Если украинские музеи не освоят новые способы выживания, им гроз

Современное общество столь озабочено своей способностью дать достойные ответы вызовам времени, что такие "ископаемые" ушедших эпох, как музеи, ассоциируются у большинства с ветхостью и заброшенностью, совершенно утратив тонкий привкус загадочной старины. Однако сей культурный феномен и не думает вымирать, осваивая всевозможные PR-уловки в стремлении не просто покорить сердца и облегчить кошельки своих ультрасовременных посетителей, но и прочно войти в моду.

На постсоветских пространствах музейным делом традиционно занимались чудаки-фанатики. Они и сейчас не выпускают его из рук. Но под ударами непреклонной современности в их сердцах истые бизнесмены все настойчивее наступают на пятки строгим жрецам храмов искусства.

И здесь положительный пример Европы сыграл им на руку — там, как всегда, раньше припомнили старую истину: только учитывая потребности масс, можно завладеть ими, только отдав дань моде, можно стать ее законодателем.

Убыточное достояние
Стены музеев покрыты грибком, деревянные перекрытия, не обновлявшиеся с ХІХ века, трещат, а ценные коллекции покрываются пылью в ящиках, а по ночам экспозиции охраняют сотрудники (охране платить нечем). В 1990-е гг. через это прошли почти все украинские музеи. "Возможность показывать лишь мизерную часть коллекции — это проблема почти всех музеев, — рассказывает Татьяна Грущенко, руководитель службы информации Национального художественного музея Украины. — Но если в ведущих музеях мира в экспозиции постоянно находится около 15% всей коллекции, мы показываем всего лишь 2%".

При этом Национальному художественному музею еще повезло — для его развития разработан специальный проект по созданию целого музейного комплекса. В нынешнем году на осуществление проекта в бюджете было заложено около 10 млн грн. Однако эта сумма не включает в себя закупку мебели, дорогостоящего оборудования для поддержания необходимых условий хранения экспонатов, компьютерной техники.

Каждый отечественный музей требует от государства немалых затрат. К примеру, Музей истории Киева вместе с несколькими своими филиалами (музеи Булгакова и Пушкина), находящийся в муниципальной собственности, ежегодно получает из городского бюджета около 3,5 млн грн.

После скандального переселения музея, по распоряжению экс-премьер-министра, из дворца на Кловском спуске в Украинский дом львиная доля этих средств, по словам Тамары Хоменко, директора Музея истории Киева и главы Совета директоров музеев столицы, уходит только на то, чтобы "отбить аренду". 250 тыс. экспонатов уже больше года "хранятся" в ящиках, а для того чтобы развернуть экспозицию в новом помещении, необходимо целевое выделение около 15 млн грн.

Дмитрий Шлёнский, директор Музея одной улицы, говорит, что на проведение одной, даже самой скромной, выставки требуется не менее 2,5 тыс. грн., а музей открывает их как минимум шесть-семь в год.
"Музей — это убыточное предприятие, — убежден художник Александр Ройтбурд. — И на Западе музеи не являются доходным делом. Скорее, они поглощают огромные средства, косвенно способствуя развитию туризма в том городе, где расположены".

По словам Тамары Хоменко, доход музею может принести выставка работ иностранных художников, отечественные же, как правило, убыточны. "Обычно мы, устраивая выставку художника, договариваемся с ним о том, что вместо арендной платы за помещение он подарит нам одну или две картины из собственной коллекции", — говорит г-жа Хоменко.

Выходит, музейное дело по определению является делом энтузиастов, вкладывающих деньги и душу в перспективу. Однако история знает немало примеров того, как проекты, начинавшиеся с голого энтузиазма, превращались в грандиозные и престижные. Привлекая все более широкие круги общественности, музей становится модным и, по крайней мере, самоокупаемым предприятием. Так происходит нынче в Европе и Америке. Но такие метаморфозы требуют от сотрудников музеев немалого мастерства.
"У нас до сих пор ждут, что бюджет будет кормить музеи, — говорит Дмитрий Шлёнский. — А такого быть не должно. На Западе музеи давно трансформировались в мелкие предприятия, чтобы выживать".

Индустрия посещений
"На Западе развита целая индустрия, сопровождающая деятельность музеев, — говорит Алексей Копытько, координатор программ Фонда "Украина-3000". — Европейское законодательство в этом плане консервативнее американского, но и в Европе музеи сотрудничают не с отдельными благотворителями, а с определенной инфраструктурой".

Европейские музеи получают из госбюджета до 70% средств. А крупнейшие музеи Америки финансируются городом, штатом либо федеральными органами не более чем на 18%. Параллельно многие музеи "живут" только за счет частных взносов и того, что им удается заработать самостоятельно.

