Нефтяной фактор Ирана. Что получат США, Китай и Россия после войны на Ближнем Востоке

США, Ближний Восток и нефтяной кризис 1970-х

Нынешний исторический трек определённо напоминает аналогичный отрезок событий в 1970-х гг. прошлого столетия. Так, в 1971 г. президент США Ричард Никсон отказался от золотого стандарта доллара, который тогда выступал в качестве мирового финансового якоря и механизма диверсификации глобальных рисков. Это сопровождалось резким ростом цены на золото в течение десятилетия — с $40 до $80.

Был еще один фактор — сначала низкие цены на нефть, а затем резкий рост на фоне войны Судного дня (война Израиля с коалицией арабских стран) в 1973 г. Арабские страны-члены ОПЕК использовали нефть как политическое оружие в ответ на поддержку Израиля со стороны США и некоторых западных стран. В частности, король Саудовской Аравии Фейсал тогда ввел эмбарго на поставку саудовской нефти на мировые рынки, что привело к ценовому шоку на этот ресурс и, наконец, глобальному энергетическому кризису. Тогда же король Фейсал начал устанавливать контроль над ключевой нефтяной компанией страны Aramco.

Энергетический кризис спровоцировал в США галопирующую инфляцию, которая измерялась двузначными числами. А затем наступила и так называемая "рецессия Волкера", самая масштабная в истории Америки после Великой депрессии.

В 1970-х США потеряли Индокитай: геополитическое поражение во Вьетнаме, провал проектов в Камбодже и Лаосе. Американцы ушли из этого региона, сокращая имперский периметр в индокитайском сегменте Евразии.

Следующее возрождение США произошло уже в 1980-х в виде дешевой нефти, снижения инфляции, рейганомики и победы Америки в Холодной войне с СССР, который распался и перестал формировать альтернативный геополитический полюс.

Бреттон-Вудская система и ее валютная модель распались в 1970-х, а ей на смену пришла Ямайская валютная система с квазирыночными валютными курсами. Но по сути это был тот самый сильный доллар, который, как оказалось, привел США к деиндустриализации, изменению структуры рынка труда, отрицательному торговому сальдо, глубокому дефициту бюджета, росту госдолга, потере глобальной конкурентоспособности ряда американских товаров и лавинообразному росту отрицательного значения чистой инвестиционной позиции США. Сильный доллар — это гипертрофированные финансовые рынки и формат "Америка всем должна, потому что все хотят купить доллар".

Новые интересы США и глобальная коррекция доллара

Сегодня Дональд Трамп по сути запустил процесс, аналогичный отказу от золотого стандарта. Только он отказался от формата стандарта "глобального переоцененного доллара" и имманентной этому статусу функции "мировой веры в доллар". Начиная с марта 2025 г. индекс доллара США снизился почти на 10% — со 107 до 98,7 пункта. Параллельно и фондовый рынок перешел в "боковой тренд": если взять индекс S&P500, то за последние шесть месяцев он сократился на 0,1%. Золото с марта 2025 г. выросло с $2800 до $3370 за тройскую унцию.

Руководитель ФРС Джером Пауэлл, комментируя паузу в снижении базовой ставки, снова заговорил об инфляции. Хотя среди ее причин он пока не назвал энергетический шок из-за роста цен на нефть. По мнению ФРС, сейчас ключевой фактор инфляции — введение новой системы пошлин на импортные товары.

По сути мы наблюдаем вторую в послевоенной истории глобальную коррекцию доллара США как главного резервного актива мира. Да, доллар падал и раньше, история с евро вообще развивалась с точки ниже паритета. Но только во второй раз в истории это происходит в виде "рукотворной" перезагрузки глобального статуса доллара, базировавшегося ранее на золотом стандарте, а затем на акте веры в ценность фиатной мировой резервной валюты.

Как и в 1970-х гг., общий пазл дополняет ситуация на Ближнем Востоке. С той лишь разницей, что тогда была война Судного дня коалиции арабских стран с Израилем. А сейчас — война Израиля (при поддержке США) и Ирана, рискующая перерасти в экзистенциальную.

Свои действия США, как и в 1970-х, объясняют рациональностью, национальными интересами и принципами реальной политики, которая идет вразрез с "политикой ценностей".

В 1970-х гг. США "ушли" из Индокитая, сейчас играют в "размен нейтралитетами" с РФ на Ближнем Востоке.

На данном этапе Штаты стоят перед решением ряда ключевых задач на Ближнем Востоке, только в отличие от ситуации полвека назад речь идет пока об ограниченной военной операции Америки против Ирана.

Итак, давайте взглянем на экономическое портфолио этой страны.

