"Махновия разбита вдребезги": конец союза между красными и махновцами

Первый союз между махновцами и красными был заключен в конце января 1919 года, когда в район действий повстанцев вошли войска советского Украинского фронта. Союз был необходим обеим сторонам: красные начали наступление в Украине небольшими силами и охотно пополнялись за счет местных партизан, а махновцы испытывали острый недостаток в оружии и боеприпасах. 19 февраля приказом командования войск харьковского направления Украинского фронта была создана трехбригадная Заднепровская украинская советская дивизия под руководством Павла Дыбенко. Один из пунктов постановления касался непосредственно махновцев: "Из 19-го и 20-го полков образовать 3-ю бригаду под командой т. Махно". Далее даже в официальных документах встречаются разные названия этого формирования, но почти всегда упоминается фамилия Махно. Поэтому далее мы будем называть ее "бригадой Махно". А в феврале, при создании, в новой бригаде сохранились принцип выборности командиров и черные знамена. При этом махновцы согласились подчиняться высшему военному руководству красных и принять назначенных "сверху" начальника штаба бригады и комиссаров полков.

Союз был заключен, но обе его стороны не доверяли друг другу. Целью большевиков было создание государства, в котором вся политическая, хозяйственная, общественная и культурная жизнь будут жестко централизованы и подчинены руководству их собственной партии. В то время как ближайшей задачей махновцев был переход к строю самоуправления, в котором решения принимаются "снизу вверх", то есть отрицалась сама возможность диктата одной партии.

Интересно, что идею неприятия такого диктата разделяли не только доминировавшие в повстанчестве анархисты и левые эсеры, но и немало местных большевиков. Характерным примером такого подхода стало высказывание Ивана Херсонского на 2-ом районном съезде фронтовиков-повстанцев, рабочих и крестьянских Советов (Гуляйполе, 12-16 февраля 1919): "Я скажу вам со слов товарищей, приехавших с севера, что там всю власть захватили большевики и угнетают всех тех, кто не принадлежит к их партии. Я, как большевик-коммунист, говорю вам, что это недопустимо. Никакая политическая партия не имеет права захватить в свои руки государственную власть".

На том же Втором съезде овацией были встретили слова Нестора Махно: "Если товарищи большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в тяжкой борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им: "Добро пожаловать, дорогие братья!". Но если они идут сюда с целью монополизировать Украину, мы скажем им: "Руки прочь!". Мы сами сумеем устроить себе новую жизнь, где не будет панов, рабов, угнетенных и угнетателей".

В принятых съездом резолюциях говорилось: "Советское правительство России и Украины своими приказами и декретами стремится во что бы то ни стало отнять у местных Советов рабочих и крестьянских депутатов их свободу самодеятельности. Нами не избранные, но правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных Советов и беспощадно расправляются с теми товарищами из крестьян и рабочих, которые выступают на защиту народной свободы и против представителей центральной власти".

Разрыв союза был неизбежен, но несколько месяцев ни та, ни другая сторона не решались на него, опасаясь усилить общего врага – деникинцев. Поэтому махновцы всеми силами держали фронт, на котором в марте 1919 г. имели серьезные успехи и взяли Бердянск, Волноваху и Мариуполь, а красные снабжали 3-ю Заднепровскую бригаду оружием и патронами. Впрочем, это снабжение велось с расчетом на то, чтобы затруднить возможный бунт махновцев: значительная часть (10 тысяч) винтовок, предоставленных бригаде, была итальянского производства и без стабильных поставок итальянских патронов с центральных военных складов превращалась в бесполезные палки.

В марте, апреле и начале мая 1919 г. трения между махновцами и большевистскими властями происходили все чаще и становились все острее. Комиссары красных частей сообщали Совнаркому УССР о том, что анархисты "стягивают в Гуляй-поле оружие и боеприпасы"; что Махно и приехавшая к нему Маруся Никифорова издали воззвание против советской власти и коммунистической партии с агитацией за "свободное анархическое общество"; что Махно "разоружает красные части", призывает к "непризнанию регулярного строя", а в его войсках распространены пьянство, грабежи и погромы.

