Патрисия Каас

9 декабря в НД "Украина" пройдет концерт великолепной французской певицы Патрисии Каас. Ее карьера началась с выступлений на сельских праздниках, а сейчас альбомы артистки расходятся миллионными тиражами. Мадемуазель достаточно было запеть блюз, чтобы весь мир упал к ее ногам, хотя в ее репертуаре композиции в разных стилях. На сей раз французская дива с кошачьими глазами представит программу "Каас поет Пиаф". В интервью a href="/ru/delovaja-stolica/" target="_blank">"ДС" Патрисия провела параллели между своей судьбой и биографией ее знаменитой коллеги Эдит.

Патрисия, что вас связывает с Пиаф, почему именно ее песни вы выбрали для новой программы и одноименного альбома?

П.К. Мы похожи с Пиаф тем, что предельно честные и открытые. К счастью, моя судьба не столь мрачна, как у нее. Конечно, я прошла, как и Эдит, много непростых испытаний, что не могло, разумеется, не отразиться на творчестве, текстах песен — они во многом у нас схожи. И она, и я популярны, и я горжусь этим! Но что касается творчества в целом, то мы разные, может, похожи какие-то интонации песен, не более того. Я обожаю песни Пиаф, они просто чудо, к тому же их знают и любят во всем мире. В 50-летие ее смерти мне захотелось почтить память этой чудесной артистки, и я создала программу с ее композициями, затем записала альбом при участии Лондонского королевского оркестра и музыкантов-электронщиков Фабриса Бровелли и Кристофа Корре.

И все же в вашей биографии и жизни Эдит много аналогий. К примеру, как и она, вы всегда мечтали о большой семье…

П.К. Родительская семья и была большой. На самом деле мама очень хотела девочку, но родились один за другим пять мальчиков, а потом моя старшая сестра, и было решено на этом остановиться. И вдруг появилась я — незапланированный, случайный ребенок. Для меня всегда была важна семья, но моя профессия — это истинная страсть, и она отдаляет от близких — и географически, и духовно… Вы меняетесь, и в некоторых проявлениях семья уже вас не знает. Когда я впервые приехала в Париж, у меня был очень ограниченный словарный запас, я чувствовала себя неловко. А теперь, когда у меня хорошо поставлена речь, я знаю иностранные языки, путешествую по миру, моим родным, возможно, неловко со мной… Когда я только стала знаменитой, я боялась, что моя семья может подумать, будто я зазналась, отдалилась от них. Когда я приглашала близких к себе домой, то думала, не слишком ли роскошна моя квартира? Вообще, я очень неуверенный в себе человек, это порой страшно мешает!

То есть вы и ваши родные из разных социальных слоев?

П.К. Несмотря на совершенно разный стиль жизни, я никогда не отделяла себя от семьи, никогда от нее не отрекалась — ни своими поступками, ни в мыслях. Я была и есть девочка из народа. Мой отец был шахтером и гордился этим, и я горжусь своим происхождением. Помню, однажды меня пригласили на ужин с Жераром Депардье, и я с радостью об этом рассказала папе, а он ответил: "Ну и что с того, что Жерар! А меня зовут Жозеф, и я двадцать семь лет проработал в шахте, а до того на железной дороге!" Да, как и Пиаф, я девочка из народа, хотя моя профессия и открыла мне горизонты, к которым я при других обстоятельствах, наверное, не стремилась бы. А еще в моих жилах течет немецкая кровь — вместе с ней я унаследовала от моей матери трудолюбие и дисциплину.

Во всех интервью вы говорите, что смерть матери — самая страшная потеря вашей жизни...

П.К. Да, самым большим горем для меня стала утрата моей мамы. Я все время говорила себе: "Хуже этого ничего быть не может". Ведь это она направляла и поддерживала меня, я сама совсем не стремилась к славе и не могла в полной мере насладиться успехом, потому что моя карьера пошла в гору в тот самый момент, когда я узнала, что мама больна раком. Она очень хотела, чтобы я стала известной певицей, чтобы наша семья выбралась из бедности. Когда мне было шесть лет, мама вывела меня на сцену, и я благодарна ей за это. В течение многих лет после ее смерти я искала утешение, все время носила ее обручальное кольцо: мне хотелось иметь что-то ей принадлежавшее. А потом я решила, что пора мне принять свое горе, отпустить, и я сняла кольцо, но всегда помню о маме. Вообще, что бы ни случилось, я стараюсь идти дальше, видеть свет в конце туннеля. Это нас роднит с Пиаф: даже в самых ее драматичных песнях присутствует позитив, ведь, несмотря на трудные времена, жизнь продолжается!

Вы много лет принципиально не выступали в день смерти матери — 16 мая. Почему сделали исключение для "Евровидения"?

П.К. Я дала себе слово не выступать на сцене и не давать интервью в этот день памяти, но было много знаков, побудивших меня в итоге поехать на "Евровидение-2009". Вы знаете, я долго над этим размышляла. Действительно, финал конкурса, в котором я участвовала, проходил 16 мая… Первым моим порывом было отказаться. Но здесь речь шла о том, чтобы достойно представить мою страну, и руководство французского канала France 2 настойчиво просило меня выступить. Тогда я подумала: "А что бы мне посоветовала мама?" — и решение пришло само собой.

Вы заняли на "Евровидении" лишь восьмое место… Для певицы вашего уровня, наверное, обидно?

