• USD 39.2
  • EUR 42.4
  • GBP 49.5
Спецпроекты

Расчетливый экстремал

Реклама на dsnews.ua
Что общего между дайвингом на Северном полюсе и рейдерством в Украине? Вадим Гриб любит экстрим, но занимается им только после хладнокровного анализа

Что общего между дайвингом на Северном полюсе и рейдерством в Украине? Вадим Гриб любит экстрим, но занимается им только после хладнокровного анализа всех рисков. И если погружение в Северный Ледовитый океан лишь добавляет адреналина, то агрессивные поглощения предприятий время от времени оборачиваются скандалами, которые не лучшим образом сказываются на его деловой репутации.

"Как он туда попал, ума не приложу", — мультимиллионер Вадим Гриб показывает нам фотографию большого кальмара, которого нашел под огромной толщей льда во время погружения на Северном полюсе. Едва закончив опасную экспедицию в одну из самых холодных точек Земли, он уже готовится к новому путешествию — по местам морских сражений Второй мировой войны. Бизнесмен не представляет свою жизнь без экстрима. Увлечение это недешевое, но он щедро вкладывает деньги в леденящие душу путешествия. Психологи назвали бы это адреналиновой зависимостью — это когда человек привык к жизни в напряженных условиях и размеренные будни ему не по душе. Но будничный бизнес Гриба излишне спокойным не назовешь. Он то с энтузиазмом берется за поглощения предприятий, то начинает негласную скупку акций. Пострадавшие потом возмущенно назовут это рейдерством, а прагматичный экстремал лишь разведет руками: "Наш бизнес — покупать акции дешевле и продавать дороже".

Ближайшие месяцы на инвестиционном рынке, где работает Вадим Гриб, ожидаются экстремальными. Ведь до президентских выборов лишь полгода, а затем, по украинской традиции, после смены власти начнется перераспределение на высокодоходных рынках. Долгосрочные проекты в этих условиях не начинает никто. Это затяжное затишье не обещает инвесткомпаниям ничего хорошего — остается лишь гадать, к чему приведет очередной передел. Пять лет назад Вадим Гриб безошибочно предсказал смену хозяев "Криворожстали" и ряда облэнерго. Сегодня в своих прогнозах он более осторожен.

Ожидается ли по итогам ближайших президентских выборов такое же масштабное перераспределение на высокодоходных рынках, как после выборов 2005 года?
— В 2005 году волна перераспределения собственности была вполне оправдана с точки зрения эмоциональных ожиданий общества. Сейчас, по прошествии нескольких лет, я не думаю, что такие шаги будут поддержаны. Революция — не созидательная, а разрушительная сила. Недавно я был в Непале, там произошла революция, в результате которой к власти пришли маоисты. Я на эти события смотрю уже через призму нашей оранжевой революции и понимаю, что к власти пришли не созидатели, а полевые командиры. У нас, в Украине, все нынешние власть имущие пришли в парламент из революции, из парламента — в министры. И уже на этих должностях они занимаются не стабилизацией экономики, а перераспределением доходов. А как можно заниматься системными изменениями, если ни один премьер-министр в Украине не имел своей монолитной команды — им в команды собрали людей из разных партий. Я управляю компанией и не представляю, как бы вел бизнес, если бы мне сказали, что я обязан взять одного человека отсюда, другого — оттуда.

Смена президента выглядит неизбежной. На ваш взгляд, это приведет к смене политических элит?
— В принципе, украинские политические элиты все время на виду, и новых, как я вижу, не предвидится. Если одна сменит другую, не произойдет ничего непредсказуемого. Причиной тому, увы, самое действенное правило нынешней политики: те, кто сегодня при власти, садятся на большие финансовые потоки, вставляют в них свои "пять копеек" и имеют с этого миллионы. Власть меняется, а система остается. Сложно сказать, что с этим делать. Может, принять жесткий закон о коррупции…

После президентских выборов наверняка возобновятся разговоры о широкой коалиции в Верховной Раде. Вы как представитель инвестиционного рынка поддерживаете эту идею?
— На первый взгляд, любое объединение — хорошо. Но если копнуть глубже, у БЮТ и ПР совершенно разные идеологии. Тимошенко идеологически ближе к коммунистам и социалистам, Янукович — к правым. По идее, блок Януковича с Ющенко был бы более естественным. Хотя я допускаю, что временно объединяться может кто угодно. Ведь в основе политики лежит не мораль, а различные конъюнктурные факторы — например, переиграть Яценюка или Тигипко. Но в долгосрочность конъюнктурной коалиции я не верю.

