Макрон, безголовый Пати и абстрактные террористы. Как президент Франции проиграл исламистам

В начале октября прошлого года президент Франции Эммануэль Макрон выступил с речью, в которой назвал "исламский сепаратизм", то есть, феномен существования мусульман внутри Франции, и, одновременно, вне ее юридических и социальных институтов "явлением, враждебным французскому государству, законам и культуре", и заявил о необходимости вести борьбу с ним. Ответ не замедлил последовать: 16 октября исламский фанатик, уроженец Москвы Абдулах Анзоров убил в пригороде Парижа учителя Самюэля Пати, после чего разместил в твиттере фото его отрезанной головы, снабженное обращением: "Во имя Аллаха, милостивого и милосердного… Макрону, вождю неверных. Я казнил одного из ваших адских псов, который осмелился принизить Мухаммеда…".

Макрон осудил убийство Пати, наградив его посмертно Орденом Почетного Легиона и пообещал жесткие ответные меры. Это вызвало недовольную реакцию исламских политиков, от Эрдогана до Кадырова, возложивших вину на погибшего Пати – мол, "не надо было раздражать верующих", а также новую волну исламского террора уже по всей Европе. Затем все как-то стихло, и на первый план вышли коронавирусные новости.

И, вот, девять месяцев спустя, обещанная "жесткая реакция", обретя форму законов, была представлена публике. Она, впрочем, не вызвала особого интереса. Погибшего Пати успели позабыть, а Францию сотрясают коронавирусные протесты: в субботу, 24 июля, около 160 тыс. человек по всей стране вышли на улицы, чтобы выразить возмущение новыми ограничительными мерами – и это, похоже, только начало.

Беззубый и слепой закон

Собственно, законов было принято два: "О борьбе с сепаратизмом и неуважением к принципам Республики" и "О предотвращении террористических актов". Несмотря на грозные названия, законы получились совершенно беззубые и неэффективные — по крайней мере, если говорить о цели, против которой они были изначально заточены.

Оба закона принимались для противодействия исламскому религиозному фанатизму, что вполне открыто признают их комментаторы и критики. Но в них нигде не упомянут ни ислам, ни воинствующий религиозный фанатизм. Такая фигура умолчания, неуместная в ситуации, когда убийства, совершаемые исламскими фанатиками, стали в Европе рядовым явлением, уже сама по себе резко снижает эффективность новых законов, не позволяя прописать в них меры воздействия, нацеленные конкретно на исламистов, с учетом их предрассудков и психологии.

Впрочем, ничего иного и не могло быть. В ходе принятия законов полностью проявилась неготовность французского общества и, в особенности, французских политиков, боящихся потерять голоса избирателей-мусульман, действовать против мусульман-террористов с достаточной жесткостью и решительностью. В итоге законы, подвергавшиеся на стадии обсуждения резкой критике со стороны правозащитников, озабоченных правами мусульман, но не жертв терроризма, которые "сами виноваты", ибо "раздражали верующих", а также парламентской оппозиции, притом, как слева, так справа, оказались компромиссом ни о чем.

Итак, что же конкретно было предложено и принято затем в форме закона для борьбы с исламским терроризмом? Или даже шире — с исламским сепаратизмом, создающим почву, на которой, при любых конфликтах внутреннего "имамата Франция", никем в мире не признаваемого, но реально существующего, с французским государством и обществом, немедленно прорастает терроризм?

Ужесточение правил относительно домашнего обучения – отныне только по объективным причинам, простого желания родителей уже недостаточно. Тут комментировать просто нечего – достаточно вспомнить обстоятельства, предшествовавшие гибели Пати.

Ужесточение наказания за призывы к ненависти в Интернете, а также за угрозы госслужащим или депутатам – до пяти лет лишения свободы и штрафа до 75 000 евро. Тут все сразу мимо: есть частная переписка, закрытые форумы, есть интернет-анонимность, в общем, против терроризма этот пункт работать не будет. Максимум, что возможно на его основе – сшить дело против неудобного комментатора, истолковав его комментарии как призывы и угрозы, причем, комментатора любого, не обязательно исламиста.

В общественной сфере, включая и частные компании, задействованные в сфере социального обслуживания — например, транспортные компании, в образовательных учреждениях, административных инстанциях и т.п, не допускается какая-либо дискриминация на основе политических, религиозных или философских убеждений как в отношении сотрудников, так и в отношении посетителей. 

Здесь вообще непонятно, о чем речь. А, раньше, значит, такая дискриминация допускалась? И кого дискриминировали? Мусульман? Или, напротив, это мусульмане дискриминировали всех остальных, путем вырезания наиболее дерзких неверных на страх оставшимся? И что, теперь этот пункт запрещает такую практику? И мусульманские террористы точно к нему прислушаются?

