КРАСКА ДЛЯ РЖАВЧИНЫ
"В Украине все сделано для того, чтобы люди ничего не могли создавать, чтобы проще было привозить из-за рубежа. Для иностранцев у нас — проходной двор, — говорит изобретатель Александр Науменко, директор и учредитель Научно-производственного кооператива "Прима". — Если хотите выжить, — весь производственный цикл должен быть у вас. Если изобретатель не становится звеном в цепочке производства, — вся его инновация прикажет долго жить. У меня патент на порошковый модификатор ржавчины № 64785, а сколько из остальных внедрены? Большинство лежат мертвым грузом".
Александр Науменко сам разработал метод переработки лигнина, методику производства модификатора ржавчины, продлевающего стойкость краски на несколько лет. Создал все оборудование, ход производственных процессов и сам начал его производить в созданном им же НПК "Прима". Благодаря своему изобретению он стал победителем Всеукраинского конкурса "Винахiд-2004", организованного Госдепартаментом интеллектуальной собственности Украины в номинации "Лучшее изобретение в области сохранения окружающей среды".
Поездка по Запорожью вместе с Александром Науменко постепенно превращается в экскурсию: "Вот, посмотрите, серая крыша горисполкома окрашена краской с нашим модификатором, уже больше пяти лет стоит, и ржавчина не проступает. По городу — много таких объектов. Раньше мы ходили, смотрели, как лежит краска. Но сейчас уже неинтересно — убедились за много лет, что ржавчина не проступает как минимум пять-семь лет".
Кооператив "Прима" организовали в 1987 г. В 1988 г. производили одну тонну модификатора в полгода, в 2005 г. месячный объем составил 10 т.
"Никакого зарубежного капитала, банковских кредитов мы не брали, потому что часто наблюдали ситуацию, когда производитель теряет потребителя и остается должником банка, который все потом описывает и забирает, — говорит Александр Науменко. — Стартом для начала собственного производства стали 5 тыс. рублей, которые жена получила на строительство дачи".
На половину "дачных" денег закупили оборудование, за копейки купили сырье. Два года Александр Науменко отрабатывал новую технологию производства модификатора — с использованием смеси лигнина и аммиачной воды (ранее вместо нее использовался монаэтаноламин). Новая технология оказалась намного экономичней — монаэтаноламин, стоимостью 7 тыс. грн./т, заменили аммиачной водой, которая стоит 335 грн./т. К тому же монаэтаноламин надо возить из России, а аммиачная вода есть в Украине.
Материал для производства модификатора берут на свалке. Запорожский гидролизно-дрожжевой завод за 30 лет работы вывез в отвал 2,5 млн т лигнина и жидких отходов. Отходы гидролизного производства складировались в сооруженном в 1965 г. шламонакопителе, расположенном на склонах балки Степной. Согласно составленному в 2002 г. акту проверки управления экологии и природных ресурсов в Запорожской области, район размещения полигона шламонакопителя представляет собой экологическую угрозу для окружающей среды и проживающего поблизости населения. Когда завод обанкротился, свалка оказалась бесхозной, и кооперативу пришлось около года потратить на поиски фирмы, которая согласилась бы ее обслуживать. Самому малому предприятию следить за 13 га свалки было не под силу, но как только таковая нашлась, — в виде "благодарности" цены на исходное сырье были повышены в 12 раз: с 5 до 60 грн./т.
С момента начала деятельности кооператив переработал около 5 тыс. т отходов свалки, но в сравнении с общим объемом — это капля в море. Несколько лет назад Александр Науменко написал ныне покойному мэру Запорожья Александру Поляку письмо, в котором значилось, что если построить в городе два завода по переработке отходов этой свалки на жидкий и на порошковый преобразователи, то денег (при перерасчете на товарную продукцию — около 30 млрд грн.) хватит на то, чтобы построить мосты через Днепр. Но заинтересовавшийся проектом мэр скончался, а его преемники о "Приме" забыли, хотя затраты на строительство нужны небольшие — до 1 млн грн.