Вы сказали, что после президентских выборов новая властная элита попробует вставить свои "пять копеек" в высокодоходные рынки, чтобы получать миллионы. В каких отраслях, на ваш взгляд, эти "пять копеек" будут наиболее доходны?
— Везде, где ходят "живые" деньги: атомная энергетика, связь, транзит нефти и газа. Интересна многим будет и приватизация. Сейчас государство распродает на открытом аукционе предприятия энергетического рынка, этот процесс подходит к логическому завершению. И это хорошо.

Реклама на dsnews.ua

Разве когда дело доходит до инвестиционных сделок, депутаты-бизнесмены не забывают о своей партийности?
— Есть три составляющие общества: политика, бизнес и власть, и это — три абсолютно разные системы. Если работаешь на госслужбе, для тебя главное — обеспечение технологических процессов: у тебя нет конечного результата, ты просто винтик в большом механизме. А бизнес — это работа на конечный результат, иначе нет смысла им заниматься. Политика — это зажигание звезд, игра с обещаниями и потом грамотный "съезд" с них. У этих трех систем совершенно разные принципы работы. Совмещать их без вреда невозможно.

Какие отрасли, на ваш взгляд, будут наиболее интересны для инвестирования после президентских выборов?
— По моему убеждению, огромный потенциал у сельского хозяйства. Там просто непаханое поле. А вот металлургия, думаю, будет продолжать терять позиции, наша продукция в этой отрасли становится неконкурентоспособной. Поэтому правительству нужно срочно запускать другой локомотив экономики. Теоретически им может стать то же сельское хозяйство. Но в данный момент оно все развалено, нет ни инфраструктуры, ни государственных дотаций. Для сравнения: в Германии и Швейцарии дотации в стоимости продукции хозяйств составляют до 70%.

Антикризисные игры
Первый бизнес-опыт уроженец Казахстана Вадим Гриб получил в начале 1990-х в российском Тольятти. Там он зарабатывал на бартере, меняя табак и алкоголь на автомобили. "Мне показалось это скучным, я решил заняться ценными бумагами", — говорит экстремал. После нескольких лет работы на российском фондовом рынке он перебрался в Киев, где это направление отставало по развитию на два-три года. Этот люфт и стал залогом успешного старта. Сегодня в его холдинг "ТЕКТ" входят две компании по управлению активами, фирма — торговец ценными бумагами, кредитный союз и компания-оценщик. Этого вполне хватает, чтобы время от времени проворачивать многомиллионные сделки в интересах клиентов, которые не хотят афишировать своего имени. В апреле ТЕКТ стал автором пока что самой громкой украинской приватизационной сделки 2009 года. За 197 млн грн. он приобрел около 27% акций ОАО "Львовоблэнерго". Бизнесмен признался "ВД", что покупал в интересах клиента. Общеизвестно, что основными акционерами "Львовоблэнерго" являются группа "Приват" Игоря Коломойского и "Энергетический стандарт" Константина Григоришина. Кто из них получил этот блокирующий пакет акций — тайна, которую Грибу раскрывать ни в коем случае нельзя. Такова специфика профессии. Как удалось выяснить "ВД", еще в 2008 г. в ТЕКТ с просьбой покупать акции облэнерго обращался г-н Григоришин, но с тех пор ситуация могла измениться.

Если говорить о корпоративном портфеле самого Вадима Гриба, то сейчас он очень пристально изучает влияние финансового кризиса на инвестиционно привлекательные предприятия. И как только появляется возможность приобрести их по дешевке, мгновенно ее использует. Ведь продать через три-пять лет в разы дороже — идеальный бизнес для любителя экстрима.

Скупка предприятий в период кризиса — рискованный бизнес?
— Мы прекрасно знаем, что и где покупать с минимальной ценой входа и быстрой окупаемостью. Этот бизнес был бы очень активным, но сказывается нехватка капитала.

Как решаете эту проблему?
— Первоочередная задача сегодня — выйти на внешние рынки с целью привлечения средств именно для покупки украинских проблемных активов.

В каких отраслях сегодня больше предприятий, которые вам выгодно скупить в надежде выгодно продать после кризиса?
— Конечно, это отрасли с потоком "живых" денег. Например, пищевая промышленность, где цена на объекты значительно снизилась. Интересны заводы, производящие оборудование, также потенциально интересно сельское хозяйство, при условии, что правительство им займется.