Зарабатывают они разными способами, вплоть до того, что размещают собственные акции среди инвесторов. Почти при каждом музее создан фонд, а в совет директоров, который управляет акциями, входят лучшие люди штата либо города. Совет формирует выставочную политику музея и собирает немалые средства под большие проекты. Помимо этого, в стране функционирует целая сеть благотворительных фондов, за гранты которых борются и отдельные музейные исследователи, и сами музеи.

Сергей Кролевец, генеральный директор Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника, рассказал о выставке под названием "Слава Византии", состоявшейся несколько лет назад в музее Metropolitan, которую он посетил лично. При том что на выставке было представлено всего лишь 350 экспонатов из разных стран, музей готовился к ее открытию два года и вложил около $2 млн, собранных среди меценатов. Казалось бы, немалая сумма. Однако эта выставка принесла музею $6 млн чистой прибыли. Только ее каталоги в мягкой обложке по $45 каждый, выпущенные тремя тиражами по 17 тыс. экземпляров, позволили "отбить" почти $3 млн (продавались еще каталоги в твердой обложке по $70 каждый).

"Каталог разошелся, потому что американцы ценят любую новейшую научную информацию, — объясняет г-н Кролевец. — А ведь многие люди приезжали тогда в Нью-Йорк специально на эту выставку, селились в отелях. И социологи тут же подсчитали, что городу выставка принесла $182 млн прибыли. Думаю, стоило бы описать подобные примеры, и положить эти документы нашему мэру на стол. Пусть сравнит, сколько дает муниципальному бюджету, скажем, Бессарабский рынок или "Киевпарксервис", и сколько может дать музей".

Краеугольный камень выставочной стратегии западного музея — твердое убеждение в том, что любой проект требует немалых средств. Здесь показателен и пример российских музейщиков, давно и с толком перенимающих западный опыт. Бюджет крупной выставки работ Карла Брюллова, запланированной еще в середине 1990-х годов Третьяковской галереей, составил $150 тыс. За год на экскурсиях, каталогах, сувенирной продукции и билетах Третьяковка заработала $2 млн. "Но это был блокбастер, — объясняет Татьяна Грущенко. — Проблема же украинского искусства в том, что оно не раскручено".
Более того, в Украине до сих пор не принят закон о меценатстве, который превратил бы спонсорские взносы в дело не только престижное, но и выгодное. Пока же спонсорство для отечественных музеев — случайность, а не правило. Размеры такой помощи не превышают $5 тыс. По мнению г-жи Грущенко, при наличии соответствующей законодательной базы все без исключения украинские музеи смогут зарабатывать ничуть не хуже западных.

К примеру, в прошлом году Музей искусств им. Богдана и Варвары Ханенко только на посещениях заработал около 80 тыс. грн. (в целом его доход составил 500 тыс. грн.), при том, что взрослый билет в музей стоит всего 5 грн. А проведенная в этом же музее выставка мод принесла ему около 15 тыс. грн. "Однако выставка выставке — рознь, — констатирует Вера Виноградова, директор музея. — Иногда мы открываем новую, по нашему мнению, интересную выставку, а успеха она не имеет".

Не по Сеньке шапка
"В сознании нашего чиновничества пока не укладывается, что между высоким званием музея и его коммерческой деятельностью нет никакого противоречия", — говорит Сергей Кролевец.
Но, по мнению Алексея Копытько, сами отечественные музеи еще не овладели формами интерактивных технологий. Дмитрий Шлёнский убежден, что причиной тому — косность сознания наших музейщиков, привыкших существовать на грани выживания. Никто здесь пока не знает, что такое благотворительные вечера в музее с участием спонсоров, а уж тем более — молодежные вечеринки.

Даже такая простая форма заработка, как цивилизованное "вхождение в долю" с заведениями ресторанного типа, весьма распространенная в странах Европы, если и существует у нас, то в искаженном виде.
"Сейчас собственники точек питания используют неправильную форму сотрудничества: приходят к директору музея и обещают ему определенный откат за позволение разместиться на его территории, — говорит г-н Копытько. — А во всех цивилизованных странах музей легально получает некую долю прибыли заведений, работающих рядом с ним. Наши музейщики не могут преодолеть комплекс: все решается на уровне личных контактов".

С другой стороны, ни для кого не секрет, что крупнейшие киевские музеи, такие как Национальный художественный и Музей искусств имени Богдана и Варвары Ханенко, давно открыли для себя еще один источник доходов — так называемые презентации с фуршетами, не обязательно даже приурочиваемые к формальным музейным событиям, например, открытию выставки.