Созданный Науменко порошковый лигниновый модификатор ржавчины (МРПЛ) — это порошок коричневого цвета. Достаточно добавить70 г в 1 кг эмали, грунта или краски — и можно красить по ржавой поверхности. Если покрасить обычной краской, то через год ржавчина проступит и придется красить снова. ПФ-115 с модификатором МРПЛ держится пять-семь лет, а эмаль типа ХВ-568 — 10-12 лет. Что примечательно, стоимость порошка равна стоимости грунта, то есть себестоимость материала не повышается.
Первые большие деньги НПК "Прима" заработал в 1989 г., когда выполнил две научно-исследовательские работы для предприятий Москвы, получив за них 70 тыс. советских рублей ($123 тыс. по тогдашнему курсу). На эти деньги в 1990 г. расширили производство, закупили оборудование, на котором работают до сих пор.
"Первым крупным заказчиком у нас было Главное управление ракетных войск Министерства обороны СССР, — вспоминает Александр Науменко, — в Россию отгружали модификатор вагонами".
С развалом СССР заказчика "Прима" утратила, а найти нового оказалось не так-то просто. Представители кооператива выезжали на различные лакокрасочные заводы, предоставляли свою продукцию для ознакомления, после чего практически все подтверждали высокое качество краски с модификатором, но сотрудничать отказывались. Главный аргумент — с повышением срока стойкости краски снижаются объемы ее потребления.
"На крупном лакокрасочном заводе в Белгороде после испытания краски мне прямо сказали, что продукция хорошая, но брать ее не будут, потому что через два-три года будут вынуждены закрыться — исчезнет рынок сбыта, — вспоминает Александр Науменко. — Они боялись, что если мы насытим рынок противокоррозионными красками, объемы их производства упадут".
На другом заводе нежелание брать модификатор аргументировали еще проще. Подобный МРПЛ-преобразователь зарубежного производства Р-101 хотя и стоит в пять раз дороже украинского, но позволяет сотрудникам осуществлять зарубежные командировки, суточные в которых оплачиваются из расчета 280 грн./сут., а не 25 грн./сут., как по Украине.
Лишь директор Днепродзержинского завода лакокрасочных материалов "ЗИП" Олег Захарольский (ныне мэр г. Днепродзержинска) оценил по достоинству качество модификатора, и завод стал покупать модификатор, постепенно наращивая объемы закупок. В 2005 году "ЗИП" купил 120 т модификатора. Вопреки опасениям российских коллег, "ЗИП" сегодня наращивает объемы производства и забирает всю продукцию НПК. В 2006 г. заказ вырос до 180 т.
Эмали и грунты с модификатором отмечены на банке штампом — "наносится на ржавую поверхность". Кстати, пометку "антикоррозионные" можно найти и на многих импортных красках, но в инструкции значится: "перед покраской почистить поверхность наждачной бумагой". А для красок с модификатором столь тщательной обработки не требуется. Кроме того, Александр Науменко в июне этого года получил патенты на новый сорт модификатора и на жидкий преобразователь, который позволяет окрашивать поверхность с ржавчиной около 1,5 мм, то есть применим для сильно запущенных ржавых конструкций.
За 18 лет производства НПК "Прима" пять раз останавливал производство модификатора из-за проблем с арендодателем, поэтому сейчас выкупил землю и работает на собственной территории. Весь процесс производства разделен на мельчайшие операции, обучиться которым можно в течение одного дня. Лигнин можно сушить с использованием газа или электроэнергии. Но в "Приме" сделали площадку для естественной сушки сырья размером 1200 кв. м и сушат лигнин на солнце, экономя 12 тыс. кВт-час в день. В итоге экономия превышает 500 тыс. грн. в год. Затем лигнин проходит обработку на спроектированных и изготовленных собственными силами мельницах, которые проработали 17 лет. Им на смену будет сооружена новая мельница, которая обойдется в 200 тыс. грн., плюс 50 тыс. — налог на прибыль.
"Это налог "за инициативу", — шутит Александр Науменко. — Никаких скидок на то, что она является собственным изобретением, в Украине не предусмотрено".
