Из Франции с любовью
"Я покинул Париж и даже Францию, потому что Эйфелева башня чересчур мне надоела, — возмущался в конце XIX в. писатель Ги де Мопассан. — Она не только видна отовсюду, но вообще попадается вам на каждом шагу: она сделана из всех возможных материалов и преследует вас из всех витрин, как неотвязный, мучительный кошмар". В числе недовольных, кого также сильно раздражала металлическая конструкция Эйфеля, были Верлен, Виктор Гюго, Александр Дюма-сын, композитор Шарль Гуно и еще около 300 представителей богемы. Но как бы они не ругали новомодное сооружение, злобно обзывая его "уличным фонарем", "фабричной дымовой трубой" или "скелетом колокольни", многие французы и туристы все же восторгались Эйфелевой башней. Именно это и продлило ей жизнь: установленная лишь как временный объект в рамках парижской Всемирной выставки 1889 года, через пару лет башня должна была быть демонтирована. Но после того, как за полгода ее посетило более двух миллионов человек, а финансовые поступления от такой популярности позволили возместить три четверти всех затрат на ее возведение, судьба нового эталона города решилась сама собой. Правда, благодаря этой "любви-ненависти" и криминальному таланту афериста Виктора Люстига в 1925 году Эйфелева башня чуть было не оказалась на городской свалке.
Мастер "лохотрона"
Делать деньги из ничего азартный мошенник родом из Австро-Венгрии научился в юном возрасте. Уже после окончания школы ему пришлось посидеть за решеткой за мелкое жульничество. Во время учебы в парижском Университете он больше внимания уделял карточным играм и бильярду, нежели занятиям. Однако, благодаря умению все схватывать на лету, Виктор Люстиг все же получил отличное образование, научился тонкостям светского и делового этикета, а также бегло общался на пяти языках (чешский, немецкий, английский, французский и итальянский).
Со всеми этими умениями будущий "король обмана" отправился в дорогу.
В начале 1910 г. некоторые свои приемы двадцатилетний аферист оттачивал на борту трансатлантических лайнеров, курсирующих между Европой и Нью-Йорком. Окруженный богатеями, которые все дни круиза проводили за игрой в покер, лотерейными забавами и прочими развлечениями, Люстиг умело втирался в доверие и легко "разводил на деньги" состоятельную публику. Но так как с началом Первой мировой войны морские путешествия пришлось прекратить, внимание Люстига вскоре переметнулось на Соединенные Штаты. Тут, несмотря на введенный в 1920 г. cухой закон, экономика процветала, фондовый рынок находился на подъеме, и перспектива стремительно разбогатеть на доверчивых американцах соблазняла не только одного Виктора Люстига.
Хотя его криминальным талантам мог позавидовать любой пройдоха. Для пущей солидности Люстиг стал называть себя графом (один из его многочисленных псевдонимов) и утверждал, что является потомком знатной, но разорившейся во время войны австрийской семьи, и что в данный момент пытается начать все с начала. Испробовать эту душещипательную легенду Люстиг решил при покупке старой фермы в штате Миссури, принадлежавшей одному банку. Он предложил за нее владельцам $22 тыс. облигациями, а также попросил обналичить дополнительно $10 тыс. — для начальных расходов на ремонт. Не ожидая от "бывшего дворянина" никакого подвоха, банк с радостью согласился исполнить все пожелания и не заметил, как умелый аферист подменил конверты и сбежал вместе с облигациями и наличными в Нью-Йорк.
Приличный куш Люстиг сорвал, предлагая доверчивым "клиентам" станки для печатанья денег. Фокус был прост: в небольшой ящик из красного дерева с одной стороны закладывалась бумага, а с другой — денежная купюра. Пару нажатий на блестящие медные кнопки и тумблеры, и через шесть часов якобы специальный химический раствор переводил рисунок купюры на бумажную заготовку. Причем с такой точностью, что никакой банк не отличит подделки. На самом же деле в станок с двойными стенками заранее подкладывалась готовая купюра, а шесть часов требовалось не для печати, а для успешного побега. Один из таких денежных "принтеров" Люстиг умудрился продать за $10 тыс. шерифу в Оклахоме, а также состоятельному автопромышленнику из Флориды Герману Лоллеру, который заплатил за чудо-машину $25 тыс. и не сразу сообразил, что его обвели вокруг пальца, так как пару месяцев наивно полагал, что просто неправильно нажимает на кнопки станка.
