В мире об экономике. "Редкоземы" как элементы власти, индустрия космических спутников и новый конкурент Лабубу

В каждой стране своя информационная атмосфера. И в местных новостных лентах неизбежно теряются события, идеи, лайфхаки со всего мира, которые могли бы заинтересовать читателей делового СМИ. Мы снова выбрали несколько зарубежных публикаций и приводим их в пересказах на одной странице — самую суть.

Лари Элисон: как владелец Oracle стал самым богатым человеком

На этой неделе обострилась борьба за лидерство в списке богатейших людей планеты. Примечательно, что в этот раз не Илон Маск (Tesla, SpaceX) в очередной раз поменялся местами с Джеффом Безосом (Amazon), а впервые в истории статус самого богатого, хоть и на несколько часов, отошел менее популярному в массах американскому предпринимателю — Лари Элисону, соучредителю Oracle.

Его компания специализируется на разработке программного обеспечения (в том числе для баз данных), облачных услугах и производстве серверного оборудования для организаций. В начале недели капитализация Oracle резко возросла до более чем $900 млрд (в моменте), соответственно, и оцениваемое состояние Элиссона увеличилось на $89 млрд, достигнув $383,2 млрд. Именно этот рекордный дневной скачок в персональном богатстве позволил владельцу Oracle ненадолго подвинуть Маска. Но почему это стало возможным?

Чтобы ответить, следует рассмотреть Oracle в перспективе и в сиянии исторического момента.

Визуализация отчета о прибылях и убытках компании Oracle за I кв. 2026 финансового года 

Так, 9 сентября Oracle опубликовала отчет за первый квартал 2026 финансового года, согласно которому доход составил $14,9 млрд, а чистая скорректированная прибыль на акцию — $1,47. Впрочем, это было даже немного ниже ожиданий аналитиков. Что действительно поразило рынки, так это повышенные остаточные обязательства (Remaining Performance Obligation, RPO) — ключевой показатель, демонстрирующий будущие доходы компании. Простыми совами это денежная сумма, которую компания ожидает получить от клиентов по заключенным контрактам. Именно сейчас официально подтвердилось, что Oracle подписала четыре многомиллиардных соглашения с тремя разными клиентами и в результате портфель компании вырос на 359% — до $455 млрд! Клиентами на облачные услуги Oracle стали ведущие игроки в области искусственного интеллекта, в частности OpenAI, xAI, Meta и многие другие. При этом компания Лари Элиссона выдала ошеломляющий прогноз на увеличение доходов от "облачной инфраструктуры" до $144 млрд уже в 2030 финансовом году (это более чем в 14 раз выше, чем за прошлый год).

Именно эти новости взбудоражили рынки и "запустили в космос" капитализацию Oracle, которая приближалась к $1 трлн. Более того, есть смысл сравнить прогнозы для самых выдающихся компаний, которые богатеют на том, что предоставляют инфраструктуру для искусственного интеллекта. В первую очередь это Nvidia и Oracle.

Доходы Nvidia и Oracle от предоставления клиентам цифровой инфраструктуры, факт и прогноз

Этот аспект темы осветило издание Sherwood Media : "Если компания достигнет прогноза, это напомнит стремительный взлет другого провайдера [инфраструктуры для] искусственного интеллекта — бизнеса Nvidia в сфере центров обработки данных, доход которого вырос с $6,7 млрд в 2021 финансовом году до $115 млрд в 2025 финансовом году, причем аналитики прогнозируют, что доход от ЦОД в текущем финансовом году превысит $184 млрд".

США vs Китай: сценарии геоэкономической битвы 

Мы уже привыкли, что отношения между США и Китаем определяют политический и экономический ландшафт всего мира. Можно сказать, что большинство стран разделились на условные блоки, основанные не столько на формальных договорах, сколько на сложной сети торговых, инвестиционных, финансовых и технологических связей. Один из способов спрогнозировать будущее — рассмотреть несколько возможных сценариев развития событий в геоэкономической плоскости, как это сделала макроэкономическая исследовательская компания Capital Economics. 

Наиболее вероятным сценарием развития событий аналитики во главе с Марком Уильямсом, главным экономистом Capital Economics в Азии, считают сохранение биполярного мира, где США и Китай остаются лидерами двух крупных экономических блоков. 

Условные геоэкономические блоки США и Китая 

Доля в мировом номинальном ВВП отдельных стран в 2024 г.

