Чем бывшая первая леди лучше кандидата от Вудстока
Голосование в штате Нью-Гэмпшир, а они с Айовой конкрируют по календарю, продемонстрировало, что соперничество между американскими политиками за "наследство Обамы" (его содержание, разумеется, оценивается сторонами полярно) ведется всерьез и весьма ожесточенно.
Уместно заметить, что два первых предварительных голосования — кокус в Айове и собственно первый праймериз в Нью-Гэмпшире ("первородство" этого штата закреплено даже в его законе) — представляют собой единый символический комплекс в истории американских президентских кампаний.
Некоторые черты элемента гражданской религии этому комплексу придает сама по себе электоральная незначительность обоих штатов (10 голосов на двоих). Причем в этом году исполняется 40 лет с тех пор, как мероприятие в Айове превратилось в конкурента Нью-Гэмпшира в деле определения магистральной тенденции распределения поддержки. Тем не менее обширная социология продолжает доказывать, что победитель в Нью-Гэмпшире получает до 27% окончательного подсчета голосов в партийной кампании.
Опыт последних циклов неизменно подтверждает эту закономерность (2012-й Ромни/Обама, 2008-й Клинтон/Обама— Маккейен/Ромни, 2004-й Керри/Буш и т. д.) с "уточнением Айовы" — в одном из двух штатов обязательно выигрывает будущий кандидат от своей партии и будущий президент. Причем в этом явлении нет никакой мистики — просто это определенный этап, на котором по непростым американским правилам начинается жесткое противостояние за номинацию.
Ведь именно у голосования в Нью-Гэмпшире, если календарь диктует проведение праймериз после Айовы, существует "чудодейственная" (впрочем, социологически объяснимая, о чем будет сказано ниже) способность "воскрешать" кандидатов. На это — и, похоже, только на это — надеялись губернатор Огайо Джон Касич и многострадальный Джеб Буш, фигурировавшие в этом маленьком штате на уровнях поддержки выше 10%. Дело в том, что только заметный успех в этом штате сможет хоть как-то оправдать продолжение кампании не только для этих кандидатов (Буш — 4,7%, Касич — 3,4%), но и для других членов республиканской команды.
Однако здесь выяснилось, что та часть американской прессы и экспертного сообщества, которую независимо от партийных симпатий принято относить к центристским (mainstream), поспешила похоронить Дональда Трампа, провалившегося в Айове, с некоторым облегчением выставляя его в роли популиста-провокатора, чья роль — сброс накопившихся эмоций консервативной части общества и постановка неудобных, некорректных вопросов. Вместе с тем вряд ли стоит легкомысленно относиться к миллиардеру как к бессребренику, который мечтает принести себя в жертву на алтарь оздоровления Республиканской партии. Как бы то ни было, в Нью-Гемпшире он взял реванш у своего обидчика Теда Круза.
Впрочем, на данный момент куда интереснее происходящее у демократов. Неустойчивое лидерство Хиллари Клинтон и шатание избирателей между фаворитами американские СМИ уже прозвали "демокралипсис". Конечно, пока что дела Хиллари Клинтон еще не так плохи, но вымученная победа в Айове и нынешнее поражение в Нью-Гэмпшире погружают либеральную Америку в тяжелые раздумья. Ее обидчик Берни Сандерс оказался вовсе не спарринг-партнером, а реальной угрозой. И этого не перечеркнет тот факт, что в следующем по графику крупном штате — Южной Каролине — Клинтон лидирует с большим отрывом, равно как и на кокусе в Неваде.
Однако проблема в том, что за ее главного оппонента Берни Сандерса и победителя в Нью-Гемпшире голосуют те социальные группы (в частности, молодежь), которые восемь лет назад сделали кандидатом от Демпартии Барака Обаму, а за Клинтон голосуют те же, кто поддерживал ее в 2008 г.
Так что кампания Сандерса знаменует собой поколенческий и в чем-то даже этнокультурный (демократы-афроамериканцы консервативно поддерживают Клинтон) конфликт в либеральном сегменте американских избирателей.
При этом недоверие к возрасту Сандерса выглядит комично на фоне г-жи Клинтон, которой в будущем году исполнится 70. Забавно, что именно кампания демократов выглядит в этот раз, как передвижной дом престарелых (впрочем, с учетом продолжительности жизни в США оба кандидата скорее переживают зрелость), в то время как у республиканцев как минимум половина из перспективных лидеров — довольно молодые политики.
Но если говорить про общеамериканский масштаб, то 40% американцев одобряет деятельность демократов и лишь 33% — республиканцев. Правда, доверие к социологам после первой гонки в Айове несколько снизилось — оказалось, что те по старинке обзванивают избирателей по стационарным телефонам, отчего из опросов выпал существенный сегмент избирателей, давно не пользующихся таким аппаратом. Впрочем, сотовый номер в телефонной книге не найдешь, но эта старомодная слабость могла бы выглядеть мило, если бы не искажала общественное мнение. Теперь, после того как определились "символические претенденты", следует сказать следующее.
Восточноевропейские партнеры США заинтересованы в победе республиканцев — несмотря на отсутствие у их фаворитов ясного понимания внешнеполитических приоритетов. Даже не столько в силу их более предметного понимания гегемонии, сколько в рамках того, что однопартийный контроль двух ветвей власти (как в 2008—10 гг. у демократов) придаст американской политике в регионе динамику и эффективность. Хотя бы на два года.
Ведь Берни Сандерса не без оснований называют последним кандидатом от Вудстока. В студенческие годы в университете Чикаго Сандерс был одним из ключевых "бузотеров" и даже членом молодежного крыла Социалистической партии США. Поэтому никто не удивится, если Сандерса в итоге поддержит Стивен Кинг — с 1992 г. штат Мэн постоянно голосует за демократов, но можно сказать и так, что штат голосует как его наиболее известный гражданин. Это, конечно, не означает, что Сандерс является советским или постсоветским агентом влияния (с таким же успехом его можно считать канадским резидентом — первым успехом Сандерса было мэрство в пограничном с Канадой городе в штате Вермонт), но и в нынешних условиях этот почитатель диссидента Ноя Хомского доверия тоже не вызывает.