Сергей Женовач о двух гастрольных спектаклях
Сергей Васильевич, в Киев коллектив Вашего театра привезет два спектакля – "Игроки" и " Marienbad ". Расскажите, пожалуйста, чем Вас привлекли эти произведения, из которых одно принадлежит к числу хрестоматийных, другое гораздо менее известно публике?
Мы бы с удовольствием показали все наши работы. Есть такая мудрая мысль, что правильнее мыслить репертуаром, а не отдельными спектаклями, и конечно, хотелось бы показать эти спектакли в контексте других наших работ. Тем более что "MARIENBAD" – это спектакль, который сохранился еще со студенческого времени. Мы его очень любим, поставлен он Евгением Борисовичем Каменьковичем, который тогда преподавал на курсе, а сейчас руководит московским театром "Мастерская Петра Фоменко".
Спектакль импровизационный, живой, энергичный, и в нем уже играют два поколения, а не только те, кто когда-то его выпускал. И поэтому мне кажется, будет интересно познакомиться с истоками того, с чего начинался "Студия театрального искусства". А спектакль "Игроки" - это спектакль, созданный уже в рамках театра. У него очень счастливая театральная судьба, он много показывался и в Прибалтике, и России.
Когда спектакль вышел, ребята только закончили институт, были молоды, открыты, сейчас многие стали отцами, стали серьезнее. И спектакль к сегодняшнему дню набрал, на мой взгляд, очень интересную актерскую форму. Поэтому для знакомства с киевскими зрителями мы выбрали две эти работы.
Ваш театр известен бережным следованием тексту и духу первоисточника. Расскажите, вносили ли Вы какие-то изменения в Ваши интерпретации "Игроков" и " Marienbad ", и если да – то какие? пришлось ли Вам адаптировать первоисточник и в каком ключе?
Если тебе не нравится то произведение, по которому ты сочиняешь спектакль, то не надо за него браться. Мы всегда выбираем материал, который нам очень дорог, и стараемся составить "свой" репертуар, который не был бы похож на репертуар других театров. Всегда интересно поставить то, что непонятно, как можно поставить. Когда Евгений Борисович нашел для работы на курсе Мариенбад, и оказалось, что это очень трогательная, глубокая и сокровенная история, и мало кому известная, да еще в такой интересной форме как письма, ребята очень увлеклись этой историей.
А дальше возникает театральное сочинение. И если мы будем верны букве, то у нас может получиться скучный литературный театр. Мы все-таки ищем некий театральный ход, театральные средства для того, чтобы рассказать ту или иную историю. И в данном случае Евгений Борисович придумал форму, которую не буду прежде времени раскрывать, ее можно будет увидеть в спектакле.
Что касается "Игроков", то для меня это мистическое произведение. До ГИТИСа я учился в Институте культуры в Краснодаре, и у нас был дипломный спектакль по "Игрокам", в ГИТИС я поступал с монологом из этой пьесы, и уже в самом ГИТИСе Петр Наумович Фоменко и Роза Абрамовна Сирота ставили с нами "Игроков", и я играл Кругеля. И когда уже в нашем театре мы выбирали название для второго спектакля (первым был "Захудалый род" по роману Николая Лескова), то захотелось отдать дань память своим учителям.
В наших "Игроках" сохранен весь текст. Это пьеса великая, загадочная, и мы предлагаем свою версию, не повторив находки мастеров, но во многом на них опираясь. Мы не играем жуликов, здесь кипят подлинные страсти, разыгрываются подлинные провокации, когда действительно комар носа не подточит, как все было организовано, когда веришь в эту серию обманов…
Вы родились в Германии, Вам доводилось ставить спектакли в Европе, в частности, в Норвегии. Повлияли ли традиции европейского театра на Вашу творческую манеру и в чем именно это проявилось?
Повлияли. И прежде всего вот в чем. Так как я не знаю норвежского и вообще никакого другого иностранного языка, и несмотря на то, что у меня был замечательный переводчик, все равно приходилось много показывать, не объяснять словами, а самому проигрывать. И я стал более смелый в актерских показах и даже полюбил их. И как говорят коллеги, сейчас делаю это заразительно и интересно.
А вообще, когда ты приезжаешь в другую страну работать, тебя неизбежно воспринимают как русского режиссера. Если же ты переезжаешь туда жить, ты, конечно, начинаешь волей не волей работать в их системе координат. Тогда же им было интересно мышление именно русского режиссера и его стилистика. Так что не приходилось ни под что подстраиваться.
Нужно было просто быть влюбленным в пьесу, и пытаться ее разгадать и найти для нее сценическую реальность, соответствующую тому месту, где ее ставишь. Например, "Три сестры" я ставил в небольшом городке Мольде, где нас заваливало снегом, и чтобы прийти на репетицию, нужно было лопатами расчищать путь. И это конечно, оказывало определенное влияние на ход репетиций. Но когда ты трудишься над спектаклем, обо всем этом не думаешь, а думаешь только о работе.
Чем эти постановки, с Вашей точки зрения, интересны нынешнему зрителю? Что, с Вашей точки зрения, может привлечь внимание публики к спектаклю, кроме "медийных" лиц?
Мне кажется, термин "медийные лица" придумали журналисты. Потому что в театр приходят совсем не за этим. А тот зритель, который идет в театр, чтобы посмотреть живьем какого сериального героя, мне кажется, это не театральный зритель. Мы работаем для тех, кто любит, чувствует, понимает именно театр и получает истинное удовольствие от игры артистов на сцене, независимо от их известности и популярности.
Хотя наши артисты, несмотря на то, что еще молоды, уже снимаются в интересном кино у замечательных режиссеров. Так что если у наших ребят есть поклонники, мы этому только рады.