Интересно, что последствия такой фрагментации для двух блоков, по мнению авторов, будут разными, причем лучшими для коллективного Запада. Китайский блок, вероятно, подвергнется более ощутимому макроэкономическому удару, поскольку он более зависим от американского блока и менее разнообразен и имеет меньше возможностей для восстановления цепочек поставок внутри блока. А союзники США, наоборот, более разнообразны экономически и легче адаптируются к новым условиям. Компании просто переориентируют свои цепочки поставок на другие страны-союзники. Добавим от себя, что это мнение контрастирует со многими исследованиями, изученными нами в последнее время, в которых подчеркивается как преимущество растущая производственная и ресурсная мощь Китая. 

Впрочем, согласно текущим оценкам аналитиков, доля китайского блока в мировой экономике не увеличится в течение следующих десятилетий, поскольку его крупнейшие страны-участницы не будут расти быстрее среднего мирового показателя:

Аналитики Capital Economics настаивают, что, несмотря на риски, макроэкономическое влияние текущей фрагментированности мира часто преувеличивается. Они считают, что при отсутствии крупных изменений в составе блоков и их политике, мир будет терять из-за этого противостояния только 1% ВВП в год. В то же время рассматривают и несколько альтернативных вариантов развития событий.

Наиболее оптимистичный из них, но и наименее вероятный сценарий — это "большая сделка", или разрядка между США и Китаем. Она могла бы восстановить отношения до уровня 2015 г., отменив пошлины и ограничения на технологии. Однако, как показывает анализ, обе стороны не доверяют друг другу и считают любое смягчение временным.

Следующий сценарий предусматривает перемещение стран между блоками. Это более реалистично. Сейчас доля китайского блока составляет 22% мирового ВВП, тогда как американского — 71% (в долларах США по рыночному обменному курсу). Переход таких крупных экономик, как Индия и Индонезия, которые сегодня не принято относить ни к одному из этих двух блоков, может существенно изменить баланс. Например, если эти две страны присоединятся к Китаю, доля его блока вырастет до 30%, а американского — уменьшится до 67%. Однако Индия имеет давние пограничные конфликты с Китаем и стремится сохранить нейтралитет, поэтому ее полная интеграция в китайский блок маловероятна.

Наименее вероятный, но, как считают авторы, самый опасный сценарий — полный распад блоков на многополярный мир. Этот вариант предполагает, что страны начнут возводить высокие торговые барьеры не только против США и Китая, но и между собой. Такое развитие событий, как показывают расчеты, может привести к колоссальным экономическим потерям. Например, введение пошлин в 25% во всем мире может снизить глобальный ВВП на 2–3% в течение одного-двух лет. В таком сценарии больше всего пострадают беднейшие страны, зависимые от торговли сырьем, а это может привести к социальным волнениям и продовольственным кризисам. 

Редкоземельные элементы: рынки и геополитика

Добыча и цепочки поставок критических минералов стали инструментами геополитики. Впрочем, их виды путает даже президент США Дональд Трамп, особенно когда речь идет о группе редкоземельных элементов (РЗЭ). Для лучшего понимания темы систематизируем данные о глобальном рынке РЗЭ вместе с изданием Postfactum.

Редкоземельные элементы (РЗЭ) — это 17 мягких металлов, в том числе скандий, иттрий и 15 лантаноидов (лантан, церий, празеодим, неодим и т.д.), которые обладают уникальными химическими, магнитными и оптическими свойствами. Они входят в значительно более широкую группу так называемых критических минералов (металлов и неметаллов, таких как литий, кобальт, никель и медь, необходимых для развития современных технологий).

Несмотря на название, РЗЭ не редки в прямом смысле. Они распространены, но редко встречаются именно в концентрациях, пригодных для коммерческой добычи. К тому же сам процесс выделения этих элементов из руды является сложным и дорогостоящим.

Эта группа металлов — основа многих производств: от смартфонов и электромобилей до военной техники, такой как радары и управляемые ракеты. Поэтому борьба за них вышла на геополитический уровень.

Общий объем рынка редкоземельных элементов в 2024 г. составлял около $3,95 млрд, но уже к 2032 г. ожидается его рост до $8 млрд, главным образом благодяря увеличению спроса на электромобили и возобновляемую энергетику.

Мировой рынок РЗЭ имеет уникальную структуру, состоящую из двух основных этапов. Важно понимать, что не все страны являются лидерами на каждом из них:

• Добыча (Mine Production) — извлечение руды, содержащей редкоземельные элементы, из недр. Здесь лидирует Китай, хотя и не имеет полной монополии, контролируя около 60% мировой добычи.
• Переработка / очистка (Refining) — сложный химический процесс отделения нужных элементов от руды и их очистки. Лишь после этого они становятся пригодными для промышленного использования. Именно здесь Китай доминирует практически полностью, контролируя почти 90% мировых мощностей очистки.

Эта двухэтапная структура объясняет, почему страны со значительными запасами и даже развитой добычей часто продают сырье, а не готовую продукцию: у них практически нет соответствующей инфраструктуры для переработки, поэтому приходится экспортировать руду на очистку.

