Крестный отец мрака. Почему Коэн не выдержал бы Америку Трампа
Те, кому повезло услышать песню Suzanne в советском детстве, никогда уже не могли успокоиться. Звуки таинственного голоса Коэна, звучащего из дядиного магнитофона, голоса спокойного и одновременно дрожащего, нежного, вроде попсового, но на самом деле очень глубокого, эти звуки остаются в сердце навсегда и приходят во снах. Слушатели после искали и ищут нечто невозможное, нечто супер прекрасное, нечто вечное... То что искал умерший Леонард Коэн.
Родился он в еврейской семье вовремя уехавшей из Европы. Очень часто в таких семьях возникал комплекс вины, когда после той войны они понимали, что никто и никогда уже не ответит на их письма, их вопросы о Польше, о Чехии, о Литве... Редкие, самые отчаянные из них потом позволяли себе приехать "на кладбище", так они называли Европу... Посмотреть. Убедиться. И погрузиться в тоску, в тот стыд живых перед мертвыми, который иногда мучает людей. Начинали упрекать себя что могли ведь спасти, вывезти хотя бы "дядюшку Йосю или тетю Хаю"... Могли ведь, могли.
Еврейское мессианство, уверенность в том, что народ избранный Богом должен быть непохож на другие народы, разбивалось в Америке о реальные возможности всех и всяких стать кем угодно и как угодно... Мальчика, ходившего в еврейскую школу, привыкшего к кошерной еде и соблюдению странных для Канады праздников, разумеется привлекла возможность влиться в чудесный поток всемирности канадцев. И он пошел. Но как-то странно.
В начале 1960-х годов он вёл практически затворническую жизнь. Переехав на греческий остров Идра, принялся писать стихи и романы. К концу 1960-х он издал несколько сборников стихов (в том числе знаменитые "Цветы для Гитлера") и два романа - "Любимая игра" и "Прекрасные неудачники", которые вывели молодого автора в ряд культовых литераторов эпохи битников.
Успех пришел к нему, но человека чувствительного слава и деньги никогда не удовлетворят. Коэн вдруг уходит в депресняк, вдруг он недоволен сам собой, своими песнями и музыкой... Печальные, мелодичные, какие-то вроде бы успокаивающие его мелодии, на самом деле поселяют в душе ту вечную неуспокоенность, с которой живут многие люди. Которым непонятно чего хочется, эх, если бы они знали...
В 1973 году, во время войны Судного дня Коэн приехал в Израиль для прохождения военной службы в качестве добровольца. Командование направило Коэна выступать перед военнослужащими танковой дивизии. Его восприняли на ура, такой поступок удивил многих...
Человек в шляпе, с гордым профилем, человек поющий о нескладной любви, а после первых успехов - уже и о смерти, войне, о странностях нашего мира, этот человек становится символом для многих. Казалось, что пока он жив, пока он спокойно поет - все будет незыблемо.
Он не был стопроцентным рок-певцом, обходился без скандалов, хотя и знал наркотики, алкоголь, но старался не выставлять это на свет Божий. Он тяжело писал, словно навсегда запомнил сколь тяжел был путь его предков в далекую Канаду...
Разумеется Коэн переезжает в США, граница в северной Америке довольно условна. Он живет в Лос-Анджелесе и его хрипловатый голос смущает женщин и чувствительных юношей.
Очень скоро, слишком скоро Коэн начинает писать трагичные песни. В конце 80-ых - начале 90-ых, когда многие столь радовались сносу берлинской Стены, развалу СССР, падению коммунизма и "концу истории" по выражению Фукуямы, Леонард Коэн вдруг пишет:
"Я видел будущее, брат мой, там - убийство... "
А песня "Democracy" использовалась в предвыборной кампании демократической партии США и звучала на инаугурации Билла Клинтона. Странно и символично, что музыкант умер именно в дни избрания Трампа. Мне кажется ему было бы слишком тяжело видеть ту новую Америку, которая может появиться...
Еще более неожиданным был его уход в дзен-буддийские монахи, в монастырь близ Лос-Анджелеса. Он провел там пять лет и принял имя Jikhan, означающее "молчание". Кажется мне он очень хотел бы молчать, но просто не мог, не получалось...
Леонард Коэн неожиданно упоминается в песне "Pennyroyal Tea" группы Nirvana. Написанная в 1990-м году, она взывала к миру о болях Кобейна, который, как известно, кончил плохо...
Нам будет очень не хватать Леонарда Коэна.
