Неистовая жажда дела
В начале ХХ в. Российская империя изрядно увязла в болоте промышленного кризиса, не помешавшего, впрочем, кое-кому из удачливых бизнесменов не только не пострадать, но и весьма продвинуть свои дела. Среди таковых оказались и московские текстильные фабриканты — братья Рябушинские, купившие у обанкротившихся хозяев Харьковский Земельный банк, третий по величине акционерный ипотечный банк империи. Новорожденный Банкирский дом Рябушинских, преобразованный десятилетие спустя в Московский акционерный коммерческий банк (с основным капиталом 25 млн руб.), накануне Октябрьской революции числился 13-м среди крупнейших банков громадной державы. "Рябушинские, — констатировала деловая пресса той поры,— целая эра Москвы. Может быть, эра — во всей промышленной жизни России". И тогда же, усилиями большевистской печати, фамилия Рябушинские превратилась в символ-пугало, кличку российской буржуазии, готовой якобы на любое преступление ради сохранения своей власти.
У истоков дела
Родоначальником семейства промышленников и банкиров Рябушинских был крестьянин Михайла Яковлев, уроженец слободы Ребушинской Калужской губернии, который с 15-летнего возраста числился в московском купечестве и торговал в Холщовом ряду Гостиного двора. Перейдя из канонического православия в старообрядчество — вероисповедание богатейших купеческих фамилий Первопрестольной, он принял официальную фамилию Ребушинский (со средины ХIХ в. — Рябушинский). Год от года, все успешнее продавая свой "бумажный товар", этот малограмотный человек завел несколько ткацких мануфактур в Москве и Калужской губернии и оставил детям капитал более 2 млн рублей. Из троих сыновей наиболее одаренным оказался Павел Михайлович, который вместе с братом Василием купил хлопчатобумажную фабрику близ Вышнего Волочка Тверской губернии. Вскоре предприятие было акционировано в Товарищество мануфактур Рябушинского с сыновьями (основной капитал — 2 млн руб.) и стало вторым по масштабам комбинатом в губернии после знаменитой Тверской мануфактуры Морозовых-Абрамовичей. На Всероссийской торгово-промышленной выставке 1882 г. фирма Рябушинских получила право изображать на своих товарах государственный герб как знак высокого качества изделий. В голодном 1891-м член Биржевого общества и гласный (депутат) Московской городской думы Павел Рябушинский построил на свои деньги ночлежный дом и бесплатную Народную столовую, принимавшую по 1000 едоков в день. Третье поколение династии (8 сыновей и 5 дочерей) после смерти отца унаследовало громадный капитал — 20 млн руб., разделенный примерно поровну между всеми членами семьи. Именно тогда главой клана становится легендарный Павел Павлович Рябушинский (1871-1924 гг.), не только талантливый и высокообразованный предприниматель, но и один из ведущих политических деятелей Российской империи.
Профессионал
Формально Павел Рябушинский ІІ не имел высшего образования. Оконченная им Московская практическая академия коммерческих наук, несмотря на столь громкое название, имела статус среднего учебного заведения наподобие техникумов, появившихся позднее. Хотя в его образовательном активе были свободное владение тремя иностранными языками (английским, немецким и французским), а также специальная стажировка в Англии — обычный способ повышения профессиональной квалификации для русских бизнесменов предреволюционной поры.
В короткий срок молодой коммерсант стал весьма заметной фигурой в деловом мире России. В делах Павлу активно помогали четверо из семи его братьев: Сергей, Степан, Владимир и Михаил. Первые двое заведовали текстильным производством, которое в московских мануфактурных кругах оценивалось в начале ХХ в. как "одно из выдающихся". Поначалу братья расширили фамильное предприятие в Вышнем Волочке: к началу Первой мировой войны на тамошних фабриках трудились 4,5 тыс. рабочих, производивших в год на 8 млн руб. товаров. В близлежащем районе текстильная фирма владела лесными массивами площадью 40 тыс. десятин (чуть более 40 тыс. га), построила лесопильный и стекольный заводы, купила у прежних хозяев Окуловскую писчебумажную фабрику. После приобретения Харьковского Земельного банка символом экономической мощи семьи старообрядцев-финансистов стало знаменитое здание Банкирского дома Рябушинских на Биржевой площади Москвы, построенное в 1902-1904 гг. по проекту великого архитектора Федора Шехтеля.
При помощи своего банка Рябушинские значительно расширили сферу влияния в промышленном секторе. Так, после покупки Гаврилов-Ямской мануфактуры они утвердились в льняной отрасли, учредив Русское акционерное льнопромышленное общество (РАЛО), занимавшееся экспортом льна в Европу. В годы мировой войны, предвидя потребность в стройматериалах, купили несколько лесопильных заводов на севере России, а также начали разработку нефтяных месторождений в тех же краях. Однако наибольшую известность принесло Рябушинским строительство в 1916-1917 гг. одного из первых автомобильных заводов в Москве — прославленного АМО, из которого позднее вырос советский автогигант ЗИС-ЗИЛ. Известно, что состояние Павла Рябушинского к 1916 г. оценивалось в 4,3 млн руб., а годовой доход равнялся 326 913 руб. 35 коп. (Между прочим, тогдашнее годовое жалованье самых высокопоставленных царских чиновников не превышало обычно 25-30 тыс. руб.)
