вам удалось возглавить инфоцентр?
— Когда мы прибыли, здесь была только импровизированная сцена на машине. Мы стали помогать согревать митингующих, парни играли на гитарах, пытались расшевелить людей. Вечером встал вопрос о том, что делать дальше.
И наш друг Андрей Парубий попросил помочь с инфоцентром на Европейской площади. Мы взялись за эту работу. Ее было много. Помогала партийная финансовая поддержка: получили все необходимое снаряжение, палатки можно было ставить.
Если бы мы продолжили там работать, у меня был бы уже и принтер, и Wi-Fi, и UFO — весь комфорт. Но я переехала сюда [на Майдан Незалежности], где работаю под открытым небом, то есть в спартанских условиях.
Нередко молодежные лидеры со временем сами рвутся в большую политику. А у вас какие планы?
— Собственно, Андрей Парубий — один из первых глав нашей молодежной организации "Спадщина". То есть он является нашим представителем в Верховной Раде, благодаря ему у нас есть большая поддержка и мы можем что-то делать. Но я бы не сказала, что я настолько сильна, чтобы туда сунуться. Политика — это болото, там остаются не слишком перспективные люди. Думаю, мой вклад будет больше, если я продолжу работать в молодежной организации и займусь воспитанием нового поколения.
Виктор Таран, директор Центра политических студий и аналитики, 35 лет.
Для политолога и общественного деятеля Евромайдан — далеко не первая акция гражданского неповиновения. По признанию активиста, начиная с 1988 года, редкий протест проходил без его участия.
В свободное от бунтов время Виктор Таран занимается антикоррупционной экспертизой законопроектов, благодаря чему многие депутаты хорошо знают его в лицо.
Это и помогло активисту держать связь с оппозицией и принимать ее помощь в организации Майдана.
Какая зона ответственности за вами закреплена на Евромайдане?
— Я сокоординатор, на мне — вопросы логистики и организация жизни Майдана. Хорошо, что люди приходят, но нужно обеспечивать их дровами, дизелем, снабжать пищей и т. п. Есть ребята, которые просто приносят еду, а есть фирмы, которые нас находят и напрямую привозят горячее питание.
Кроме этого, я общаюсь с родной милицией. У нас прекрасная европейская милиция. Не знаю, как руководство, но простые люди просто замечательные — что "гаишники", что "Беркут". С ними всегда можно без проблем договориться, чтобы все обошлось без провокаций и эксцессов.
Также я курирую юридическую защиту. Удалось собрать достаточно большую базу адвокатов — около трех десятков. Они готовы бесплатно оказывать помощь пострадавшим активистам.
Кто инициировал приход студентов на Майдан?
— Они сами сюда пришли несколько дней назад. Самоорганизовались, в понедельник начали создавать первые страйккомы. Но не всех пускают. Вчера в Национальном медицинском университете им. А. А. Богомольца студентов собрали якобы поговорить о том, стоит или не стоит идти на майдан. В итоге их просто закрыли в помещении.
Три сотни студентов мариновались там, звонили нам, скидывали SMS. Власть должна понимать, что такими действиями она не остановит студентов, а породит еще более протестные настроения. Что плохого в том, что люди пришли бы сюда, попели бы, потанцевали? Тут же нет радикализма, никто не призывает идти на штурм.
Кто угрожает студентам?
— Судя по вчерашним сообщениям, не только администрация вузов, но и министры. Некоторые из их числа, например, Наталья Королевская, вместо других государственно важных дел пошли в вузы убеждать студентов не идти на Майдан. Это же смешно. В Украине много проблем в социальной сфере, в медицинской. Их и нужно решать, а не идти к студентам.
Кто придумывает лозунги Евромайдана?
— Никто. Давайте вспомним "оранжевый" майдан. Лозунг "Разом нас багато, нас не подолати" придумали студенты. Это перефразировка "Пока мы едины — мы непобедимы". Они же придумали "Молодь нации за евроинтеграцию", а также "Украина — це Европа". Это речевки.
Нам говорили, что управление аполитичным Евромайданом будет передано политикам от оппозиции. Это правда?
— Нет. У нас есть видео, когда к нам приходил Арсений Яценюк. Тут были Егор Соболев, Виктория Сюмар, Мустафа Найем и я. Мы четко договорились, во-первых, о том, что не будет никаких политических флагов, во-вторых, политики могут приходить сюда только как граждане, в-третьих, они должны помочь нам организационно: или людьми, или питанием.
И мы действительно получаем эту помощь. Я не буду называть партии, но каждая оппозиционная сила помогает. Поверьте, они сказали, что их не будет, и мы Майдан им не отдадим.
