Крестная мать хип-хопа и "не блондинка". Как женщины покоряли продюсирование в музыкальной индустрии

В самом деле, если рассуждать о востребованных, выдающихся и даже гениальных продюсерах в музыке — людях, руками и ушами создающих или создававших уникальный звук для своих клиентов – то в первую очередь на ум приходят мужчины. И не только в первую, честно говоря – имена саундпродюсера "Битлз" Джорджа Мартина, создателя "стены звука" Фила Спектора, строителей саунда для "U2" Брайана Ино и Даниэля Лануа, великого "реаниматора" Рика Рубина, современных молодых героев звукозаписи Джека Антоноффа и Эндрю Уотта вспоминаются легко, но если речь заходит о женщинах, то приходится призадуматься.

Сильвия Робинсон, крестная мать хип-хопа

Тем не менее, женщины-продюсеры еще как существуют, заслуживают отдельного разговора – и являются не просто исключением, подтверждающим правило. И началась история женского продюсирования в музыке, кстати, не в двадцать первом веке, а несколько раньше - одной из первопроходцев в этом смысле была Сильвия Робинсон.

Еще в пятидесятых она прославилась как половина дуэта "Mickey&Sylvia" — в 1957-м Мики Бейкер и Сильвия записали хит номер один под названием "Love is Strange", разошедшийся миллионным тиражом. Дуэт разбежался уже в следующем году, чтобы в начале шестидесятых ненадолго воссоединиться. В середине того десятилетия Сильвия вместе с супругом Джозефом Робинсоном основала лейбл соул-музыки с нескромным названием "All Platinum Records" — но артисты лейбла, такие как "The Jaynetts" и "The Moments", и в самом деле стали записывать хитовые синглы. Именно тогда, в конце шестидесятых и начале семидесятых, Сильвия Робинсон стала пробовать себя в роли продюсера на студийных сессиях – но рассказывать матерым черным музыкантам, как именно они должны играть, оказалось делом непростым, поэтому часто на первых порах Сильвии помогали мужчины, стоявшие по разные стороны микшерного пульта.

В 1979-м году Сильвия и Джозеф основали еще один лейбл – "Sugar Hill Records", по сути, один из первых лейблов, который специализировался на "хип-хопе", музыке, которая в то время только начинала делать первые шаги в сторону от диско и фанка.

Именно на этом лейбле в сентябре того же 1979-го года вышел сингл "Rapper’s Delight", записанный хип-хоп трио "The Sugarhill Gang". Этот трек, спродюсированный Сильвией Робинсон единолично, как раз и познакомил широкую публику с новым жанром под названием "хип-хоп" — песня стала хитом по обе стороны океана, хотя большей популярностью трек пользовался не в Штатах, а в Британии. Трек стал прототипом для многих будущих рэп-записей – так что, у истоков "хип-хоп саунда" стоит женщина, о чем, кстати, вспоминается не так часто, как хотелось бы.

В 1982-м Сильвия Робинсон стала продюсером еще одного исторически важного сингла – трека "The Message", записанного хип-хоп коллективом "Grandmaster Flash and the Furious Five". В треке речь шла уже не о танцах и веселом времяпровождении, а о городской нищете – в общем, о все тех прелестях, которые стали потом привычным и обязательным делом для хип-хопа. Об этом уже пели на своих этапных пластинках начала семидесятых "What’s Going On" и "Innervisions" Марвин Гэй и Стиви Уандер – но не так многословно и без стольких брутальных подробностей. Чуть позже группы вроде "Public Enemy" пошли еще дальше – но опять-таки, при прослушивании сложно было поверить, что за звуком этого трека стоит тот же человек, который в 1957-м, в совсем другую эпоху, спел воздушную и мечтательную "Love is Strange". И не только за звуком – именно Сильвия Робинсон настоятельно и долго убеждала участников коллектива сочинить "социальный" трек о "настоящей жизни".

Лейбл "Sugar Hill Records" прекратил существование еще в середине восьмидесятых, Робинсон умерла в 2011-м – значение для музыкальной индустрии женщины, которая чаще всего повторяла, что не стоит тратить силы на то, чтобы копировать то, что уже существует, переоценить в наше время трудно.

