Сказать нельзя скрыть
Одно из побочных явлений техногенных катастроф — дезинформация населения об их последствиях. Авария на японской АЭС "Фукусима-1" подтвердила, что даже в индустриально развитых странах возможна неразбериха среди структур, отвечающих за информирование населения. Как действует в Украине система оповещения граждан о чрезвычайных ситуациях, выясняла "ВД".
С 11 марта, когда цунами, вызванное землетрясением, вывело из строя несколько энергоблоков "Фукусимы-1", японское правительство, как ловкий канатоходец, балансирует между заявлениями о том, что "ситуация остается непредсказуемой" и "власти держат проблему под контролем". Премьер-министр Японии Наото Кан периодически сообщает данные о ходе работ по ликвидации аварии, но избегает конкретики в цифрах. В результате после его выступлений остается двойственное впечатление: с одной стороны, премьер не убаюкивает граждан преувеличенно хорошими новостями, с другой — не озвучивает ничего действительно страшного.
Иной информационной политики придерживаются Агентство по вопросам ядерной безопасности Японии и компания-оператор аварийной АЭС TEPCO. Агентство всячески старается внести оптимизм в новости относительно аварии. Настолько, что порой вынуждено опровергать собственные сообщения о зафиксированном снижении уровня радиации.
Компании TEPCO, напротив, пришлось менять альтернативные сенсационные показания, согласно которым уровень излучения в воде на втором реакторе АЭС "Фукусима-1" превысил норму в 10 млн раз. Когда после этой новости в Токио начались массовые демонстрации, участники которых требовали от властей пересмотреть политику в отношении атомной индустрии, компания уточнила, что в действительности озвученная цифра должна быть скорректирована до 100 тыс. раз. Дабы объяснить ошибку, TEPCO заявила, что специалист, производивший замеры радиации, не получил повторного подтверждения этих данных, как положено по инструкции.
Поскольку первый замер показал настолько высокий уровень излучения, что он вынужден был покинуть объект. Пикантности этому опровержению придает тот факт, что управляющий директор "Фукусимы-1" Акио Комори в эфире японского телевидения уже признал, что поначалу скрывал масштабы катастрофы. Как бы там ни было, а противоречия в официальных сообщениях об аварии отчетливо свидетельствуют, что единой информационной стратегии на случай подобных катастроф в Японии не оказалось, а участники процесса ликвидации аварии импровизируют "по ходу пьесы".
Потеря координации
В Украине работают около десяти государственных структур, занимающихся информированием общественности об экологических ЧП и угрозах для населения. Спустя 25 лет после аварии на Чернобыльской АЭС наша страна может похвастать достаточно четким механизмом реагирования на чрезвычайные ситуации в системе контроля ядерной энергетики. Это касается как информационного освещения возможных катастроф, так и ликвидации их последствий. Между госорганами, ответственными за эту сферу, существуют совместные протоколы действий, а система аварийно-кризисного реагирования разрабатывалась совместно с экспертами из Франции и США (подробнее — см. блиц-интервью с Еленой Мыколайчук, стр. 14).
Впрочем, собирая сведения о принципах сотрудничества госорганов в чрезвычайных ситуациях, "ВД" столкнулась с тем, что даже эти данные в некоторых случаях являются секретными. По информации "ВД", в Министерстве обороны существует информационная система "Ника", функция которой заключается в обмене данными экологического характера, а также информировании о чрезвычайных ситуациях в режиме реального времени. Однако, когда мы обратились в пресс-службу Минобороны с просьбой рассказать о принципах обмена данными с помощью "Ники", там заявили, что сведения о системе являются государственной тайной.
Владимир Шандра, бывший министр чрезвычайных ситуаций и защиты населения от последствий Чернобыльской аварии уверен, что ситуация с умалчиванием данных о масштабах и последствиях экологических катастроф после Чернобыля уже не повторится. "Когда я возглавлял МЧС, все ветви власти были под жесточайшим контролем. Поэтому расхождений во мнениях между органами власти быть не могло, — поясняет он. — Я думаю, что та ситуация, которая была в Советском Союзе в 1986 году, сейчас в Украине повториться не сможет".
Между тем, в приватных беседах высокопоставленные чиновники признают, что нередко вынуждены скрывать правдивые сведения о ЧП от общественности. "Не раз были случаи, когда руководители министерства давали указание не публиковать сообщения об угрозах жителям территории вокруг очага аварии. Такое, например, было, когда разлился фосфор под Ожидовым в 2007 году", — поделился с "ВД" один из сотрудников аппарата МЧС, пожелавший остаться неназванным.
Одна из причин такой ситуации — отсутствие четких межведомственных инструкций относительно стандартов информационного реагирования на чрезвычайные ситуации. Недавние экологические ЧП в Украине стали свидетельством того, что о слаженности сотрудничества госструктур в вопросах обмена информацией, предупреждения катастроф, их освещения и ликвидации последствий говорить приходится далеко не всегда. Даже данные, постфактум поступающие от различных госорганов в СМИ, нередко все еще существенно разнятся.
