МЕЦЕНАТОМ стать обязан

Б юджетные социальные дотации были в те времена ограничены, не то что в нынешние. Может, именно поэтому реально ценилась и поощрялась филантропическая деятельность. В столице пример такой заботы подавали особы императорской крови, в регионах — генерал-губернаторы. Именно они и их жены дирижировали аккумулированием средств на добрые дела. В этом плане Киев, да и весь Юго-Западный край империи особенно отличились. Жертвование средств теми, кто находился на полюсе богатства и власти, в пользу живущих на противоположном полюсе нищеты и убожества дивным образом стало престижным в деятельности многих поколений киевских чиновников, предпринимателей, знатных особ. Историки отмечают, что в других промышленных регионах Российской империи благотворительные взносы бывали и побольше, но такая массовость в меценатстве, как на Киевщине, не наблюдалась ни в каком ином крае страны. Киевское общество для помощи бедным как негосударственное и некоммерческое образование было столь знаменитым своими успешными и полезными делами, что со временем его сделали своеобразным департаментом центральной государственной социальной структуры. Но о том, как именно и кем взращивались киевские филантропы, — знают немногие.

Заразительный пример княгини

Все, по сути, началось в середине XIX в. Тогда с 1852 г. по 1862 г. генерал-губернатором Киевским, Подольским и Волынским состоял князь Илларион Васильчиков — по натуре добрый и отзывчивый человек. Высокие моральные качества были присущи и его жене Екатерине Васильчиковой, которую отличала глубокая и искренняя религиозность. Попечение о бедноте являлось для нее прямо-таки жизненной потребностью. Став губернаторшей, княгиня взялась за богоугодное дело настолько энергично, что скептики не без иронии вспоминали, как "под ее покровительством Киев ознакомился со всеми приемами современной общественной благотворительности: при ней там пошли в ход лотереи, концерты, балы, маскарады и спектакли в пользу бедных".

Особенно много усилий княгиня Васильчикова приложила для развития ведущей филантропической структуры края — Киевского общества для помощи бедным. Оно существовало, по одним данным, с 1834 г., по другим — даже с 1822 г., но слыло захудалым и не процветало из-за недостатка средств, ограничиваясь раздачей преимущественно разовых пособий. Лишь при Васильчиковых возникла идея благотворительного комплекса, в котором бездомные могли бы получить крышу над головой и посильное занятие, сироты — воспитание и начальное образование, старики — приют и покой. Понятно, все упиралось в деньги. Но нежданно случилось знаменательное событие: генеральша Ульяна Ловцова, в первом браке Сулима, решила пожертвовать для проживания неимущих киевлян свою усадьбу с большим домом по нынешней улице Лютеранской, 16. Этот дом с флигелями и садом, выстроенный еще Акимом Сулимой, покойным мужем дарительницы, вполне годился для назначенной цели. Общество для помощи бедным с признательностью приняло щедрый дар.

И Екатерина Васильчикова увлеченно взялась за обустройство "Сулимовки", как назвали комплекс. Однако в 1862 г. скончался ее муж, и она в одночасье из первой леди края превратилась в частное лицо. Пришедший на смену Васильчикову генерал-губернатор Анненков сам вознамерился заняться благотворительностью. Княгиня, готовясь сложить с себя звание председательницы Общества, надеялась хотя бы оставить за собой руководство "Сулимовкой", на которую положила столько сил. Однако Анненков поставил вопрос ребром: "Если благотворительные заведения в доме Сулимы поступят в непосредственное Ваше заведывание, то какими средствами изволите полагать обеспечить прочное существование сих заведений?.." Ответных аргументов у Васильчиковой не нашлось. И поиском благотворительного финансирования Сулимовских заведений занялась новая генерал-губернаторская чета. Сам Николай Николаевич Анненков и его супруга Вера Ивановна лично внесли в фонд Общества по 100 рублей. Но этого, конечно, не хватало. Вот и решили супруги мобилизовать меценатские средства, привлекая знатных и состоятельных жителей всего Юго-Западного края.

