Рисовальщик иллюзий
Самый экстравагантный художник-дизайнер середины ХХ в. Пьеро Форназетти научил итальянский дизайн остроумию и смелости.
Сегодня ценители искусства, вроде анонимного британца, который выложил GBP80 тыс. за расписанный вручную секретер производства Fornasetti, считают инвестиции в итальянскую фабрику более чем надежными. А в середине ХХ в. рисунки миланца казались пустой забавой. Форназетти — смельчак. В эпоху беспрекословного функционализма, он, насвистывая в своей мастерской, вовсю фантазировал и разрисовывал серванты и трюмо. Решив, что функция вторична, итальянец полностью сосредоточился на обильном декоре и оптических обманках.
Лишние формы
На одном рисунке эта дама пьет кофе, на втором показывает язык, а на третьем спит. Она носит усы, маску, бинокль, ее лицо в разрезанном виде изображено на донышке тарелки. И это всего несколько из сотен образов оперной певицы Лины Кавальери, придуманных неистощимым на выдумку Пьеро Форназетти. Нет, он вовсе не издевался над красавицей, помещая ее лицо в пасть крокодила. Напротив, она была его музой. Просто у него было чувство юмора, и он не считал серьезность добродетелью. Остроумный подход — вот что отличало дизайнера от собратьев по цеху.
В 1940-е гг., когда дизайн был озабочен проблемой функциональности и все бились над созданием новых форм, Пьеро без устали украшал своими рисунками уже готовую мебель. Зачем изобретать заново стул, считал он. Главное — это декор, которого не может быть много или слишком много. Форназетти брал самый банальный предмет — квадратный стол, деревянный табурет или обыкновенную пузатую тумбу — и рисовал на них картины со странными сюжетами и обилием мелких деталей. Он не придумывал мебель, он ее иллюстрировал.
С детства одержимый рисованием, в семнадцать лет он выиграл грант на обучение в известной школе искусств Брера, а в девятнадцать уже вылетел из нее за "нарушение субординации". Но это только подзадорило будущую знаменитость. Годом позже он участвовал в студенческой арт-выставке со своими шелковыми шарфиками, разрисованными театральными программками. Его находчивость привлекла Джио Понти, который находился как раз на пике карьеры. Архитектор нашел "свежую кровь", а Форназетти, говоря современным языком, завел "связи". Пьеро мог упражняться вдоволь: ровные однотонные поверхности и прямые углы Понти позволяли развернуться декораторскому таланту Пьеро по-настоящему. Вдохновленные архитектурой Палладио, трюмо, комоды и серванты, изготовленные в 1950-х гг., сегодня представляют наибольшую ценность для поклонников мебели этого выдумщика.
Но Форназетти был не просто находчивым художником. При работе с каждым новым материалом он совершенствовал свою технику. Сначала научился наносить рисунок на каменную поверхность, потом на цинковую посуду, затем разработал технику переноса рисунка с использованием специальной бумаги на лакированную поверхность. Все эти находки пригодились для создания изображений-обманок. Иллюзии вообще были специальностью Форназетти. Тщательно прорисовывая детали, дизайнер с помощью декора превращал шкаф в миниатюрное античное здание, ширме придавал сходстве с многоэтажкой.
С первого взгляда даже не верилось, что это все нарисовано. Творчество Пьеро не вписывалось ни в один свод правил и не соответствовало ни одному течению в искусстве. Форназетти в принципе отрицал любые стили. "Ренессанс, барокко, нео-готика: все это выдуманные рамки ограниченных людей. В действительности их не существует", — говорил он.
В 1947 г. он впервые участвовал на миланском триеннале самостоятельно. "Газетные" тарелки, которые он выставлял, создавали иллюзию обернутой в бумагу посуды. Эта почти политическая шалость вызвала волну негодования в городе, но нашла отклик у иностранных гостей выставки. На Пьеро посыпались заказы. Неподготовленный к бизнесу дизайнер обошел все местные фабрики, но всюду получил отказ. "Излишняя претенциозность" тарелок вызывала смешанные чувства и нежелание сотрудничать с несерьезным человеком. Плюнув, предприимчивый итальянец решил выполнить заказы для иностранцев самостоятельно прямо на дому в печи. Так в пристройке дома художника появилось "Ателье Форназетти", где он с несколькими помощниками обжигал и разрисовывал вручную керамику. Ручная работа поневоле стала его коньком. Правда, коммерческого успеха миланец так и не дождался: в то время все были увлечены массовым производством, а далекие от идеальных фабричных форм тарелки Форназетти казались слишком грубыми и кустарными. После смерти дизайнера в 1988 г. ателье было на грани банкротства. Единственному сыну Баранабе, который взял бразды правления семейным бизнесом в свои руки, досталось крайне неудачное наследство.