На удочку гения попался даже сам Аль Капоне. Виктор Люстиг придумал необычный ход: под прикрытием все той же графской легенды он взял у гангстера взаймы $50 тыс. с условием удвоить сумму через два месяца. Положил их на депозит чикагского банка и укатил по своим делам. В назначенный срок вернулся к Капоне с повинной: сделка сорвалась, поэтому он пришел вернуть деньги. Гангстер, не ожидая такого благородного поступка от своего должника, забрал свои деньги, но решил одарить Люстига пятью тысячами долларов — за честность.
Железная леди. Недорого.
Однако все эти аферы с тонким психологическим расчетом меркнут перед "сделкой века", которую Виктор Люстиг провернул в Париже в мае 1925 г. Завтракая в кафе и пролистывая свежую прессу, 35-летний делец заинтересовался одной статьей. В газете рассказывалось о трудностях содержания Эйфелевой башни, так как это 324-метровое сооружение требует регулярной покраски для защиты от коррозии, а это 57 тонн краски каждые семь лет и непомерный груз для национального бюджета, и так сильно пострадавшего в ходе военных событий Первой мировой.
Уловив нужное настроение, Люстиг взялся за новую аферу. Подсуетившись, он быстро подделал документы и назначил себя заместителем главы Министерства почты и телеграфа. Определил пять потенциальных жертв — собственников крупных предприятий по утилизации металла, и отправил им официальные письма с приглашением посетить конфиденциальную встречу, на которой будет рассматриваться вопрос скорой продажи обременительного для французской экономики объекта и его дальнейшего демонтажа.
Сомнений в правдивости данных переговоров не должно было возникнуть, так как в газетах постоянно обсуждалась проблемность башни для города и попытки властей сэкономить на ее содержании. Кроме того, встреча прошла в фешенебельном отеле Crillon, где все было обставлено по высшему разряду. Да и манеры, стиль общения фальшивого "аристократа" располагали к доверию. Правда, один из бизнесменов, Андре Пуассон, немного разволновался из-за того факта, что обсуждение приводилось не в государственных кабинетах, а в гостиничном зале. Люстиг тут же поспешил придумать еще одну легенду: учитывая противоречивые общественные мнения на предмет целесообразности Эйфелевого творения, правительству выгодно не предавать широкой огласке желание "без шума и пыли" избавить себя от хлопот. К тому же его чиновничья карьера близится к концу и ему тоже хочется подумать о своем дальнейшем благосостоянии. Доигрывая роль до конца, гениальный мошенник намекнул, что если Пуассон все еще заинтересован стать владельцем Эйфелевой башни, то за определенное вознаграждение он может назначить его победителем торгов.
Для тщеславного Андре Пуассона других намеков не понадобилось, — он заплатил Люстигу 250 тыс. франков и взятку в половину этой суммы. В этот же день липовый чиновник собрал чемоданы и со своим компаньоном сбежал в Вену, где благодаря крупной наживе целый год жил на широкую ногу.
Понимая, что Андре Пуассон, обнаружив обман, не пожелал заявлять во всеуслышание о своем провале, ловкий продавец государственных достояний опять вернулся во Францию. С той же целью — продать "никому ненужную" многострадальную башню. И вновь сделка прошла успешно — на это раз в кармане Люстига лежало 350 тыс. франков. Вот только клиент оказался менее стеснительным, и полиция вмиг заинтересовалась "человеком, дважды продавшим Эйфелеву башню".
Через 10 лет его все же арестовали, но в Америке, где криминальный гений промышлял фальшивомонетничеством. Отбывая длительный срок в тюрьме Алькатраз, 57-летний Виктор Люстиг скончался от пневмонии. При заполнении свидетельства о смерти клерк замешкался, раздумывая, что же вписать в графу "профессия". Через секунду там стояла простая, но весьма точная запись: продавец.
