ИННА БОГОСЛОВСКАЯ: "Бизнесмен, которому открывают выход из одиночества, начинает думать, что все его подчиненные тоже страдают, и пытается их спасти"
Политик и юрист Инна Богословская с юности увлекается философией, медитацией, духовными течениями. В 42 года она познакомилась с одним из модных современных направлений — онтопсихологией. О том, зачем украинская элита обращается к околорелигиозным практикам и о личном опыте, полученном в школе онтопсихологии, она рассказала "ВД".
Как вы пришли к онтопсихологии?
— Я с детства увлекалась всем новым. Мой прапрадед был православным священником, я тоже православная. Благодаря своим корням всегда интересовалась духовными знаниями. Это могли быть книги Ошо, Николая Рериха, Елены Блаватской, Владимира Соловьева. Но в 42 года я впервые в жизни проиграла. Это было поражение "Команды Озимого Поколения" на выборах 2002 года. У меня возникло ощущение, что я иду не тем путем. Тогда же я прочитала одну из книг автора онтопсихологии Антонио Менегетти и попыталась попасть к нему на прием. Мне объяснили, что это очень тяжело, что люди ждут встречи месяцами. Но ровно через один день я была у Менегетти в Санкт-Петербурге. У нас был очень содержательный разговор, который вернул мне ощущение цельности.
Почему вы решили, что онтопсихология заслуживает вашего внимания и доверия?
— Менегетти был теологом, католическим священником, психиатром. Но потом он понял, что не может работать с больными, а хочет работать со здоровыми. А максимально здоровыми людьми он считал лидеров. Онтопсихология говорит, что необходимо самому принимать решения. В основе практики лежит понятие "онто-". Это то же самое, что русские философы называют самостью, восточные мистики — внутренним огнем или внутренним ветром.
Вы слышали, что онтопсихологию называют сектой?
— Я бы не хотела это комментировать. Я несколько раз встречалась с Менегетти, уже в Милане, и эти встречи были не такими впечатляющими, как первая — к тому времени он "забронзовел". К онтопсихологии надо относиться так же, как и к любому другому философскому учению. Это часть духовного алмаза, которым является дух. Большая ошибка — возводить одно духовное течение в ранг абсолюта. "Не сотвори себе кумира" — это золотые слова.
Как новые течения влияют на формирование украинского истеблишмента?
— У нас нет общей украинской идеи, и в этом мы совпадаем с развитым миром, который ищет себя на базе традиционных религий и новых философских веяний. У нас нет догмы, которая могла бы вступить в конфликт с поливариантной моделью мира. Люди переживают дикую жажду духовной опоры, ищут ее где угодно — в сектах, книгах, церквях, на тренингах. В них никто не разбирается, но их главная ценность — в общении. Какая разница, где дают это общение? Человек идет туда, где его помнят, любят. Увеличивается число людей, которые ищут стандарт веры. Это развивает общество. Но плохо, когда секты становятся тоталитарными — такие вещи надо запрещать.
Как вы относитесь к насаждению духовных практик в компаниях?
— Я не знаю ни одного бизнесмена, который нырнул бы в духовное течение из книг. Они приходят к духовным системам через общение. Одиночество, в которое попадает каждый лидер, бросает его на поиски. Любой бизнесмен, которому открывают дверь выхода из одиночества, начинает думать, что все его подчиненные тоже страдают, и пытается их спасти. В конце концов, сотрудники такого бизнесмена могут отказаться. Никто не может принуждать человека слушать и верить в то, что противоречит его самости.