"Купец идет!"
Революционный взрыв 1905-го, разразившийся после жестокой расправы царских властей с мирной демонстрацией петербургских рабочих, побудил целый ряд ведущих бизнесменов империи заняться активной политической деятельностью. И Павел Рябушинский становится одним из авторитетнейших лидеров либерального крыла российской буржуазии — т.н. молодых предпринимателей. По их разумению, наступивший ХХ в. должен был стать для России тем же, чем были конец ХVIII и ХIХ вв. для революционной и послереволюционной Франции. Ведь, обладая огромным экономическим потенциалом, российская торгово-промышленная и финансовая буржуазия практически не влияла на выработку политического курса царского правительства. Соответственно, ей ("третьему сословию") еще предстояло завоевать себе подобающее место в общественно-политической жизни страны.
"Буржуазисты", как именовали этих адептов частного предпринимательства, находились в либеральной оппозиции к самодержавию. Увлеченным социалистической пропагандой рабочим разъяснялось, что недавно вступившая на путь индустриального развития страна не готова к радикальным преобразованиям, что ей, говоря словами Павла Рябушинского, предстоит еще пройти "через путь развития частной инициативы". Дежурное социалистическое требование 8-часового рабочего дня "буржуазистами" отвергалось, поскольку при обилии церковных праздников конкуренцию с иностранными производителями можно было выдержать только при более продолжительном, чем в Европе, рабочем дне. Первыми попытками реализации политической программы Рябушинского со товарищи стали воззвания с текстами типа: "Русские торговцы и промышленники, не видя в существующем государственном порядке должной гарантии для своего имущества, для своей нормальной деятельности и даже для своей жизни, не могут не объединиться на политической программе с целью содействовать установлению в России прочного правопорядка и спокойного течения гражданской и экономической жизни!".
Чаяния Рябушинского и его единомышленников, казалось, начали осуществляться после издания царского манифеста от 17 октября 1905 г., провозглашавшего "дарование" народу основных гражданских прав и свобод, а также обещавшего скорые выборы в Госдуму. Поначалу Павел Рябушинский инициировал создание проправительственной "умеренно-прогрессивной" партии. Он был одним из лидеров "Союза 17 октября" ("октябристов"), однако порвал с ним уже в 1906-м из-за примирительной позиции по отношению к реакционной политике царизма. Рябушинский не принимал ни революционного, ни реакционного террора. В 1912 г. миллионер-либерал стал одним из организаторов новой "партии прогрессистов", по-прежнему выступая за установление конституционного строя и перехода реальной власти в руки торгово-промышленной буржуазии. Его взгляды считались "антиправительственными". Старообрядческая "Народная газета", а также либерально-оппозиционная "Утро" в разное время были закрыты властями "за противоправительственное направление"; черносотенная пресса подвергала их владельца оголтелой травле. Однако мятежный магнат создавал вместо запрещенных новые массмедиа вроде газеты "Утро России". На ее страницах под лозунгом "Купец идет!" была развернута яростная кампания против полицейского произвола и засилья скудеющего дворянства во властных структурах империи. Всероссийским скандалом аукнулся и… тост Павла Рябушинского на приеме, устроенном московским купечеством в честь царского премьера и министра финансов Коковцова в 1912 г. Предложив петербургскому сановнику "убрать рогатки с путей жизни", московский либеральный финансист предложил выпить "не за правительство (т.е. фактически не за царя!), а за русский народ".
После Февральской революции, свергнувшей монархию династии Романовых, бизнесмен-политик призывал "к единству социальных сил" и осуждал радикальных социалистов. Он говорил: "Еще не настал момент думать, что мы можем все изменить, отняв все у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведет к серьезным затруднениям". Обращаясь к Временному правительству, Рябушинский рекомендовал ему идти на разрыв с диктатурой Советов.
Последним актом политической деятельности московского политика-миллионера стали безуспешные попытки организовать после октября 1917-го эффективное сопротивление большевикам, чему он сам подвел печальные итоги, уже будучи в эмиграции, в Париже: "Многие из нас давно предчувствовали катастрофу, которая теперь потрясает всю Европу, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины, и вместе с нами ошибся весь мир. В наступивший роковой час стихийная волна жизни перекатилась через всех нас, смяла, размела и разбила".
Революция и гражданская война лишили братьев Рябушинских родины и разбросали по миру. В 1924-м Павел Рябушинский скончался во Франции от туберкулеза. До самых последних дней текстильный магнат надеялся на возвращение в Россию, был одним из организаторов Торгпрома (Российского торгово-промышленного и финансового союза), в котором объединились представители бывшей деловой элиты страны. С провозглашением в СССР "новой экономической политики" ему вдруг показалось, что коммунистическая диктатура изживает себя, и на предпринимательский класс, как старый, дореволюционный, так и вновь появившийся, будет возложена "колоссальная обязанность — возродить Россию, научить народ уважать собственность, как частную, так и государственную". Подобные иллюзии у остальных братьев рассеялись довольно быстро — возврата на родину в обозримом будущем быть не могло.