Линда Перри, "не блондинка"

Если говорить о сегодняшнем дне, то, безусловно, Линду Перри можно назвать самой авторитетной женщиной-продюсером – при этом не стоит забывать и о ее способностях как автора и исполнителя.

Перри родилась в городе Спрингфилд, штат Массачусетс, у ее родителей были бразильские и португальские корни. В 1986-м, когда ей исполнился двадцать один год, Линда перебралась в Сан-Франциско. К тому времени она уже вовсю сочиняла песни – и пела их на улицах города, аккомпанируя себе на акустической гитаре. Перри исполняла вовсе не босса-нову, чего можно было ожидать, учитывая ее происхождение – ее вдохновляли, к примеру, "Битлз" и Брюс Спрингстин. Она даже пыталась петь как Спрингстин, имитируя его звериный рык – что давало интересные результаты. Пение, впрочем, на первых порах приносило гроши – Линда кое-как сводила концы с концами, подрабатывая официанткой.

Она снимала небольшую комнату, в которой даже не было окон – и по вечерам, если не принимала заказы у клиентов за столиками, пела в клубах Сан-Франциско. В 1989-м году девушку приметила основательница группы "4 Non Blondes" ("4 не блондинки"), Криста Хиллхаус – коллектив к тому времени уже пользовался большим успехом в местных лесбийских барах, и был даже чем-то вроде предметом культа для посетительниц. Но группе не хватало яркой фронтвумен – и ею стала Линда, обладательница незаурядной внешности и голоса, к тому же одевающаяся как бездомный из подворотни, что в конце восьмидесятых становилось все актуальнее.

Летом 1991-го "4 Non Blondes" наконец подписали контракт с лейблом – и в следующем году вышла их первая и последняя пластинка под названием "Bigger, Faster, Faster, More!". Благодаря глобальному хиту, песне "What’s Up", сочиненной Перри, альбом разошелся по всему миру тиражом в 6 миллионов экземпляров. Показательно, что сначала продюсер записи Дэвид Тикл потребовал, чтобы группа записала песню совсем не в такой манере, в какой она была представлена на демо-записи – но результат совсем не пришелся Линде по вкусу. Она настояла, чтобы песня была спета и сыграна еще раз, именно с таким с трудом сдерживаемым недовольством, какое чувствовалось на демо – и была права.

Но группа распалась уже в 1994-м. Перри записала во второй половине девяностых несколько сольных пластинок, которые не пользовались особенным успехом – Линда сама чувствовала, что ей не хватает сфокусированности, она пробовала писать песни в самых разных жанрах, и все эти эклектичные попытки складывались в общую картину довольно нелепым образом. Потом, уже в самом начале нового века, Перри осенило – а почему бы ей в таком случае не писать песни для других музыкантов, от юных поп-исполнителей до рокеров разных поколений?

Перри купила звукозаписывающую аппаратуру, микрофоны, прислушалась к тому, как звучат актуальные поп-хиты на радио – и прикупила еще несколько синтезаторов и семплер. До этого Линда сочиняла только на гитаре, но теперь, повозившись с электроникой несколько недель, написала свой первый потенциальный танцевальный хит – как ей казалось. Этой песней был трек "Get the Party Started", и Перри выслала демо-запись менеджеру Мадонны – тот не проявил интереса к поп-экспериментам бывшей вокалистки "4 Non Blondes". Зато в том же 2000-м Перри позвонила ее большая поклонница, начинающая певица Пинк, которая как раз собиралась записывать свой второй альбом. Пинк вообще-то была не просто скромной дебютанткой – ее первый диск "Can’t Take Me Home" пользовался успехом, к тому же вот-вот должен был выйти сингл "Lady Marmalade" из саундтрека к будущему фильму "Мулен Руж!", который обещал стать огромным хитом (и стал им весной 2001-го).