На средства иудеев и инсургентов

За подписью самого генерал-губернатора разлетелись по богатым адресатам письма стандартного содержания. Дескать, есть такое, высочайше учрежденное, Киевское общество для помощи бедным, призревающее неимущих всех сословий и вероисповеданий, главным источником средств к его существованию являются благотворительные взносы. Так вот, не сочтете ли возможным оказать посильную помощь доброму делу из расчета не менее 18 руб. в год для действительного члена или 36 руб. для почетного члена? "Приношения на высшие суммы, — писал начальник края, — не только никому не возбраняются, но, напротив, принимаются с живейшей благодарностью". Письма заканчивались просьбой дать ответ… в течение десяти дней.

Нужно было быть совсем уж невежливым, чтобы не откликнуться на такой знак личного внимания со стороны первого лица региона. И богачи наперебой ответили Анненкову изъявлением всемерной поддержки и денежными перечислениями. В ряды общества вступили русский граф-предприниматель Алексей Бобринский, украинский помещик Петр Селецкий, польский аристократ граф Генрих Тышкевич, состоятельный купец греческого происхождения Иван Толли и многие другие.

Значительное количество писем генерал-губернатор адресовал еврейским банкирам, купцам, раввинам. Расчет был весьма тонким. Еврейское население Юго-Западного края долгое время подвергалось сильным утеснениям, в 1827 г. Николай I изгнал всех иудеев из Киева. Лишь при князе Васильчикове они вздохнули посвободнее; некоторым избранным категориям даже разрешили вернуться в город. И когда Анненков ненавязчиво предложил выложить деньги на бочку благотворительности, еврейская верхушка отнеслась к этой просьбе с особой предупредительностью. Вот что, к примеру, ответил начальнику края раввин и купец из местечка Макарова Янкель-Ицко Тверский: "Я имел счастие удостоиться получить письмо Вашего Высокопревосходительства, в котором Вы, приемля высокую мысль в призрении больных, изволили предоставить право и мне участвовать в этом человеколюбивом деле. …Я с особенною готовностию спешу доложить, что не только на три года, но до тех пор пока рука Всевышнего Подателя сохранит меня в настоящем положении моем, я буду участвовать в обществе для помощи бедным своими средствами постоянно в том размере, какой установлен Вами для почетного члена". Сверх этого Тверский сделал начальное пожертвование в 100 рублей. Другие его богатые единоверцы тоже не остались в стороне. Словом, за короткое время образовался многотысячный фонд помощи бедным. Сулимовские учреждения были вполне обеспечены. Вдобавок к добровольным пожертвованиям Николай Анненков и его соратник губернатор Павел Гессе своей властью привлекли и средства из весьма своеобразного источника. Как раз в 1863 г. произошло польское восстание, подавленное царскими войсками. Многие повстанцы оказались в Лукьяновской тюрьме в Киеве, родные пытались передать им ценности и деньги, что строжайше воспрещалось. В результате недозволенные вложения, извлеченные из перлюстрированной корреспонденции заключенных, стали достоянием… Киевского общества для помощи бедным.

Не корысти ради

Следующие начальники края и их жены тоже старались не ударить в грязь лицом. Людмила Безак и Надежда Дондукова-Корсакова, Ольга Черткова и Мария Дрентельн, София Игнатьева и София Драгомирова — каждая в течение отведенного ее мужу срока полномочий расширяла и обеспечивала филантропические заведения Общества.

Тем временем генерал-губернаторы прилагали усилия к тому, чтобы расширить возможности и материальную базу подопечных учреждений. По их инициативе в фонд Общества делались отчисления от ежегодных съездов сахарозаводчиков, от сбора с помещичьих имений; городская дума ввела специальную "накрутку" на стоимость театральных билетов. На благо Общества была обращена даже весьма распространенная практика среди чиновничества — в праздники или именины являться к начальству с поздравительными визитами и оставлять свои карточки. Считалось, что отсутствие карточки будет воспринято шефом как признак неуважения, со всеми вытекающими последствиями для карьеры. Так вот, неоднократно генерал-губернаторы объявляли во всеуслышание, что им будет значительно приятнее получить в знак почтения от подчиненных не визитку, а квитанцию об уплате хотя бы скромной суммы в пользу бедных.