Тут, впрочем, есть и продолжение. Сотрудники должны избегать демонстрации своей принадлежности к той или иной религии или политическому течению и действовать в интересах общества, руководствуясь республиканскими ценностями. Попросту говоря, это означает "снимай хиджаб".

Тут сразу видна масса способов противодействия: от введения в моду чего-то похожего на хиджаб, но формально им не являющегося, до фетвы, позволяющей правоверным мусульманкам не носить хиджаб в определенных обстоятельствах. Плюс к этому – простое игнорирование нового закона, поскольку к каждому хиджабу полицейского не приставишь. И, кстати, а демонстрировать приверженность республиканским ценностям допустимо? Или этого тоже следует избегать?

И ведь Макрону было на что опереться! Одной из основ идеологического фундамента Французской Республики является лаицизм (laïcité), то есть нерелигиозность. Опора на лаицизм дает полную свободу рук в борьбе с религиозными фанатиками любого толка, плюс возможность называть вещи своими именами, с прямой отсылкой к конституции. Но для этого нужна решимость и политическая воля. Кроме того, пришлось бы сильно пересматривать программу восстановления влияния Франции в пределах бывших французских колоний и подмандатных территорий, примиряя ее с внутрифранцузским лаицизмом, и по-новому расставляя акценты.

Пойдем дальше. Государственное финансирование общественных некоммерческих ассоциаций теперь возможно только при условии подписания их руководством "республиканского договора", содержащего обязательства "уважать принципы и ценности республики". Также расширяются основания для роспуска ассоциаций. Что бы это значило, можно лишь догадываться.

Любые иностранные пожертвования в адрес религиозных организаций, превышающие 10 000 евро, подлежат обязательной декларации. Сильный ход, вне сомнений. Любую сумму можно разбить на много сумм по 10 000 евро, а в любой религиозной общине найдется сколько угодно подставных жертвователей. Опять мимо.

Префектуры смогут контролировать переход духовных учреждений под управление иностранными государствами. Каким образом? И что является мерилом такого перехода, позволяя понять, что вот только вчера еще нет, а сегодня с утра уже да? И, если уж по большому счету, то все – ну, или, почти все мусульманские общины по факту управляются из-за границы. И что?

Префектов наделяют полномочиями закрывать на два месяца религиозные учреждения, если в них распространяются призывы к ненависти или насилию. Закрытие религиозных учреждений также возможно и за поощрение таких действий. Если выполнять этот пункт – нужно закрывать все мечети. Такие призывы заложены в самом Коране. Да, и в Библии они тоже есть, но эти места Ветхого Завета в наши дни публично цитируют неохотно. К тому же, проблемой Франции, как мы помним, сегодня является не христианский, а именно мусульманский терроризм. То есть, призывы к ненависти и насилию, заложенные в Коране, реально работают.

Лицам, осужденным за подстрекательство к ненависти, насилию или терроризму, может быть запрещено посещение религиозных учреждений. Здесь вообще какая-то фантасмагория. То есть, эти осужденные лица будут на свободе? Или, отбыв наказание, выйдут на свободу без права посещать мечеть? И кто проконтролирует это? И какой в этом смысл, если и единоверцы, и духовные лидеры наверняка посетят такого страдальца на дому?

И, наконец, закон запрещает всем сотрудникам системы здравоохранения выдавать "справки о целомудрии". Нарушителям грозит год заключения и штраф в 15 000 евро. Настойчивые попытки родственников получить такую ​​справку также будут уголовно преследовать. Это уже просто смешно. Справки выдавали и будут выдавать, но неофициально, частным порядком. И пойди проверь, и уличи кого-то в их выдаче. И это можно назвать даже не справкой, а как-то иначе, и практиковать внутри религиозных общин. В общем, полный провал и незачет.

Если же говорить о том, чего нет в законе, то в нем нет главного: нет даже намека на создание убедительного противовеса исламистской идеологической мотивации. Впрочем, это общеевропейская проблема, обрекающая Европу на поражение, тем более, что условия капитуляции сегодня подаются, как необременительные. 

Словом, схватка Макрон – исламисты выиграна исламистами вчистую. Недаром президент Турции Реджеп Эрдоган уже назвал новый закон "ударом гильотины по демократии". Конечно, Эрдоган имел ввиду нечто иное, будь демократия религией, эрдоганово понимание ее принципов вполне тянуло бы на ересь. Но, по сути, он прав. Наступая на гражданские права в целом "законы им.Пати" явно неспособны противостоять терроризму.