Почему редкозем так важен? В отличие от других критических минералов, таких как литий или кобальт, для которых существуют альтернативы в будущих технологиях, редкоземельные элементы пока незаменимы в производстве высокоэффективных постоянных магнитов, необходимых для двигателей электромобилей, ветровых турбин и высокотехнологичного военного оборудования (такого как радары и ракеты). Кроме того, редкоземельные элементы используются в катализаторах, специальном стекле и электронике. Например, для производства одного истребителя F-35 требуется 400 кг РЗЭ, а для подлодки класса Virginia — около 417 кг.

В течение XX ст. США были главным производителем редкоземельных элементов, но к 1980 годам стали проигрывать конкрецию из-за жестких экологических норм и отсутствия субсидий. Они импортируют большую часть этого ресурса, преимущественно из Китая, перенявшего статус первого производителя РЗЭ благодаря продуманной политике. С 1980-х. Пекин признал редкоземельные элементы стратегическим ресурсом. Соответствующую добычу и переработку национализировали, а для удержания цен установили ограничения на добычу. Слабые экологические требования также способствовали развитию отрасли.

В прошлом году Китай официально объявил все РЗЭ государственной собственностью. Правительство использует контроль над этим ресурсом как геополитический инструмент. Так, еще в 2010 г. оно приостановило экспорт РЗЭ в Японию после морского спора, что повлекло за собой серьезные проблемы для японской высокотехнологичной промышленности, а в апреле 2025 г. в ответ на "тарифы Трампа" Китай ввел экспортные ограничения на семь редкоземельных элементов, необходимых для американских оборонных технологий США. Последующие переговоры между Пекином и Вашингтоном завершились временным соглашением о снижении пошлин и возобновлении поставок.

В свою очередь США и их союзники, Австралия, Канада и Евросоюз, разрабатывают собственные стратегии по созданию надежных цепочек поставок РЗЭ. В частности, США инвестировали $400 млн в свой единственный действующий рудник Mountain Pass в Калифорнии, а ЕС, где даже нет соответствующих шахт, планирует к 2030 г. удовлетворять 10% внутреннего спроса на РЗЭ собственной добычей, а долю их переработки довести до 40%.

Невидимый бизнес: Как спутники изменили правила игры на Земле и в космосе

На высоте тысяч километров над нами вращаются около 12 тыс. спутников. Незаметные для невооруженного глаза они обеспечивают глобальную связь. Но за этим технологическим чудом скрывается мощный бизнес, работающий по принципам, поражающим сложностью и простотой одновременно. Эта индустрия оценивается более чем в $290 млрд и управляется несколькими ключевыми компаниями, которые определяют, как мы получаем информацию, смотрим телевидение и даже ведем войны.

Подкаст Economics of Everyday Things от Freakonomics раскрывает звездное закулисье этого масштабного бизнеса. Ключевые игроки здесь делятся на три группы:

• Производители — титаны, такие как Boeing, Lockheed Martin и Thales Alenia Space, что сами строят спутники.
• Операторы, например SES или ViaSat, которые покупают эти аппараты и владеют ими на орбите.
• Компании-запускатели, доставляющие спутники в космос. Это и старые игроки типа Arianespace, и новые, как SpaceX.

Как они зарабатывают?

Производители, такие как Boeing, строят спутники по заказам операторов или правительств, а не на склад. Компании-запускатели предоставляют услуги по доставке на тысячи километров. Это уже зрелый бизнес. Впрочем, даже такую устойчивую модель трансформировал Илон Маск со SpaceX, существенно снизив стоимость запуска благодаря многоразовым ракетам.

Больше всего в подкасте уделяют внимание бизнес-модели операторов спутников. С одной стороны, она очень проста — сдавать в аренду пропускную способность. Но с другой — разветвленная. Все, что делают операторы, зависит от типа аппарата.

Традиционно, индустрия сосредотачивалась на геостационарных спутниках (GEO), которые располагаются на высоте 36 тыс. км: это подходит для телевизионного вещания, так как антенны на Земле могут быть направлены в одну точку: "Мы покупаем спутник за $300–400 млн и рассчитываем на окупаемость в течение его 15-летнего срока эксплуатации", — объясняет в программе Мэттью Шерман, вице-президент по коммуникациям в SES. Как правило, геостационарные спутники строят несколько лет за сотни миллионов долларов за штуку.

Однако в последнее время на рынке появляется все больше — тысячи — спутников на низкой орбите (LEO). Это небольшие аппараты, формирующие "мегасозвездие". У них низкая задержка сигнала, что критически важно для предоставления высокоскоростного интернета. SpaceX Илона Маска — крупнейший подрядчик по запуску ракет.