Новые перспективы
Все изменилось в конце 1980-х гг., когда ручная работа и единичные предметы начали потихоньку входить в моду в промдизайне. Оказалось, что "неидеальная" керамика Форназетти с его экстравагантным декором превратилась в настоящий арт-объект! Вовремя осознав это, Барнаба Форназетти решил с выгодой использовать огромный архив отца, многие рисунки которого никогда не использовались при его жизни. Нынешняя маркетинговая стратегия фабрики — выпуск продукции небольшими тиражами. Неважно, идет ли речь о переиздании классических вещей авторства Пьеро Форназетти или об изготовлении новых дизайнерских объектов с использованием его эскизов. Ежегодно производство отдельных копий приостанавливается, а новые предметы занимают их место. Какие-то линии намеренно лимитируются. Например, серию тарелок-календарей, которая выпускалась с 1968 года, Барнаба ограничил до 700 копий в год, таким образом придав ей дополнительную эксклюзивность. Даже сотрудничество с известной маркой Kartell не изменило стратегию фабрики. Чтобы оживить интерес к продукции Форназетти, Барнаба в 2005 г. решил использовать эскизы отца для декора стула Eros, который был придуман Филиппом Старком. Производит стул Kartell, выпуская его со свойственным компании размахом в количестве 40 тыс. штук в год. Барнаба предложил обеим сторонам (дизайнеру и производителю) сделать ограниченный тираж "Эроса" с декором от Fornasetti в количестве всего 100 штук. В Kartell не соглашались меньше чем на 1 тыс. стульев. Результатом долгих споров стали три уникальных стула со спецдизайном на спинке каждого: красные губы, золотое солнце и женские округлости. Барнаба выиграл, декор от Форназетти не пошел в массы.
Как и при жизни Пьеро, керамика, которую производит фабрика, расписывается исключительно вручную, на каждой тарелке указана дата, порядковый номер и общее количество экземпляров — как на коллекционном произведении искусства. Одно время тарелки для Форназетти производила известная немецкая фабрика Rosenthal, выпускающая отличный фарфор уже больше века. Но дело дошло до того, что давние поклонники Fornasetti просто отказались принимать продукцию, выпущенную в таком сотрудничестве. По их мнению, керамика стала "заводской". Они желали, чтобы дух Форназетти не покидал страны, а производство осуществлялось вручную. Барнабе пришлось уступить.
Форназетти-старший считал, что предметы призваны служить долго, поэтому его сын наладил обратную связь с клиентами, поспевая за интерактивным миром. В настоящее время владея "произведением" фабрики Fornasetti, можно легко проверить его подлинность, запросить историю или отдать на реставрацию. Сайт компании предоставляет информацию о винтажных объектах, появляющихся в продаже в антикварных магазинах или на блошиных рынках.
Скромная сеньорита
Миловидное лицо с правильными чертами лицами в "неправильных" положениях, как на картинах Дали, — фирменный знак стиля Форназетти, по которому его может опознать даже пятилетний ребенок. Однажды пролистывая старинный французский журнал XIX века, дизайнер увидел фотографию итальянской оперной певицы Лины Кавальери и влюбился без памяти в ее черты. Форназетти рисовал ее без устали, помещая в самый необычный антураж и придумывая новые образы, которых за всю его жизнь накопилось около пятисот!
К слову, Кавальери не была певичкой среднего пошиба, ее сопрано собирало в "Ла Скала" аншлаги, легенды о ее красоте ходили далеко за пределами Италии. Вот как вспоминает Илья Шнейдер популярность Кавальери в России: "Если вы покупали коробку конфет в кондитерской Абрикосова, то помимо обязательного приложения к ее содержимому в виде засахаренного кусочка ананаса и плиточки шоколада "миньон", в коробочке лежала еще небольшая плитка шоколада в обертке из золотой бумаги с наклеенной на нее миниатюрной фотографией Шаляпина или Лины Кавальери".
Форназетти был настолько одержим чертами Лины, что запечатлел ее лицо в самых разных вариациях на каждой из 350 тарелок коллекции Tema e Variazioni. На сегодняшний день они сняты с производства, став настоящим раритетом. Поэтому каждое подмигивание красотки дорогого стоит. Все не было бы так серьезно, если бы Лина была исключительно тарелочной героиней. Но божественным ликом Кавальери дизайнер украшал подушки, галстуки, подставки под бокалы и даже стены уборных. Сегодня по лицензиям фабрики Fornasetti известная марка Cole & Sons производит обои, стилизованные под развешанные тарелки на стене, фабрика Roubini — ковры с лицом Лины, Bitossi — вазы, Ceramica Bardelli — кафель, а Betony Vernon — украшения. Благодаря такой популярности Кавальери, слава которой могла угаснуть, может соперничать с Джокондой и уорхоловской Монро по частоте цитирования в массовой культуре. Подобные вещи принято коллекционировать. И как заведено у ценителей искусства и охотников за лимитированными тиражами, коллекцию Tema e Variazioni собирают. Одни отдают предпочтение тарелкам, другие — вазам, третьи — шкатулкам. Возможно, кому-то удастся собрать и сохранить все лики Лины Кавальери.