В свою очередь, руководство бригады Махно на своих совещаниях неоднократно констатировало, что в тылу происходит преследование махновцев властями, активизируется работа продотрядов и пропагандистская кампания травли и клеветы. Повстанческий Военно-революционный совет (ВРС), выборный орган самоуправления населения с участием представителей военных частей, и штаб бригады Махно обращались с официальными требованиями убрать из Гуляйпольского района чекистов и продотряды, прекратить антимахновскую агитацию, предоставить району "полную свободу анархического строительства". От слов переходили к действиям: 29 марта начальник гарнизона Мариуполя Василий Куриленко разогнал местную ЧК, созданную накануне большевистским ревкомом.

Уже в апреле 1919 г. конфликты между махновцами и красными дважды могли привести к полному разрыву союза.

В начале месяца начальник Заднепровской дивизии Павел Дыбенко запретил проведение Третьего районного съезда "как явно контрреволюционного" и угрожал организаторам съезда "самым репрессивным мерам вплоть до объявления вне закона". Несмотря на запрет и угрозы, съезд собрался в Гуляйполе 10 апреля; его резолюция "По текущему моменту", в частности, гласила:

"5) Мы требуем немедленного удаления всех назначенных лиц на всевозможные военные и гражданские ответственные посты; протестуем против всякой системы назначенчества, так как их действия носят характер полной измены социальной революции (…).

7) Мы требуем социализации земли, фабрик и заводов.

8) Мы требуем изменения в корне продовольственной политики, замены реквизиционного отряда правильной системой товарообмена между городом и деревней (…).

9) Мы требуем полной свободы слова, печати, собраний всем политическим левым течениям (…).

10) Диктатуры какой бы то ни было партии категорически не признаем (…)".

Через две недели, 25 апреля, газета "Известия Харьковского Совета" опубликовала редакционную статью "Долой махновщину", которая громила "бесшабашно-анархические и бело-лево-эсеровские и прочие остатки разложившихся "бывших" революционных партий", составлявшие окружавший Махно "военно-революционный штаб" (видимо, имелся в виду ВРС). Соответственно, именно на махновцев возлагалась ответственность за недавние поражения красных под Мариуполем и Волновахой.

Руководство махновцев пришло в ярость: 27 апреля штаб их бригады приказал арестовать комиссаров во всех частях, а на следующий день отправил в Харьков телеграмму протеста против публикации, назвав ее "провокацией против повстанчества".

Оба раза обошлось – прежде всего благодаря позиции военных командиров, сосредоточенных на боевых, а не политических проблемах. Арестованные комиссары через пару дней были самочинно освобождены командирами махновских полков. Анатолий Скачко, командарм 2-й Украинской советской армии, в состав которой входила бригада Махно, в конце апреля телеграфировал в Харьков: "Бердянск и Пологи уже под прямим ударом [белых]. Наступление удерживается разрозненными остатками бригады Махно". Смысл этой телеграммы понятен: "Хорошо, допустим, ликвидируете вы Махно, – но кто же будет фронт держать?".

Май 1919-го начался антибольшевистским восстанием в частях Красной армии, вот только возглавил его не Махно, а командир 6-й Украинской советской дивизии (до середины апреля – 1-й бригады Заднепровской дивизии) Никифор Григорьев. 9 мая Григорьев издал Универсал "К народу Украины и бойцам Красной армии", призвав к всеобщему выступлению против большевистской диктатуры.

Возможное объединение Григорьева и Махно казалось Совнаркому УССР весьма вероятной и пугающей перспективой, но уже 9 мая штаб махновской бригады телеграфировал прибывшему в Харьков чрезвычайному уполномоченному Совета рабочей и крестьянской обороны Льву Каменеву о том, что считает Григорьева "авантюристом и изменником революции", что "распри Григорьева с большевиками за власть" махновцев не интересуют и никак не повлияют на их борьбу против контрреволюции.