А строительные компании, упавшие в цене, интересны скупщикам проблемных активов?
— Этот рынок интересен только с учетом неудовлетворенной потребности украинцев в жилье. Но строительство требует "длинных" денег, а их сейчас никто не даст. К тому же последние два года до кризиса рынок недвижимости был явно перегрет, цены на жилье зашкалили и теперь будут долго падать. Кто-то, конечно, надеется, что цены вернутся на докризисный уровень, но это чепуха.

Банки попали в перечень привлекательных для скупки проблемных активов?
— Думаю, в этом сегменте будет превалировать объединение банков с целью укрупнения бизнеса: подняться из четвертой категории во вторую, например. У нас есть клиенты, готовые приобрести банк с долгосрочной перспективой развития, а мода просто покупать банки для обслуживания интересов своих бизнес-групп, как это было несколько лет назад, уже прошла.

Когда, по вашим расчетам, наступит время продавать проблемные активы, скупленные в период кризиса?
— Деловая активность, я думаю, начнет проявляться через год-полтора. Сейчас мы проходим период стагнации, и самостоятельно из него Украина не выйдет — надеяться на это не стоит. Выход из кризиса начнется с Запада, и это станет сигналом для Украины. Отток капитала с нашего рынка начался еще в феврале 2008 года — мы, фондовики, почувствовали кризис первыми. А вся страна о нем задумалась только осенью. Думаю, мы первыми почувствуем и подъем.

Азартный рейдер
С именем Вадима Гриба СМИ связывают первые попытки масштабной теневой приватизации в Украине. Когда в начале 2000-х в обход конкурсов Фонда госимущества в частные руки ушли тепловые электростанции "Донбассэнерго" и производственные мощности "Росавы", вернуть их пытались не только правительство и Генпрокуратура, но и лично тогдашний президент Леонид Кучма. Однако в итоге предприятия, проданные в счет погашения долгов сомнительного происхождения, так и остались частными.

Мощными ударами по деловой репутации Вадима Гриба время от времени становятся именно публичные обвинения в организации рейдерских атак. И самые большие неприятности начинаются, когда оппонентами нашего героя становятся представители власти. В таком случае дело обязательно оборачивается информационной войной с взаимной дискредитацией. Одним из самых громких подобных скандалов стала попытка поглощения кировоградского универмага "УТОК" в 2007 г. Конкурентом Гриба в борьбе за этот объект стал бывший губернатор Кировоградской области, влиятельный народный депутат Эдуард Зейналов. Он открыто обвинил Гриба в намерении дать взятку в размере $500 тыс. за "урегулирование" ситуации вокруг универмага. Грибу в ответ пришлось публично уточнять, что на самом деле эти деньги предназначались для покупки акций. В итоге универмаг все-таки достался ему и впоследствии был перепродан Fozzy Group.

В намерении поглотить намного более крупный объект обходными путями обвинил Вадима Гриба тогдашний мэр Киева Александр Омельченко. Речь шла о борьбе за контроль над строительным холдингом "Киевгорстрой". Столичный градоначальник вскрыл схему "тихой" скупки акций группой "ТЕКТ" и заявил, что городские власти будут всеми силами препятствовать теневой приватизации компании. Однако это не помешало Грибу скупить у трудовых коллективов различных строительных трестов около 20% акций холдинга. А после прихода к власти в Киеве Леонида Черновецкого у Гриба появился серьезный конкурент. Компании, близкие к зятю мэра Вячеславу Супруненко, также стали скупать акции "Киевгорстроя" в надежде на перепродажу стратегическому инвестору. Конфликт с Супруненко стоил Грибу серии "жестких" визитов в офисы правоохранительных и налоговых органов. Впрочем, сам Гриб имидж рейдера воспринимает без особого беспокойства.

Правда, что в 2005-2006 годах вы были не против определения "рейдер" в отношении себя, используя это как маркетинговую технологию для привлечения клиентов на поглощение новых объектов?
— Вообще-то само понятие рейдерства появилось не так давно, в том числе и благодаря нашим усилиям. Это произошло, когда в Кировограде мы столкнулись с оппонентами, обладающими сильным административным ресурсом. Мы поняли, что в этой ситуации нужно действовать открыто, и публично заговорили о рейдерстве, начали разъяснять, что это такое. Ведь у этого понятия есть и положительное значение — законное агрессивное поглощение. А у нас оно быстро исказилось и ассоциируется с шантажом, подкупами, силовыми захватами и другими нарушениями закона.