Экономика Ирана: ВВП, доходы и нефтяной козырь

Население — 90 млн человек, ВВП по итогам 2024 г. — чуть более $400 млрд (исторический максимум был в 2012 г. — свыше $600 млрд). Этот показатель удерживает страну в третьей десятке экономик мирового рейтинга максимально близко к G20. Крупнейший сектор экономики — третичный (услуги и торговля) – 51% ВВП. И в рамках этого сектора значительная доля приходится на недвижимость (14% ВВП), торговлю и сектор досуга (12%), муниципальные сервисы (10%). Промышленность Ирана формирует 16% ВВП, сырьевой сектор (преимущественно нефть и газ) — 23%, а сельское хозяйство — 10%.

Иран — третья по ВВП мусульманская страна (уступает Саудовской Аравии и Турции, где ВВП составляет $1 трлн и $1,11 трлн соответственно). Хотя, если в Турции численность населения сопоставима с Ираном (85 млн против 90 млн), то в Саудовской Аравии этот показатель значительно меньше (33 млн), то есть доход на душу населения в Иране существенно ниже.

По сути сейчас ВВП Ирана равен валовому продукту Израиля, но в данном случае диспаритет в численности населения еще больше — примерно 1:9, что демонстрирует несоизмеримо более высокий уровень жизни израильтян.

Но кроме экономического потенциала у Ирана есть такой инструмент глобального влияния, как мировой рынок нефти.

В 2025 г. среднесуточная добыча нефти в мире составляет около 105 млн баррелей. Из них 20 млн барр., или около 20%, поступает из стран Персидского залива.

При этом сам Иран на глобальный рынок напрямую существенно не влияет: его добыча объемом 3,5 млн барр составляет чуть более 3% мирового. Этот объем может быть полностью компенсирован даже одним таким нефтяным игроком, как Саудовская Аравия.

ОПЕК, ОПЕК+ и остальные производители сырой нефти, % мировой добычи

Но если будет перекрыт Ормузский пролив— речь пойдет уже о 20 млн барр. в сутки, которые уже никто на рынке не сможет компенсировать.

Нефтяная математика: кто и как будет влиять на цены

Ориентировочная корреляция между сокращением добычи нефти и ее удорожанием примерно такова: -1 млн барр = +$2—3 в структуре цены. То есть потеря 20 млн барр. — это возможный рост цены на $40—60 за баррель. Если взять нынешний уровень цен в размере $75 за баррель, потенциально можем получить нефть от $115 до $135 за баррель.

Напомним, цена на нефть в диапазоне от $120 до $140 за баррель наблюдалась летом 2008 г., накануне Глобального финансового кризиса (после наступления которого, котировки упали до $65—70 за баррель, преимущественно за счет сокращения потребления вследствие рецессии в крупнейших экономиках — ЕС и США).

Но влияние объема нефтедобычи не столь линейно, как может показаться на первый взгляд.

Вывод первый: цена на нефть зависит от показателей добычи стран ОПЕК, преимущественно за счет их способности быстро наращивать и уменьшать объемы нефтедобычи. К примеру, перепроизводство нефти в начале 1980-х гг. странами ОПЕК привело к низким ценам на нефть в мире.

В то же время почти нет устойчивой корреляции между объемом добывания нефти странами, не входящими в ОПЕК, и мировыми ценами. Имеется в виду, что сокращение объемов добычи в этих странах совпадало как с периодами повышения цен на нефть, так и с периодами снижения.

На самом деле, более 50% валового накопления основного капитала (ВНОК) в нефтяной отрасли приходится не на страны ОПЕК, а на США. Причем в США значительная часть этих инвестиций накоплена в "полурабочих" скважинах, объем добычи которых можно условно удвоить в течение довольно непродолжительного времени (эта стратегия была сформирована еще при Холодной войне).

Добавим еще и стратегический резерв нефти в США на уровне 400 млн барр., равный 60—70-дневному импорту сырой нефти в эту страну. К тому же, большая часть импорта нефти идет в Штаты не из Персидского залива, а из Канады и Мексики. То есть США в большей степени, чем ОПЕК, модератор мирового рынка нефти, и такая ситуация сложилась после завершения Второй мировой войны.

Фактор пролива

Парламент Ирана предварительно одобрил перекрытие Ормузского пролива, через который проходит большая часть нефти стран Персидского залива. Теперь принятие окончательного решения зависит от позиции верховного аятоллы Ирана Хаменеи и руководства Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Итак, каковы могли бы быть последствия перекрытия Ормузского пролива?

С одной стороны можно вспомнить эффект нефтяного эмбарго 1970-х с ростом цен на нефть в мире и глобальной двузначной мировой инфляцией. Но, в отличие от того периода, сейчас больше всего могут пострадать Китай и Индия. Если еще в 2001 г. США и ЕС импортировали из стран Персидского залива 5 млн барр. нефти, то сейчас чуть более 2 млн барр. (из которых США — меньше миллиона). А Китай тогда покупал менее 1 млн барр., а сегодня — 5,8 млн барр. То есть ситуация почти симметрично изменилась.

Доля Персидского залива в импорте сырой нефти и нефтяные экспортеры из Персидского залива в США, ЕС и Китай

Если раньше США посылали на Ближний Восток свои войска для защиты, например, Кувейта и "модерировали политические режимы" в регионе, а также размещали там свои военные базы, то сейчас в контексте потребления нефти это должен делать… Китай.