"Мы задыхаемся от бумажной волокиты, — говорит Александр Науменко. — Взяток никому не даем, идем согласно порядку. На то, чтобы поставить забор, ушло 2,5 месяца. Решили положить кафель — это уже считается реконструкцией, а справка о том, что цех подлежит реконструкции, стоит 2100 грн. Трубу промыть — 2,5 тыс. грн. Да за такие деньги ее и коньяком можно промыть! Этим все разработки очень сильно режутся. Не имеешь документа — не можешь даже гвоздя забить".
К соблюдению закона и ко всем документам в "Приме" относятся очень щепетильно. Кабинет директора напоминает архив: значительную часть скромно меблированной комнаты занимают шкафы, заполненные папками с документами. Стопки папок растут очень быстро, ведь чтобы получить "визу" в городском управлении экологии, надо сдать 17 справок; фирме, которая вывозит мусор, — 14 справок. В итоге, чтобы пять мешков отходов вывести на свалку, надо подготовить и сдать 36 документов! Это существенно тормозит работу — чтобы сдать маленькое производство, подготовили восемь толстых папок всевозможнейших документов.
Заполнен бумагами и домашний рабочий кабинет директора и бухгалтера (по совместительству жены директора) — одна из комнат двухкомнатной квартиры в "хрущевке". "Горы документов, горы регламентов и, что самое интересное, — все подписывают, но ни за что не отвечают. Если что случится, отвечать будем только мы, — говорит Александр Науменко. — Контролирующих органов много, а оказывающих содействие почти нет. Приезжают, пытаются нас закрывать. Я им объясняю, что мы работаем, платим налоги, чтобы вам была зарплата. Вот пока мы с вами разговариваем, — придет новая инструкция, и мы опять будем бегать, высунув язык, приводить все в соответствие с ней".
Сейчас штат "Примы" насчитывает 22 человека. Заработок сотрудников составляет 500-700 грн./мес. зимой и возрастает до 2 тыс. грн./мес. в летнее время. Зарплаты учредителей подвержены тем же сезонным колебаниям, превышая заработок рабочих на 200-300 грн./мес.
Все доходы и расходы кооператива директор дублирует на бумажной "простыне". Развернув полотнище, Александр Александрович, не тая, показывает все прибыли. "По прошлому году мы получили 180 тыс. грн. прибыли, которую можно было бы распределить на учредителей, но мы все деньги вкладываем в развитие, в оборудование, сырье, материалы, — говорит Александр Науменко. — Мы можем, конечно, ничего не покупать, но тогда придется брать кредит, переплачивать".
Модификатор никуда, кроме "ЗИПа", не поставляют, потому что не успевают производить, нет мощностей для увеличения объемов производства, хотя вопрос о наращивании мощностей до 500 т/год встал уже давно. Но брать кредит в банке под высокие проценты или привлекать к сотрудничеству инвесторов Науменко, наученные горьким опытом, опасаются.
"Если мы и пойдем на сотрудничество, то только с очень серьезным инвестором, — говорит Александр Науменко. — Мы готовы за год построить цех, дать инвестору дилерские права по экспорту продукции. Сейчас "Прима" производит 180 т модификатора в год, продавая его в Украине по 10 грн./кг. В итоге годовой доход составляет 1,8 млн грн. В Европе модификатор можно продавать по 20 грн./кг, тогда чистый доход составит 3,6 млн грн. Срок окупаемости цеха составит два-три года. Рынок Европы безграничный, но для выхода на него надо получить сертификат качества ИСО-9001, который стоит от $40 тыс. Инвесторы должны понимать, что год уйдет на проект, один-два года — на строительство цеха и различные согласования. Минимум надо два-три года".
В "Приме" несколько раз сталкивались с нечистоплотностью инвесторов. Тракторный завод в Твери обещал перечислять долю от производства, но, получив модификатор, о кооперативе забыл. "И это не единственный случай, поэтому мы работаем сами. У нас ни суды, ни прокуратура, ни защита интеллектуальной собственности не работают, — говорит Александр Науменко, — поэтому надо принимать меры, чтобы не раскрыть секрет производства. Самая лучшая защита — никого не допускать. Судиться производственникам некогда".