П.К. Мне сложно это объяснить: песня была действительно хорошая, и если бы она была не моя, а я просто услышала бы ее по радио, то сказала бы, что это верная победа — Et S'il Fallait le Faire полностью соответствует важной для меня французской традиции шансона, но в более современной обработке. Я была уверена, что образ французской песни, которая всегда ассоциируется с романтикой, эмоциями и любовью, станет ключом к успеху на "Евровидении", и это будет еще одним поводом для гордости страны. В общем-то, так оно и случилось, и не важно, какое место я заняла. Главное — я отдала всю себя, выложилась полностью, так что мама могла бы мной гордиться.

Пиаф знаменита многочисленными романами, встретили ли вы мужчину своей мечты?

П.К. У меня было немало мужчин, много романов, но они очень быстро заканчивались: сначала мои возлюбленные мною восхищались, им льстило быть рядом со знаменитой артисткой, но вскоре они начинали чувствовать себя ущемленными, ревновали к публике, сцене. Я ведь замужем за творчеством, а все остальные — просто любовники. Рано или поздно мужчины это понимали, и мы расставались. К тому же до определенного времени я вообще не знала, как это — любить мужчину, потому что не любила достаточно себя. Все начинается с любви к себе, если у вас ее нет, значит, вы не умеете любить в принципе, и отношения обречены. Оглядываясь назад, я не жалею ни об одном расставании. Мне кажется, быть независимой порой проще, чем зависеть от кого-то. И теперь у меня имидж одинокой женщины. Иногда я думаю: интересно, что было бы, если бы я не рассталась с теми людьми, которые были в моей жизни. А потом говорю: "Слава богу, что я одна"!

Вы, наверное, прежде всего имеете в виду Филиппа Бергмана, который, прожив с вами много лет, подал в суд, претендуя на материальную компенсацию?

П.К. Да, история с Бергманом вышла некрасивая. После того случая я много лет не верила мужчинам, считая их меркантильными лицемерами… Бедняги — они платили по счетам другого человека. Зато я научилась защищаться, отстаивать свои права. Теперь я гораздо осторожнее, но сумела забыть обиды прошлого и готова к новым искренним отношениям.

Не жалеете ли о неудавшемся романе с Аленом Делоном?

П.К. Нет, нас связывает больше, чем роман, нас связывает дружба, которая длится уже 20 лет. Мы встретились в конце 80-х, когда весь Париж носил меня на руках. Ален пришел на мой концерт, в конце вечера преподнес роскошный букет роз и, страшно смущаясь, пригласил на ужин. Я была сама не своя — кумир всех женщин засвидетельствовал почтение девушке из провинциального городка! В ресторане я ужасно нервничала: пила дорогое вино, как воду, и в результате опрокинула со стола бутылку. В 1990 году французы выбрали меня "Голосом года", и Делон вызвался быть ведущим вечера. Со сцены он прокричал: "Сейчас вы увидите мадемуазель Каас! Это божественно красивая женщина и великая певица. Я люблю ее!" Все были в шоке: ведь Алена ждала дома беременная подружка — голландская манекенщица Розали. Тогда я испугалась, что люди станут осуждать меня и это погубит мою карьеру. Делон — прекрасный мужчина, и, если бы не его сумасбродная выходка, у нас, возможно, что-то бы и получилось. Но тогда я себе сказала: "Ну и что, что это Ален Делон?!" И мы общаемся уже целую вечность, в моем мобильном есть его номер телефона, и я могу позвонить ему в любое время. Но он теперь предпочитает одиночество, да и я тоже… Наши отношения с Делоном — это нечто среднее между любовью, дружбой и глубоким уважением друг к другу.

Вы часто говорите об одиночестве. Вы считаете, что это неизбежная расплата за успех?

П.К. Первое, что сказал мне Ален Делон при нашем знакомстве: за славу нужно платить одиночеством. Но все зависит от того, как вы распоряжаетесь этим одиночеством. Я, например, люблю оставаться наедине с собой: просто закрываю дверь и отключаю телефоны. Друзья обижаются: ведь я заставляю их волноваться. А для любви такая склонность к самоизоляции вообще губительна: автономность, независимость женщины пугает мужчин. Очень быстро они начинают осознавать, что место, которое им отведено в моей жизни, крайне ограничено. Пиаф восполняла одиночество друзьями, вечеринками и алкоголем. У меня нет такой жизни, я более обособлена. Я не грущу, но большую часть времени чувствую одиночество, это и помогает мне столь осознанно исполнять репертуар Пиаф.

Возвращаясь к вашей программе — какой она будет?

П.К. Это кавер-версии, импровизации на тему известных произведений Эдит Пиаф. Современные аранжировки сделал Абель Корзеновски, кинокомпозитор, автор саундтреков к фильмам Тома Форда Single Man и Мадонны W.E. В сет-лист двухчасового концерта вошли 24 песни из репертуара Эдит, среди них La Vie En Rose, Non, Je Ne Regrette Rien, La Foule, Padam Padam, Hymne L'Amour. Мы создали декорации в стиле парижских улиц 30–50-х годов, а музыка сочетается с поэзией и танцем. Представление о Пиаф должно быть ярким шоу, ведь такой была ее жизнь, несмотря на все горести и разочарования, которые выпали на ее долю.

Начало концерта в 19.00. Цена билетов – 290–3890 грн.