Но у Китая другая геополитическая стратегия и возможности.

В то же время ради менее миллиона баррелей нефти в сутки США теряют стимулы к ведению большой войны на Ближнем Востоке. В сухом остатке остается только опция защиты стратегического партнера Америки — Израиля.

То есть это не та геополитическая капитализация, чтобы отправить на Ближний Восток 500 тыс. солдат и потратить $2—3 трлн на большую войну с Ираном.

Итак, если перекроют Ормузский пролив, то кто пострадает и кто выиграет?

В нынешних условиях блокада Ормузского пролива, если Иран на это решится, ударит, прежде всего, по его союзнику — Китаю. Но ситуация и здесь не линейная.

Во-первых, если режим аятолл в Иране будет поставлен перед экзистенциальным пределом, он может пойти и на такой шаг.

Во-вторых, Китай никогда не мыслил линейно и ведет сейчас глобальную войну с США сетецентрично. Формально и во время Глобального финансового кризиса 2008 г. и пандемии 2020-го Китай экономически пострадал. Только потом он рос значительно быстрее всех остальных и сам кризис пережил лучше.

Китай вообще уходит в отрыв во время войн, пандемий и кризисов. Поэтому в рамках сетецентричной глобальной войны речь идет не о том, чтобы самому ничего не потерять, а о том, чтобы соперники потеряли гораздо больше.

Да, Китай пострадает от блокады Ормузского пролива, но она спровоцирует глобальную инфляцию, рост базовой ставки ФРС и рецессию в США. И еще больший кризис ожидает Евросоюз. А Китай снова уйдет в отрыв. Потому что глобальная инфляция ему не страшна (у него инфляция и так почти на нуле и периодически сменяется дефляцией за счет огромного предложения дешевых товаров), а дефицит нефти Китай частично компенсирует поставками из РФ и Казахстана.

При этом гораздо сильнее, чем Китай, пострадает его геополитическое альтер-эго — Индия, для которой блокада поставок с Ближнего Востока станет катастрофой. А это уже на руку… Пакистану, нынешнему союзнику Китая.

С другой стороны, высокие цены на нефть позволят Трампу свернуть Зеленый курс демократов без лишнего сопротивления со стороны Конгресса и будут способствовать возобновлению инвестиций в нефтяной комплекс Америки, ведь, как показывает опрос нефтяных компаний в США, для окупаемости новых проектов им нужна цена на нефть на уровне $80—90.

А рецессия в США, если она будет непродолжительной, является значительно лучшей предпосылкой для структурной трансформации экономики в сторону реиндустриализации (как творческое разрушение по Шумпетеру) — то есть построения той же трампономики вроде рейганомики 1980-х, которая тоже появилась после довольно тяжелой рефлексии. А потом США сделают попытку преодолеть и своего главного противника — Китай, как когда-то СССР…

Итак, каждая "сестра" получит свой комплект "сережек". Поэтому блокада Ормузского пролива как последний аргумент в войне остается в повестке дня. Однако даже если до этого не дойдет — в выигрыше, разумеется, будет наш главный враг.

Обогащение России

Для России текущая ситуация с мировыми ценами на нефть достаточно благоприятна, ведь это дополнительные нефтяные доходы. Если накануне этого витка конфликта Израиля с Ираном цены на российскую нефть опускались ниже установленного санкциями прайскепа (ценового потолка в $60 за баррель), то сейчас мировые котировки нефти достигали почти $80 баррель. Если бы такие показатели сохранились, то с учетом дисконта на российскую нефть это означало бы цены на нефть марки Urals на уровне $70 за баррель.

Недавно мы писали о влиянии цен на нефть на российский бюджет, в частности упоминали и о механизме "бюджетного правила" и формировании специального российского Фонда национального благосостояния. Все, что выше $69 за баррель, идет на увеличение резервов РФ, и сейчас складывается именно такая ситуация. Хотя определенным образом сдерживать увеличение нефтяных доходов РФ будет укрепление рубля.

В целом РФ может рассчитывать сейчас минимум на +$20 за баррель на "теневой нефти" (продающейся в обход санкций) и +$10 за баррель — за поставки, подпадающие под санкции. Учитывая объем нефтяного экспорта РФ в размере 4 млн барр. в сутки — это дополнительные $40—80 млн в день, которые враг использует и на войну.

Что дальше…

В целом западные страны ожидают, что нефтяной кризис в Персидском заливе не продлится более 90 дней (на такой срок рассчитаны нефтяные резервы США), как и нефтяные резервуары Китая.

Но существует риск, что нефтяной транзит в Персидском заливе ожидает судьба "зернового транзита" в Черном море: блокирование — соглашение о специальном режиме при посредничестве третьих стран (той же Турции) — новая попытка блокирования и автономный режим без каких-либо договоренностей. Но в итоге — сокращение объемов нефтяной перевалки.