Остановимся на кейсе SpaceX — он особенный. У компании Маска есть огромное преимущество перед традиционными операторами спутников: вертикальная интеграция. Она не только строит собственные аппараты (линейка Starlink), но и запускает их с помощью собственных ракет. По данным президента консалтинговой компании в области космонавтики TMF Associates Тима Фаррара, каждый запуск может стоить SpaceX всего $20–25 млн, что дает большую прибыль, когда услуга предоставляется внешним клиентам за $60+ млн. При этом компания может осуществить до 20 запусков с помощью одной ракеты. К тому же, в отличие от традиционных геостационарных аппаратов, которые строятся годами, SpaceX ежедневно производит несколько спутников, стоимость каждого из которых не превышает $500 тыс.

В заключение — пример неповторимой инновационности инженеров Маска. Вот как, по словам Тима Фаррара, креативно сокращают расходы в SpaceX: "Спутники на низкой околоземной орбите меньше по размеру и проще в изготовлении. Когда вы производите их в огромных количествах, это позволяет сократить расходы на тестирование. Так что же делает Starlink, чтобы испытать свои спутники на вибрацию? Они прикрепляют их к задней части грузовика FedEx и отправляют к стартовой станции, считая, что дороги, ведущие к мысу Канаверал во Флориде, настолько неровные, что спутники будут достаточно трястись по дороге, и если что-то должно отвалиться, то отвалится. Да, они теряют несколько спутников, но им не нужно проводить все испытания".

В погоне за Лабубу: еще один производитель из Китая хочет засыпать мир новыми игрушками

Не успела китайская кукла Лабубу заслепить своей популярностью всех "Барби", "Хелло Кити" и "Трансфортеров" вместе взятых, как на ее родине появился еще один конкурент с глобальными амбициями. Financial Times рассказывает об изменениях на рынке коллекционных игрушек, а точнее о компании Miniso из Гуанчжоу, известной ранее как сеть магазинов-дискаунтеров, которая теперь активно вкладывающейся в конкуренцию с Pop Mart, производителем Лабубу.

Годовой доход Miniso составляет 17 млрд юаней ($2,4 млрд), но часть поступает от продажи товаров по лицензии других брендов, таких как Disney и Marvel. Теперь компания переводит акцент на собственные дизайны, чтобы увеличить долю на рынке коллекционных игрушек. Miniso основала дочернюю компанию Top Toy, которая в прошлом году увеличила выручку на 87% — до 402 млн юаней (от оригинальных и лицензированных игрушек). Для сравнения рыночная стоимость Pop Mart достигает 440 млрд гонконгских долларов ($56 млрд), что более чем вдвое превышает совокупную стоимость американских брендов Mattel ("Барби") и Hasbro ("Трансформеры").

И хотя до борьбы за первенство на рынке Miniso еще далеко, она использует успешную бизнес-модель Pop Mart — объединяет инновационный маркетинг и глубокое понимание потребительских привычек. Обе компании продают игрушки через вендинговые автоматы и слепые коробки — таинственные ящики с неизвестной игрушкой из коллекции, создающие элемент неожиданности и азарта. Этот подход особенно резонирует поколению Z, основному драйверу рынка коллекционных игрушек в Китае. Главный маркетолог Miniso Робин Лю говорит, что компания не столько стремится уничтожить конкурента, сколько увеличивает "отраслевой пирог".

Однако, как отмечает аналитик HSBC Global Investment Research Лина Янь, Miniso все еще предстоит доказать что она может создать такой же популярный хит, как Лабубу, потому что разработка оригинальных игр — это "длинный путь, который требует времени, денег и немного удачи".

Сейчас самая известная игрушка Miniso — это пушистая кукла Вакуку (Wakuku) с монобровой, вышедшая на рынок в конце прошлого года, но она выпускается по лицензии. Поэтому Miniso наняла девять художников для создания новых персонажей, что знаменует переход от лицензирования чужих брендов к разработке собственной оригинальной интеллектуальной собственности.

Особенно полагаются в компании на рынок США, несмотря на тарифы на китайские товары. Продукция Miniso стоит $10–20, поэтому игрушки все равно будут доступны. К тому же, как объясняет Робин Лю, чем более культовым становится продукт, тем потребители менее чувствительны к изменению цен на него.

Правда, остаются большие сомнения, удастся ли повторить глобальный успех Лабубу. Маркетинговая консультантка Миро Ли из Шэньчжэня указывает на геополитическую напряженность и тот факт, что китайская культура еще не достигла такого уровня глобального влияния, как японская или корейская. Даже на внутреннем рынке, где конкуренция ужесточается, Miniso еще придется завоевывать и удерживать позиции.