Не хватает экоглаза
В начале марта Кременчугская ГЭС планово начала сбрасывать воду, из-за чего в одноименном водохранилище опустился лед. В результате рыба, подошедшая в конце зимы к берегу, задохнулась под ледовым массивом. В этой ситуации наглядно проявилось отсутствие координации между различными ведомствами. Представители Госагентства рыбного хозяйства заявили, что подо льдом погибло 16 млн экземпляров рыбы, что посеяло панику в природоохранных организациях.
Министр экологии и природных ресурсов Николай Злочевский тут же строго пообещал: виновных ждет не только увольнение, но и уголовная ответственность. Предварительно министерство возложило ответственность за массовую гибель рыбы на Госагентство рыбного хозяйства: его специалисты должны были проделать лунки во льду, чтобы рыба не скапливалась у берега. Однако Госагентство оперативно переложило вину на Черкасское региональное управление водных ресурсов, отвечающее за сброс воды. Дескать, его представители не предупредили о плановом мероприятии…
Но и на этом информационная путаница не закончилась. Апогеем этой истории стали данные проверки Государственной экологической инспекции, представители которой выехали на место оценивать масштабы чрезвычайной ситуации. По версии Госэкоинспекции, количество погибшей рыбы составило менее 17 тысяч экземпляров. Эта цифра почти в тысячу раз "скромнее" той, что изначально заявлялась. "Госагентством рыбного хозяйства не приняты соответствующие меры, что привело к гибели промысловых видов рыбы. Материалы проверок переданы в областные органы прокуратуры для привлечения виновных к ответственности. Ситуация находится на контроле Генпрокуратуры и Минприроды", — прокомментировал ситуацию Павел Жила, начальник Госэкоинспекции.
Каким из этих данных верить, судить правоохранительным органам. Мы же лишь констатируем: информационная неразбериха вокруг этой темы — результат отсутствия межведомственной координации как в информационной сфере, так и в части предотвращения вполне предсказуемых чрезвычайных ситуаций. Едва ли не каждое крупное экологическое ЧП в Украине свидетельствует о потере координации между госорганами.
Если общественные организации и независимые эксперты имеют право высказывать оценочные суждения, не соглашаясь с официальными данными, то, по крайней мере, госструктуры должны предоставлять обществу согласованную информацию. Но представители различных министерств и ведомств в случае ЧП зачастую выдают противоречивые сведения. А логичным продолжением разбалансированности межведомственного сотрудничества становятся информационные войны между госорганами.
Экологическая "глобализация"
Татьяна Тимочко, возглавляющая одну из самых влиятельных экологических организаций — Всеукраинскую экологическую лигу, уверена, что для принятия правильных управленческих решений и своевременного оповещения о чрезвычайных происшествиях Украине необходима глобальная система экологического мониторинга.
"Мониторинг бывает общий, фоновый и кризисный. Общий — для принятия стратегических решений, фоновый — для решения проблем по отдельным компонентам, а кризисный — для конкретных эпизодов. Во многих странах есть общегосударственные системы экологического мониторинга. В Украине мы долгие годы добивались создания такой системы, но только сейчас появились ее зачатки. В Минприроды на один компьютер каждый день приходит информация из разных источников и ведомств. Но целостного механизма наблюдения пока нет. Агентство водных ресурсов имеет свою систему, Агентство земресурсов — свою", — говорит г-жа Тимочко.
Судя по всему, глобальной системы мониторинга в Украине еще долго не будет, так как средства на ее внедрение вряд ли найдутся в ближайшие годы (подробнее — см. блиц-интервью с Павлом Жилой, стр. 11). Речь идет о миллиардах гривен, но общую сумму чиновники назвать затрудняются, что указывает на отсутствие конкретных наработок в этом отношении.
Справедливости ради следует отметить, что в разработке механизмов снабжения украинского населения компетентными данными о чрезвычайных ситуациях, в особенности экологического характера, все же заметен некий прогресс. По крайней мере, по сравнению с ситуацией, наблюдавшейся четверть века назад. Документ, подобный тому, который устанавливает механизм реагирования на ЧС в системе контроля ядерной энергетики, сейчас готовится в Минэкологии и природных ресурсов совместно с европейскими специалистами.
Кроме того, Украина как страна, ратифицировавшая Орхусскую конвенцию, предусматривающую свободный доступ граждан к экологической информации, уже более десяти лет модернизирует свое законодательство. Вместе с тем каждая новая угроза или чрезвычайная ситуация все еще показывают примеры искаженной подачи сообщений, а то и откровенной дезинформации. Очевидно, для выработки стандартов в этой сфере потребуется еще не одна "Фукусима".