Но к большинству рейдерских захватов в Украине с юридической точки зрения действительно придраться невозможно. На руках у рейдеров всегда купленные решения судов.
— К такому рейдерству мы не имели никакого отношения. Мы никогда не захватывали чужое, а только защищали свое. Наш бизнес прост: сначала мы покупаем актив, а потом боремся за контроль над ним, и нам плевать, кто и что по этому поводу думает. Например, когда мы покупали долю в "Киевгорстрое", я приобретал акции у физических лиц, формировал пакеты, а что я с ними дальше буду делать — это моя профессиональная деятельность. Но тогдашний мэр Омельченко и руководитель "Киевгорстроя" Александр Поляченко почему-то восприняли это как рейдерство. Это значит, что у людей нет основ понимания бизнеса, который называется "работа на рынке ценных бумаг".

Слава рейдера приносит новых клиентов, которые прибегают к вашей помощи для поглощения облюбованных предприятий, не так ли?
— К нам никто не обращается с "заказом" на поглощение, и мы принципиально такие заказы не принимаем. Хотя должен признать, такая "слава" зачастую только мешает. Был даже комичный случай. Однажды я приехал на завод по производству мороженого, а меня встречают два автоматчика. Спрашиваю директора завода: "Зачем охрана?", а он мне отвечает: "Да мы о тебе такое почитали…". Потом поговорили, выяснили, кто есть кто.

Чаще на вас выходят люди, предлагающие долю в поглощаемом предприятии, или те, кто просто оплачивает работу?
— В большинстве случаев мы просто приобретаем акции предприятий за собственные деньги, чтобы потом продать. В этой сфере сложно работать на клиента, она очень спе­цифическая. Клиент думает одно, ты — другое, и интересы могут не совпасть. Бывает, наши партнеры просто входят в пул инвесторов, который поглощает то или иное предприятие. В таком случае они имеют право голоса при принятии решений. Чаще всего проект возникает из конфликта интересов совладельцев предприятия. Тогда, при предварительной оценке ситуации, мы смотрим, у кого с кем конфликт, можем ли мы, купив определенное количество акций, прийти к управлению. Иногда после анализа приходим к выводу, что выгоднее помирить противоборствующие стороны. Бывают случаи, когда к нам обращается один из собственников предприятия с просьбой помочь разрешить сложную ситуацию. К примеру, в случае с Кировоградским универмагом "УТОК" директор сам пришел и попросил помочь, потому что его вытесняли из состава акционеров. Оценили ситуацию, поняли, что это наша специализация — и начали бороться против беспредела.

В громком корпоративном конфликте вокруг Киевского завода безалкогольных напитков "Росинка" ситуация была аналогичной?
— Там у коллектива на руках были акции, и люди были готовы их продавать. Мы за три дня скупили 27% компании. Это означает, что мы пришли на почву, готовую к перераспределению акционерного капитала — люди действительно хотели продать свои акции. Когда мы купили 27%, игра, по сути, была сделана.

В "Киевгорстрое" вы также начали скупать акции у трудового коллектива и мелких владельцев, но до продажи этого пакета дело так и не дошло?
— Оно и не дойдет, пока не появится реальный покупатель. Ситуация там очень запутана. Вначале, когда у власти был Омельченко, еще советский менеджмент оттеснял от управления рядовых сотрудников-акционеров, не давая им возможности распоряжаться акциями, продавать их, участвовать в управлении. Ради этого акции распылялись, проводились допэмиссии. Когда же власть в городской администрации поменялась, команда нового мэра таким же образом стала оттеснять менедж­мент. Конечно, с целью дальнейшей продажи холдинга.

По сути, у вас та же цель, что и у них — аккумулировать как можно больший пакет и продать?
— Да, но я не присутствую во власти. Моя работа — покупать и продавать акции. А у них игра другая. В их распоряжении государственный пакет акций плюс пакет, принадлежащий близким к мэру людям. Государственные 30% акций стоят относительно недорого, но если продавать их вместе с пакетом в 25-30% — это уже совсем другие деньги.

Вы вели с зятем Леонида Черновецкого, Вячеславом Супруненко, переговоры о приобретении его акций "Киевгорстроя"?
— И не один раз. Более того, я был готов возглавить "Киевгорстрой" и выстроить там нормальную систему управления, преобразовать компанию в публичную. Именно это дало бы миллиардный эффект, работало на капитализацию холдинга. Но сегодняшняя стратегия команды, приближенной к власти, совсем иная. Они не стратеги. Они просто жадные люди.

Но они наверняка тоже предлагали приобрести ваш пакет. И тогда пришла бы ваша очередь быть жадным?
— Они предлагали минимальную цену, которая нас не устраивала. Лучше подождем.

