Алексей Мирошниченко. Исполнительный вице-президент Конфедерации работодателей Украины об инициативах правительства по детенизации зарплат
Алексей Валентинович, какой объем зарплат, по вашим оценкам, пребывает сегодня в тени?
А.М. По нашим подсчетам, около половины официального фонда оплаты труда, то есть порядка 200 млрд грн. Из-за этого соцфонды теряют примерно 83–84 млрд грн. взносов, а местные бюджеты недополучают около 30 млрд грн. в виде подоходного налога. Мы считали так: среднюю зарплату по каждой отрасли, известную по данным Госстата, сравнили с зарплатой на предприятиях, которые, по нашим сведениям, полностью выплачивают зарплаты по-белому. Нужно сказать, что в некоторых отраслях, например в строительстве, нам было очень трудно считать, потому что там практически нет компаний, которые платят все официально. Также существенно тенизирована оплата труда в финансовом секторе, торговле, сфере услуг. В промышленности этого почти нет, потому что там очень дифференцирована оплата труда в зависимости от квалификации, а также действуют механизмы давления профсоюзов на работодателей.
Какими методами целесообразно бороться с этой ситуацией?
А.М. Главный метод — перераспределение нагрузки на фонд оплаты труда. То есть ту часть взноса, которую платит работник, нужно увеличивать, а ту, которую платит работодатель, — уменьшать. На сегодняшний день нагрузка на фонд оплаты труда составляет 41,2%. Это действительно один из самых высоких показателей в мире. Но из этого объема на долю работников приходится только 8%. В большинстве развитых стран это соотношение составляет примерно 70 на 30. Например, в Австрии 40% от общего объема отчислений в соцфонды производится с зарплат наемных работников, в Болгарии — 42%, Италии — 23%, Латвии — 27%, Молдове — 49%, Польше — 56%. Мы считаем, что оптимальным для Украины будет соотношение 50 на 50 в отдаленной перспективе. В ближайшие 5–10 лет достаточно будет, чтобы работник платил 30%. Это означает, что каждая из сторон будет платить чуть меньше 20% от заработной платы (часть, которая касается фонда страхования от несчастных случаев на производстве, во всем мире уплачивается работодателем). Мы рассчитали, что в совокупности с другими мерами по борьбе с теневыми зарплатами такое перераспределение долей в нагрузке на оплату труда к 2020 году снизит тенизацию с 50 до 20%.
Потенциальный ресурс, который можно за счет этих мер дополнительно получить для ПФ, составит 50 млрд грн. и около 20 млрд грн. — для местных бюджетов. Меньшей степени тенизации нам в ближайшей перспективе достичь вряд ли удастся. Потому что 20% — это минимальный объем нелегальных трудовых отношений для постсоветских стран с нестабильной экономикой.
Но такие перемены явно невыгодны самим работникам?
А.М. Я думаю, что работнику важнее получать официальную зарплату, что в будущем позволит претендовать на более высокую пенсию. А работодатели готовы пропорционально увеличению доли работников в социальных взносах повышать и заработные платы. Благодаря тому, что мы предлагаем вводить перераспределение постепенно, дополнительные расходы работодателей на повышение зарплат будут небольшими — не более 1% фонда оплаты труда на каждые 2% увеличения доли работников в соцвзносе. Но ежегодный "естественный" рост зарплат благодаря индексации из-за инфляции, позволит в течение года сбалансировать эту дополнительную нагрузку на работодателя.
Насколько эффективны, по-вашему, мероприятия по детенизации зарплат, которые предлагает правительство, в частности, увеличение штрафов для работодателей, нарушающих трудовое законодательство?
А.М. Мы считаем, что ряд предложений по штрафным санкциям, которые исходят от государственных органов, явно завышены. Причем предлагается это с целью запугать работодателей, чтобы никому не повадно было нарушать законодательство о труде. По нашему мнению, нужно вводить штрафы, при которых было бы невыгодно платить "в темную". Например, возьмем среднюю официальную зарплату по стране — 2,3 тыс. грн. Допустим, что 1,3 тыс. грн. работник получает официально, а еще 1 тыс. грн. — "в конверте". По нашим расчетам, экономия работодателя на социальных взносах составит чуть более 4,4 тыс. грн. в год. Вот и нужно для него ввести санкцию в размере 5 тыс. грн., что примерно равняется 300 необлагаемым налогом минимумам. Да, есть работодатели, которые платят по 4 тыс. грн. "в конверте". И тут экономия уже 17,6 тыс. грн. Значит, штрафа в 17–18 тыс. грн. будет достаточно, чтобы наказать такого нарушителя. Но не 20–30 тыс., как предлагается.