12 мая в Мариуполе собрался Войсковой съезд повстанцев-махновцев. Доклад о текущем моменте, критиковавший действия руководства УССР, сделал сам Махно: "Большевистское правительство Украины опекает трудящихся. Оно наложило свою руку на все богатство страны и распоряжается им, как собственностью государства. Партийная бюрократия, этот вновь вернувшийся на нашу шею дворянский привилегированный класс, тиранит народ. Они издеваются над крестьянами, узурпируют права рабочих, свободно не дают дышать повстанчеству. Издевательства над нами и григорьевцами большевистского командования, тирания Чека анархических и эсеровских организаций – все говорит за возврат к прошлой деспотии". Тем не менее, и сам Махно, и его соратники признали необходимость сохранения единого фронта с Красной армией. Также на этом съезде впервые прозвучала идея "полной автономии Мариупольского, Бердянского, Мелитопольского, Александровского, Павлоградского и Бахмутского уездов", то есть большей части махновского региона. Повстанческому ВРС было поручено вступить в переговоры с Совнаркомом УССР о перезаключении союзного договора и признании такой автономии.

Еще одним решением съезда стало переформирование бригады в дивизию, – "Первую Украинскую повстанческую дивизию имени батьки Махно". Избранный тут же на съезде штаб дивизии отправил Каменеву повторную телеграмму: "Фронт остается неизменно верным рабоче-крестьянской революции, но не институтам насилия в лице ваших комиссаров и чрезвычаек, творящих насилие над трудовым населением".

Реорганизация бригады в дивизию была проведена самовольно, в нарушение всех мыслимых уставов, но командарм Скачко и командующий Украинским фронтов Владимир Антонов-Овсеенко были за ее утверждение. Их мотивация понятна: бригада Махно всю весну пополнялась добровольцами и мобилизованными, ее численность выросла до 40 тысяч человек, что слишком много даже для дивизии. Утвердить дивизию они так и не успели. А уже с середины мая на фронте началось новое наступление: сначала махновцев, затем инициативу перехватили деникинцы.

Тем временем 19 мая в столичный Киев прибыл председатель Реввоенсовета Республики, нарком по военным делам РСФСР Лев Троцкий – главный антагонист махновщины всю историю ее существования. 20 мая на страницах киевской газеты "Коммунист / Комуніст" была опубликована его статья "Украинские уроки", двумя днями ранее напечатанная в "Известиях Харьковского Совета" (место и дата написания статьи обозначены как "Сватово, 16 мая"). Формально статья была посвящена ликвидации восстания Григорьева, но завершалась требованием полностью ликвидировать партизанщину.

Понимая, к чему идет дело, Реввоенсовет (РВС) 2-й Украинской армии запросил РВС Южного фронта, которому на тот момент подчинялся: готовиться ли к столкновению с Махно, одновременно указав, что "украинские части из других армий не пойдут против Махно и для ликвидации Махно необходимо иметь не менее двух хорошо вооруженных и полночисленных русских дивизий".

Однако мнение военных уже не интересовало высшее политическое руководство. 25 мая Совет рабоче-крестьянской обороны УССР под давлением кремлевских посланцев принял секретное решение: "Ликвидировать Махно в кратчайший срок; предложить ЦК всех советских партий (коммунистов и украинских с.-р.-коммунистов) немедленно принять политические меры к ликвидации махновщины; предложить командованию УССР на протяжении суток разработать военный план ликвидации Махно; предложить ЧК прифронтовой линии организовать из своих отрядов полк, который должен быть немедленно брошен в район действий Махно; обратится к Реввоенсовету Южного фронта через Реввоенсовет республики для координации действий по ликвидации Махно".