Но Пинк не хотелось превращаться в поп-марионетку, ее беспокоило то, что ее позиционируют исключительно как исполнительницу R&B – девушка отчаянно хотела, чтобы ее новый альбом звучал более шероховато, это должен был быть поп-рок, а не клубные танцы. Именно поэтому Пинк обратилась к Линде Перри (после того, как нашла ее номер в блокноте у своего стилиста) – и правильно сделала.

Альбом "Missundaztood", записанный с помощью Перри пользовался еще большим успехом, чем дебют Пинк – при этом было заметно, как певице идет та самая "непричесанность", которую поп-материалу обеспечивала Линда, написавшая вместе с Пинк большую часть материала. К тому же Пинк исполнила две песни, целиком сочиненные Перри – "Lonely Girl" и ту самую "Get the Party Started", отвергнутую командой Мадонны.

После этого успеха Перри продюсировала записи Кристины Агилеры, Джеймса Бланта и Адама Ламберта – будущей замены Фредди Меркьюри, приглянувшегося Брайану Мэю и Роджеру Тейлору. Из недавних клиентов Линды Перри – Адель и легенда кантри, Долли Партон. К тому же, Линда осуществила свою давнюю мечту – поработала с одним из "Битлз".

Ринго Старр всегда был любимым битлом Линды – когда в начале этого десятилетия Ринго стал записывать EP вместо альбомов, Перри по просьбе легендарного музыканта написала и спродюсировала трек "Coming Undone" для EP "Change the World" 2021-го года. Этого Линде показалось мало – и через несколько лет она настояла на том, чтобы следующий EP Ринго был целиком сочинен и спродюсирован ею, так появился релиз 2024-го года "Crooked Boy".

Шэрон Робинсон, без которой не обошелся Леонард Коэн

В 2001-м году Леонард Коэн, один из величайших мастеров песни, выпустил свою первый альбом за 9 лет – прекрасную пластинку "Ten New Songs", одну из своих лучших записей. Но этого альбома могло и не быть — если бы не энтузиазм и мягкая настойчивость женщины по имени Шэрон Робинсон, спродюсировавшей запись.

Чем занимался Коэн эти долгие девять лет, не выпуская нового материала? Он жил в монастыре и был монахом. В 1994-м, когда завершился продолжительный тур в поддержку мрачной и тревожной пластинки "The Future", Коэн почувствовал себя совсем плохо – во время тура он выпивал перед концертом по нескольку бутылок вина, чтобы справиться с депрессией и волнением, теперь же, без публики и наедине с собой, ему было еще хуже.

 Коэн отправился в буддистский монастырь в Лос-Анджелесе, к своему духовному наставнику, Роши. Леонард не рассчитывал, что задержится там настолько долго – но, отгородившись от внешнего мира, почувствовал великое облегчение, сменившееся умиротворением.

Когда в 1999-м Коэн покинул стены монастыря, эта умиротворенность никуда не делась – и передалась тем песням, которые Леонард стал писать с Шэрон Робинсон, своим соавтором времен успешного альбома "I’m Your Man" конца восьмидесятых. На этот раз Шэрон стала не только полноценным соавтором десяти новых песен Коэна – она еще и руководила записью пластинки, и это руководство сводилось не только к выстраиванию мягкого и обволакивающего саунда.

Дело в том, что когда настало время отправляться в студию, Коэн почувствовал себя растерянно, если не сказать беспомощно – он все еще вел отшельнический образ жизни, поэтому ему не хотелось общаться с большим количеством людей и выставлять свои чувства напоказ в процессе работы. Шэрон нашла выход – запись проходила в ее гараже у дома, переоборудованном в студию. К тому же, кроме гитариста Боба Метцгера (сыгравшего на прекрасной песне "In My Secret Life"), Робинсон была единственным музыкантом, присутствовавшим на тех "гаражных" сессиях после возвращения Коэна из дзен-изоляции.

Коэн посчитал вклад Робинсон в запись своего альбома-камбэка настолько весомым, что сфотографировался для обложки вместе с Шэрон – они поработают вместе в студии еще через три года, когда Коэн станет записывать альбом "Dear Heather".