Работодатели начнут перекладывать свои расходы на стоимость товаров и услуг. Вы считали, в какой рост цен может вылиться детенизация?
А.М. Резкое повышение цен возможно только в том случае, если бы мы сегодня легли спать с 50% зарплат в тени, а завтра проснулись с 20%. Такого не будет. Все будет происходить постепенно.
Как вы относитесь к идее введения индикативных заработных плат, с которых будут проводиться отчисления в соцфонды?
А.М. Это очень спорный вопрос. Во-первых, успешный международный опыт их внедрения есть только в Болгарии. Хотя они получили желаемый эффект — детенизировали 20% зарплат, но эта мера действовала недолго. Более того, она была основана на договорных отношениях между работодателями и работниками, а не на законодательно установленных размерах индикативной оплаты труда. Во-вторых, нет ответа на вопрос, где еще, кроме соцвзносов, использовать индикативную зарплату. С какой зарплаты рассчитывать больничные — с индикативной или реальной? Если с индикативной, завтра все побегут и будут сидеть на больничных, сколько смогут. С какой зарплаты будет рассчитываться пенсия? С индикативной? Каким же образом человек будет получать пенсию с зарплаты в 2,5 тыс. грн., реально имея 1,5 тыс. грн.? А это же влияет на расчет средней зарплаты по стране в целях начисления пенсий. Ресурса для повышенных пенсий по такому методу нет.
Может, тогда законодательно зафиксировать процент затрат на оплату труда в операционных затратах предприятия?
А.М. Это старая и неэффективная идея. Например, если начать фиксировать конкретную сумму, которая должна идти на зарплату в промышленности, то при ее энергетической неэффективности она просто свернется. С другой стороны, непонятно, что делать, скажем, с IT-сектором, где 80–90% затрат — это оплата труда. Потому если и вести речь об установлении каких-либо нормативных показателей доли затрат на рабочую силу в операционных затратах предприятий, то только в разрезе отдельных видов экономической деятельности.
Нужно ли либерализировать трудовое законодательство и как это отразится на детенизации заработных плат?
А.М. Мы являемся сторонниками смягчения Трудового кодекса и переноса взаимоотношений в договорную сферу. Почему нельзя вводить 12–14-часовой рабочий день, если и работодатель, и работник договорились о том, что согласны на такие условия? Почему выплачивать зарплату нужно только до седьмого числа, если, например, на предприятии реализация товара происходит только десятого и работники к этому нормально относятся? Пока что это отдаленная перспектива, потому что очень важно, чтобы эти договоренности выполнялись. Для этого нужны действенные профсоюзы, которых сейчас, к сожалению, немного.
Есть ли взаимосвязь между рентабельностью предприятия и его желанием работать честно?
А.М. Пускай бизнес очень успешный и приносит, допустим, 30% прибыли в год. Думаю, многие работодатели рассуждают следующим образом. Да, сегодня я заплачу высокую чистую зарплату. Но долго ли я буду получать достаточный доход? Год-два, наверное, смогу. Пока будут свежи "договоренности" с контролирующими органами. Но тут я слышу о невозврате НДС, о необходимости платить налоги вперед, меняется не в лучшую сторону законодательство, таможня ставит новые барьеры. И понимаю: деньги нужно заработать, пока есть такая возможность. Именно неуверенность и нестабильность порождают такое отношение к ведению бизнеса. Коммунальные платежи не заплатить нельзя, с поставщиками не рассчитаться — останешься без сырья и комплектующих. Контролирующие органы и обязательные платежи тоже не хотят ждать, пока появятся деньги. Вот и выходит, что для экономии выбирается самый уязвимый объект — работники и их зарплата. В условиях нашей нестабильности полностью "в белую" могут себе позволить работать немногие — либо крупные компании, руководители которых имеют возможность защитить бизнес через лоббистов во власти, либо бизнес, подкрепленный иностранным капиталом, либо предприятия, которые прочно стоят на рынке, имея стабильный сбыт и не чувствуя политической турбулентности.