28 мая РВС Южного фронта официально запретил реорганизацию махновской бригады в дивизию. Через два часа Махно заявил о сложении с себя полномочий то ли комбрига, то ли комдива. Однако 29 мая совещание командного состава махновцев "настоятельно предложило" ему не уходить из повстанчества и постановило снова преобразовать бригаду, – теперь уже в Повстанческую армию во главе с Махно. Руководство фронта в тот же день расценило происходящее как "преступные действия Махно", потребовало немедленно арестовать его и предать суду ревтрибунала.

В ближайшие дни события следовали одно за другим. 30 мая махновский ВРС объявил о созыве 15 июня 4-го районного съезда. В тот же день руководство будущей операцией против Махно поручено наркому внутренних дел УССР и будущему командующему 14-й армией (так с 4 июня стала называться 2-я Украинская Советская армия) Климу Ворошилову.

3 июня Махно пытается переговорить с Троцким по телефону, но беседа закончилась взаимными личными оскорблениями. В тот же день руководство красных частей пишет секретные приказы о ликвидации Махно, а белые с боем берут Мариуполь. 4 июня Троцкий, а 5-го – Всеукраинский ЦИК запрещают 4-й районный съезд, заранее объявив его "антисоветским" и направленным на то, чтобы "открыть фронт белым".

6 и 8 июня Махно дважды сообщает высшим представителям власти (Ленину, Троцкому, Каменеву, Зиновьеву и др.) о своей готовности уйти с должности; во второй из этих телеграмм он писал: "Наиболее точным и верным способом для предотвращения надвигающегося преступления я считаю уход мой с занимаемого мной поста".

Но всё было напрасно.

6 июня Троцкий издал сразу два документа: приказ № 106 о создании Чрезвычайного военно-революционного трибунала "для расправы с изменниками и предателями, подрывающими силы Красной Армии", и приказ № 107, прямо объявивший "группу лиц, объединенных вокруг партизана Махно" в измене и "организации заговора против Советской власти". Всем перебежчикам к Махно, всем махновцам, григорьевцам, кулакам и т.д. "кара может быть только одна – расстрел". Наконец, 8 июня приказом № 108 "Конец махновщине!" Троцкий прямо обвинил Махно и махновцев во всех бедах и неудачах Южного фронта.

9 июня "изменник и заговорщик" Махно прибыл на станцию Малый Токмак, где передал командование дивизией-бригадой Александру Круссеру, присланному Ворошиловым. Написав воззвание к повстанцам с призывом держать фронт против белых и быть готовыми воевать под командой красных командиров, Махно ушел в тыл с небольшой группой повстанцев (100-150 человек).

12 июня Ворошилов с нескрываемой радостью докладывал Троцкому: "Махновия разбита Шкуро вдребезги, отдельные махнята вопят о защите и покорности соввласти. Момент ликвидации этого гнойника самый удобный. Наша беда – отсутствие регулярных частей, которыми нужно занять Махновский фронт и ликвидировать остатки банд. Полное отсутствие снаряжения, вооружения и даже продовольствия в 14 армии лишает возможности сколачивать на месте из рабочих надежные батальоны. Состояние фронта требует экстренных мер".

То есть всё замечательно, только войск на фронте нет, помимо махновских. А по этим махновским войскам в тот же день был нанесен предательский удар: на станции Синельниково чекисты арестовали семь сотрудников махновского штаба. 17 июня их доставили в Харьков и расстреляли по приговору Чрезвычайного трибунала по обвинению в "измене советской власти, антисоветском заговоре, открытии фронта Деникину".

Сообщение об этом расстреле было опубликовано уже 18 июня в "Известиях Харьковского Совета", но Махно узнал о происшедшем примерно через неделю. Только после этого он решился, наконец, на открытую войну против красных. Перейдя на првый берег Днепра, 26 июня отряд Махно атаковал латышский продотряд в селе Томаковка Александровского уезда и казнил его командиров. После этого приказом начальника Крымской дивизии Дыбенко "бандит Махно и его ближайшие сотрудники" были объявлены вне закона.