Генерал Кравченко подсудимым не стал
Экс-глава МВД, занимавший этот пост в самую горячую пятилетку новейшей истории страны, хотя и не явился на анонсированный допрос на улицу Резницкую, все же сумел дать показания для следователей Генпрокуратуры. За два часа до назначенного времени Юрий Кравченко дважды выстрелил себе в голову из личного оружия, оставив посмертную записку, в которой сообщил достаточно для того, чтобы следствие могло продолжаться и без главного подозреваемого.
Активизация дела Гонгадзе
Записка, найденная возле тела генерала, по сведениям министра внутренних дел Юрия Луценко, содержала упреки в адрес Леонида Кучмы и его окружения, отрицание своей вины, а также объясняла поступок желанием оградить от нападок свою семью. Если этим содержанием записка и исчерпывается, то ее наличие говорит о двух вещах: что это было самоубийство и что Кравченко понимал свою вину, несмотря на ее отрицание. Поскольку нападки, имевшие место до сих пор, не идут ни в какое сравнение с тем, что началось бы, если бы экс-министр все же попал на скамью подсудимых. Несомненно и то, что для Юрия Федоровича имело большое значение, какое именно послание он оставляет жене и двум дочерям. Но если записка, кроме фразы о Леониде Кучмы, не содержит больше никаких фамилий, непонятно, что имел в виду глава СБУ Александр Турчинов, говоря об именах конкретных людей, обнародование которых всерьез продвинет следствие. Вероятно, опубликованное содержание записки далеко не полное. Иначе можно подумать, что Александр Турчинов до сих пор не слышал о пленках Мельниченко и версия причастности к делу Гонгадзе экс-президента для него нова.
Кто же займет место Юрия Кравченко в роли главного обвиняемого в деле о заказном убийстве журналиста Георгия Гонгадзе? Именно этот вопрос, по логике вещей, должен в первую очередь волновать следователей и высших чиновников из силовых ведомств. Ведь, судя по заявлениям Президента Виктора Ющенко и Генпрокурора Святослава Пискуна, непосредственные убийцы уже задержаны, дают признательные показания и указывают места, куда выбрасывали улики, в поисках которых водолазы из спецслужб уже облазили водоемы вокруг Белой Церкви и днепровские плавни.
Сенсационному брифингу Президента, состоявшемуся вместо отмененной пресс-конференции Генпрокурора, предшествовал странный инцидент на одной из квартир обычной киевской многоэтажки, названный позже "покушением на свидетеля" в пресловутом деле милиционеров-оборотней экс-убоповца Юрия Нестерова. Правда, комментировавший взрыв гранаты в жилом доме замминистра внутренних дел Геннадий Москаль оперативно сообщил, что происшествие на улице Хорольской никоим образом не имеет отношения к расследованию судьбы журналиста. Вероятно, искушение признать оба события связанными между собой оказалось непреодолимым, но версия, что граната, якобы брошенная в свидетеля, должна была предотвратить дальнейшие разоблачения, остается рабочей и по сей день.
А дальше последовала информация о задержании двух полковников, о скрывающемся генерале Алексее Пукаче, журналистам предоставили возможность осмотреть автомобиль, в котором, вероятно, провел последние минуты жизни Георгий Гонгадзе. Вершиной блестяще задуманной, но оказавшейся провальной пиар-акции Генпрокуратуры должен был стать анонсированный допрос экс-министра Юрия Кравченко, в подчинении которого находились в 2000 г. и Алексей Пукач, и полковники, и УБОП, в качестве главного подозреваемого. А стало — самоубийство генерала.
Карма Владимира Литвина
Насколько все эти действия были преднамеренным доведением Юрия Кравченко до самоубийства, как заявляют многие недруги нынешнего Генпрокурора, будет выясняться в ходе служебного расследования, если таковое затеют. Президент и премьер-министр, судя по первым высказываниям, не склонны в чем-либо винить Святослава Пискуна, а причины происшествия видят в моральном выборе и суде совести офицера. Сам Святослав Пискун, пребывающий под шквалом обвинений и критики со всех сторон, своей вины в смерти генерала не признает. И тупика в следствии не видит.
Если не в тупике, то в весьма двусмысленной и тяжелой во всех отношениях ситуации оказался спикер Владимир Литвин. Ведь он один из тех, кто упоминается в "дружеских беседах" на диванчике у Леонида Кучмы, и в 2000 г., будучи главой Администрации президента, он грозил Александру Морозу судом и иском в размере 33 копеек за клевету.
Начиная со дня активизации дела Гонгадзе, именно имя спикера снова полощут как в рассуждениях о фигурантах дела и пленках майора Мельниченко, так и в предсказаниях о возможных будущих жертвах. Владимиру Литвину за день до смерти Юрия Кравченко пришлось провести отдельный брифинг одновременно с вернувшимся из Вены лидером социалистов Александром Морозом, чтобы прояснить собственную позицию в последних скандалах. Александр Мороз встречался с майором Мельниченко и якобы привез для Виктора Ющенко специальное послание, а от себя лично — требование приобщить записи майора в качестве улик. Спикер тогда заявил о своей готовности дать показания в деле Гонгадзе. Днем позже, комментируя гибель Юрия Кравченко, г-н Литвин сказал, что виной всему превращение дела из уголовного в политическое.
Разумеется, речь не только о борьбе за кресло спикера, которую приписывают Александру Морозу. Хотя в тактических планах социалистов это, несомненно, присутствует. Похоже, судьба Владимира Литвина — лишь эпизод в гораздо более масштабном процессе окончательной ломки системы, сложившейся за десятилетие правления Леонида Кучмы. Собственно, сам экс-президент, также заявивший о готовности дать показания, является таким же участником дела Гонгадзе, как и спикер. Еще в день смерти Юрия Кравченко Леонид Кучма сообщил, что возвращается в страну, чтобы прекратить спекуляции о своей дальнейшей судьбе.
Так были ли гарантии?
Реакция новой власти на возвращение экс-президента из Карловых Вар станет лакмусом в вопросе, муссировавшемся последние месяцы: действительно ли Леониду Кучме были предоставлены внятные гарантии безопасности во время "круглых столов" с участием европейских чиновников и представителей России? Пока и слова, и дела нового руководства свидетельствовали об отсутствии таких гарантий. Показательным в этом плане является факт пересмотра решения Кабмина Николая Азарова о содержании экс-президента и активизация реприватизационных процессов на предприятиях, связанных с бизнесом его семьи. Выглядит так, что если гарантии и были, то носили такой же ситуативный характер, как и видимая консолидация в парламенте в вопросе политреформы в жарком декабре 2004 г. Люди, близкие к переговорному процессу в Мариинском дворце, после смерти Юрия Кравченко вспомнили, что его имя тоже звучало, когда речь шла о гарантиях и договоренностях. Памятуя об особых отношениях, связывавших покойного с экс-президентом, наличие такого пункта в договорах исключить нельзя. Правда, существует и иная точка зрения. В печать просочилась информация, что за Юрием Кравченко следили уже с 13 декабря, и вполне официально. То есть суть договоренностей могла быть для экс-министра и со знаком минус. Возможно, осознание того, что именно он назначен главным ответственным за дело Гонгадзе, и привело министра не только к обвинению бывшего патрона, но и к самоубийству. Если, конечно, это было самоубийство...