Экстремальный дайвинг
Вадим Гриб постепенно готовится передать бизнес преемнику. Его сыну Роману сейчас 23 года. Получив экономическое образование в Англии, он вернулся в Киев и сейчас возглавляет аналитический департамент в компании отца. "Через три-пять лет он вырастет в отличного управленца", — не без гордости говорит Гриб-старший, но рассчитывает использовать знания сына для развития бизнеса уже сейчас. В частности, именно Роман Гриб дает рекомендации относительно вариантов привлечения западного капитала для скупки проблемных активов в Украине.

Помимо семьи, вне работы главным увлечением Вадима Гриба долгое время было байкерство. Мотоциклы Yamaha XVS 1100 и Triumph Rocket III пополняли запасы адреналина до тех пор, пока их хозяин не увлекся дайвингом. Как правило, это не просто подводные погружения, а сверхсложные экспедиции. Чего стоит лишь последнее из них, на Северный полюс.

Северный полюс оправдал ожидания?
— Конечно. Мы ведь установили мировой рекорд — сделали три погружения на Северном полюсе. До нас больше одного раза там никто не нырял.

Но там ведь очень толстый лед…
— Там толщина льда доходит до 3,5 метров. Но мы искали свежие разломы, где толщина 50-60 сантиметров. Когда ныряли, видели, что торосы уходили на глубину до 13 метров.

В водах Северного Ледовитого океана темно и пусто или есть свои красоты?
— Когда ныряешь, под тобой бездна. Рыб там нет. Единственные существа, которых мы видели, — морские ангелы, и еще нашли умершего кальмара. Как он туда попал, непонятно. С нами была девушка — подводный фотограф, мы привезли из экспедиции полторы тысячи фотографий.

Это была международная экспедиция?
— Это была российско-украинская экспедиция. Правда, от Украины я был один. Остальные — мои друзья из Клуба подводного плавания МГУ. Раньше я ездил с ними на Южный полюс, теперь — на Северный. Этим летом планируем экспедицию по девяти странам мира, посвященную Второй мировой войне. Мы будем нырять к затонувшим кораблям. Начинаем с Крыма, потом переместимся в Средиземное море, Ливан, Францию, на Мальту, затем пойдем в сторону Норвегии, Финляндии, Англии. Затонувшие корабли там лежат на глубине от 80 метров и глубже.

Вы финансируете эти экспедиции?
— Да, это достаточно затратные проекты. После Кусто это первая группа специалистов, которая серьезно занимается подводными съемками, использует дорогостоящую аппаратуру.

В экспедициях случались опасные для жизни ситуации?
— Самое опасное — это посадка на льдину. Аэродромов там нет, ведь на Северном полюсе жизнь активна только один месяц в году — в апреле. А потом погода не позволяет приземлиться даже вертолету. Технологию посадки освоили россияне. Они на вертолетах ищут плавучую льдину (между полюсом и материком) и забрасывают туда запасы керосина. А затем оттуда переправляются на полюс. Потом трактор со включенным мотором сбрасывают на полюс, и он расчищает полосу для самолета. Если трактор спустится с выключенным двигателем, завести его уже нереально. Когда самолет садится, на полюсе начинается движение. И никто не застрахован от того, что льдина в любой момент не треснет. Когда мы прилетели, все было нормально, а вот когда взлетали, полоса треснула и сократилась на треть. Осталось только 800 метров. Самолету Ан-74, в принципе, этого достаточно, чтобы взлететь, но поволновались изрядно. Когда взлетели — все перекрестились, потому что под шасси уже было видно воду.

Перспективы
В период кризиса бизнес-стратегией Вадима Гриба, похоже, останется скупка проблемных активов с целью их дальнейшей перепродажи. Благо, резко подешевевших объектов сейчас в Украине более чем достаточно. Правда, реализация этих планов будет зависеть от способности привлечь капитал на Западе. Этому может помешать неоднозначный рейдерский имидж Гриба в деловых кругах. Хотя не исключено, что именно статус агрессивного игрока привлечет обладателей свободного спекулятивного капитала из-за рубежа.

По роду профессиональной деятельности Гриб знаком практически со всеми ведущими украинскими политиками. На каждых парламентских выборах он получает предложения войти в список той или иной партии. На прямой вопрос "ВД" о готовности стать политиком он ответил уклончиво: "Не знаю, мысли бродят разные". Гриб уже был государственным служащим, отработав полгода в правительстве Крыма сначала и. о. министра финансов, а затем вице-премьером по финансовым вопросам. Впечатления от этого эксперимента у него остались не самые лучшие. Тем не менее рискнем предположить, что наш герой еще попробует себя в политике. Как настоящий экстремал. 

    Реклама на dsnews.ua