Что же касается членов Общества, то их взносы выросли (для почетных членов) до 100 рублей, а разовые пожертвования достигали весьма солидных размеров. К примеру, купцы Иван Толли и Михаил Дегтерев спонсировали обустройство при Сулимовских заведениях церкви Св. Александра Невского, лесопромышленник Семен Могилевцев соорудил больничный корпус в отдельной усадьбе Общества, сахарозаводчик Николай Терещенко оплатил строительство амбулатории при больнице, его сын Александр пожертвовал капитал в 10 тыс. руб. для выдачи бесплатных обедов. Разумеется, такие акции не только встречали признательность в генерал-губернаторском киевском дворце, но о них быстро узнавали и в Петербурге. Меценаты удостаивались высочайшего одобрения императора — то был предел мечтаний для самых честолюбивых наших соотечественников.

Согласно новому уставу, принятому в 1888 г., киевское объединение филантропов (переименованное в Киевское благотворительное общество) оказалось под эгидой Ведомства учреждений императрицы Марии — центрального правительственного органа, занимавшегося "социалкой". Отныне попечители и технические сотрудники Общества состояли на государственной службе, получали выслугу лет, чины, награды, а в перспективе могли даже претендовать на причисление к дворянскому сословию.

Благодетельная недвижимость

Кроме сбора пожертвований, Киевское благотворительное общество использовало и такой чисто капиталистический источник средств, как банковская рента и доходы от недвижимости. Из больших и малых сумм составлялись так называемые "неприкосновенные капиталы". Они лежали в банке, а ежегодные проценты с них обеспечивали потребности тех или иных подразделений Сулимовского комплекса. Недвижимое имущество тоже успешно служило социальным программам. Несколько земельных участков, купленных Обществом или подаренных ему, сдавались частным лицам в аренду. Здесь были дачи и мельницы, лавки и склады, пруды и сенокосы. При этом киевские благотворители ежегодно выпускали подробнейший отчет о приходах и расходах, информируя общественность буквально обо всех денежных операциях. И любой мог убедиться, что ни одна копеечка из пожертвованных на добрые дела сумм не проходит "мимо кассы".

Последним крупным бизнес-проектом киевских благотворителей стало строительство крупного доходного дома. Поскольку население города стремительно росло и спрос на квартиры был велик, вложение денег в жилье сулило примерно вдвое больший доход по сравне- нию с банковским процентом (в ту пору редко превышавшим 4-4,5%). Поэтому руководство Общества в 1910-е годы всерьез обсуждало, не лучше ли для увеличения отдачи "неприкосновенных капиталов" превратить их в доходные дома.

Сделать это можно было только с разрешения начальства в Ведомстве учреждений императрицы Марии. В столицу полетело ходатайство за подписью председательницы Киевского благотворительного общества, очередной генерал-губернаторши Елизаветы Треповой. Не найдя причин для отказа, Питер дал "добро". Весной 1914 г. начались строительные работы, и к осени 1915 г. солидное пятиэтажное здание с подвалом в тылу Сулимовской усадьбы по Круглоуниверситетской, 7 было готово к заселению. Подсчитав арендную плату со всех 26 квартир, руководство Общества убедилось, что на затраченные 184,3 тыс. рублей пришло 20,8 тыс. валовой прибыли (т.е. 11,3%). Инициаторы, правда, надеялись получить больше. Но на квартирные расценки повлияла война: в 1915 г. близость фронта побуждала многих покинуть Киев. Впрочем, по сравнению с банковской рентой Общество все равно оказалось в выигрыше.

…В советские времена государство монополизировало всю благотворительную сферу. До- сталось ему и наследство Киевского благотворительного общества. Сулимовские заведения превратились в обыкновенные жилые квартиры и конторы. А нынче старинный дом на Лютеранской, 16, которому давно перевалило за полтораста, находится в самой престижной части города. И по тем коридорам, где когда-то прогуливались нищие и обездоленные, теперь ходят "новые украинцы".