Примечательно, что об этой стороне сотрудничества музейные работники предпочитают не распространяться, публично отрицая даже сам факт подобных мероприятий. К чему эти уловки — непонятно. Ведь, скажем, презентация облигаций "Укрзалiзницi", проводившаяся в Национальном художественном музее, транслировалась практически по всем телеканалам страны.
"Ни один украинский музей пока не может открывать кафе или создавать новые конференц-залы, поскольку не развита инфраструктура, — констатирует Вера Виноградова. — Мы даже не можем толком изготовить сувенирную продукцию, которая пользуется спросом".

Однако появляются и позитивные тенденции. В 2004 г. в пяти западных регионах Украины стартовал проект Регионального туристического информационного центра совместно с Советом туризма Карпатского региона — своего рода ликбез для музейщиков края. "В ходе семинаров мы учим их расширять свою коммерческую деятельность, — рассказывает Галина Яремчук, руководитель проекта. — Это и продажа печатной продукции, и проведение круглых столов, и предоставление конференц-залов. Многие музейщики и подумать не могли, что это входит в их компетенцию".

В результате работы проекта при многих музеях региона открыты современные кафе, при некоторых — работают информационные центры, предоставляющие наработанную за годы научную информацию уже не бесплатно. Кроме этого, для создания новых экскурсионных программ запланирован рекламный тур по музеям региона для представителей турфирм.

В планах Национального художественного музея — создание открытых фондов, новых залов для программы "Музей в музее", где будут экспонировать коллекции других музеев, запуск обучающей программы для музейщиков под названием "Идеальный музей", а также Центра по работе с публикой (по примеру российского Центра музейной педагогики), открытие лектория, изо- и театральной студий.
В Музее искусств имени Богдана и Варвары Ханенко научились зарабатывать на атрибуции экспонатов (в основном для частных коллекционеров) и экскурсиях для иностранцев (стоимость одной — 120 грн.).
"Нужно привлекать к сотрудничеству крупные банки, можно отмечать в музее дни рождения предприятий и отдельных личностей, проводить конкурсы, — делится Тамара Хоменко.— А еще мы хотим выйти "на улицу", уже разрабатываем экскурсионные маршруты для туристов, школьников, детских садиков. Надеемся, что город поможет нам приобрести для таких маршрутов автобусы и сделает специальные льготные билеты на транспорт для желающих посетить наш музей".

Ледниковый период
"Все эти благие намерения ничего не стоят, — уверен Дмитрий Шлёнский. — Они сидят и ждут, что кто-то придет и даст им денег, а так уже не будет. Любому благотворительному фонду нужно аргументировано доказать, что требуемые суммы действительно нужны".

А поскольку музей — это прежде всего коллекция, суммы украинским музеям нужны немалые — на их пополнение. "Если оценивать по такому критерию, в Украине нет и не предвидится ни одного серьезного музея, — убежден Александр Ройтбурд. — Западные музеи тратят десятки миллионов долларов в год только на пополнение фондов, чтобы туда ломились люди. Все романтические фантазии Президента о том, что мы сейчас извлечем что-то из запасников и создадим отечественный Эрмитаж, очень непрофессиональны, потому что в запасниках толком ничего нет. У нас всего три шедевра: Веласкес — в Киеве, Караваджо — в Одессе и Жорж де ла Тур — во Львове. А в Лувре число шедевров измеряется десятками тысяч".

Кроме того, серьезную конкуренцию традиционным музеям составило поколение новых коллекционеров, выросшее за 10 лет правления Леонида Кучмы. И если в СССР все частные коллекции состояли на государственном учете, сегодня их возникновение, перемещение и исчезновение государству неподконтрольно. Тем более, что до сих пор не разработана четкая система хранения и экспонирования шедевров, составления каталогов.

Учитывая, что, к примеру, картина Пикассо стоит около $100 млн, а при ее ввозе в Украину необходимо уплатить таможенный сбор в размере 49% ее оценочной стоимости, у частных коллекционеров куда больше шансов пополнять свои коллекции, чем у крупных музеев, живущих на дотации государства. "Сегодня наша коллекция пополняется в основном за счет подарков, ведь каждый наш экспонат стоит не менее нескольких десятков тысяч долларов", — констатирует Вера Виноградова. Передача же частной коллекции музею — и во всем мире явление исключительное.

Г-н Ройтбурд и вовсе настроен пессимистично: "Если не будут вкладывать огромные суммы денег, музейной Меккой Украина не станет никогда. Потому сегодня мечты об отечественном Лувре кажутся мне фантастикой".