Персона недели: Как Олланд всех переиграл
"Создание широкой международной коалиции при участии России и США позволит нанести решающий удар по позициям боевиков группировки "Исламское государство", - заявил президент Франсуа Олланд, выступая на конгрессе мэров городов Франции. - В следующий вторник я отправляюсь в Вашингтон и в четверг - в Москву, чтобы обсудить с Бараком Обамой и Владимиром Путиным координацию наших усилий, чтобы работать вместе для достижения этой цели в кратчайшие сроки. Мы должны сформировать широкую коалицию, которая сможет нанести решающий удар".
Конгресс мэров, как нетрудно догадаться, был оперативно созван в связи с событиями в Париже в ночь с 13 на 14 ноября. При этом президент Олланд принял перед мэрами очень красивую позу: инициатора и создателя широкой коалиции против Мирового Зла и по праву инициатора - ее главного стратега и идеолога, который вот-вот полетит в Вашингтон и Москву, дабы собрать под свои знамена разрозненную армию Добра и Света. Ранее он уже успел принять ту же позу в телеобращении к нации и в выступлении перед двумя палатами парламента на спешно созванном внеочередном заседании.
Можно уверенно предсказать, что накал выступлений Олланда не снизится, по меньшей мере, до поездок в Вашингтон и Москву 24 и 26 ноября соответственно.
Седьмой президент Пятой Республики Олланд являет собой классический пример карьерного политика. Этот тип исчерпывающе описан Киплингом в стишке "Я трудиться не сумел, грабить не посмел...". В числе главных достижений Олланда - лавры самого непопулярного президента Франции в двух номинациях: по итогам первых 100 дней правления и за всю историю Пятой Республики. Его предвыборная программа была с треском провалена, притом что абсолютное большинство социалистов в парламенте - 296 мандатов из 577, обеспечивало ему полную свободу действий. Муниципальные выборы весной 2014 г. социалисты проиграли не с разгромным счетом, но с существенным (5%) отрывом от ближайшего конкурента - Союза за народное движение, возглавляемого Николя Саркози. Политическая обреченность Олланда стала столь очевидна, что даже Путин предпочитал встречаться не с ним, а с Саркози, который в конце октября в очередной раз побывал в Москве с частным визитом. Темой его стали планы на будущее: собеседники констатировали, что "Россия и Европа должны преодолеть все разногласия и начать активно сотрудничать", а "мир нуждается в России".
Ответным шагом Олланда - причем сразу после парижского теракта - стало использование ситуации для начала игры на поле своих противников. Выдвинув лозунг широкой коалиции, в которую должна войти и Россия, он сразу становится нужен Москве и получает возможность блокировать, хотя бы частично, нежелательные связи своих ближайших соперников с Путиным. В самой Франции Олланд твердит то, что жаждет услышать взбудораженный и напуганный обыватель, - он говорит о лишении лиц, связанных с террористической деятельностью, французского гражданства, о сильной руке и сильном ответе. Униженная терактами, но не сломленная Франция размахивается для сильного ответного удара - какое зрелище способно сильнее согреть душу настоящего патриота? Особенно в том случае, когда лично ему не грозит мобилизация и отправка на фронт для борьбы с исламистами.
Олланд рисует обывателю картину того, как он переиграет всех и использует в интересах Франции и США, и Россию. Одновременно, не отказываясь от санкций, и не развязывая руки Путину, он полуобещает московскому изгою вывод из изоляции. Более взвешенный, компромиссный в лучшем смысле этого слова, к тому же приятно щекочущий уязвленное национальное достоинство французов политический курс просто трудно себе вообразить. С точки зрения грядущих выборов Олланд совершил немыслимый и вместе с тем безукоризненный вираж в предвыборной гонке. Одним махом он перетянул на свою сторону сразу три категории избирателей.
Это, во-первых, прямые консерваторы, апологеты высокого уровня государственного контроля над "чуждыми веяниями" - традиционный электорат его соперников. Конечно, сторонники Союза за народное движение Саркози и Национального фронта Ле Пена вот так, сразу, все как один, голосовать за Олланда не станут. Но изрядную долю колеблющихся, умеренных, желающих соблюсти видимость демократических приличий он, вне всякого сомнения, уже привлек к себе.
Во-вторых, Олланд еще сильнее привязал к себе и сторонников социалистов. В массе своей это потребители левой фразеологии, желающие свобод для себя, но не желающие никакой ответственности, в том числе и за происходящее в окружающем мире. Обещание забомбить возмутителей их сытого спокойствия до полной неспособности нарушать их покой впредь, вне всякого сомнения, найдет полную поддержку с их стороны.
В-третьих, как это ни парадоксально, Олланд обеспечил себе и поддержку значительной части французских мусульман! Воинственные радикалы составляют все же меньшинство в любой мусульманской общине. Большинство мусульман Франции предпочитают мирную жизнь и большие социальные пособия. Они, конечно, сторонники архаизации общества, но никак не воинствующие террористы. Более того, террористы напрямую угрожают их благополучию, бросая тень на всех мусульман и вводя их в зону риска.
Однако ничего в этом мире нельзя получить даром. Имеет свою цену и стабильность, предлагаемая Олландом: стена, отделяющая Францию от беспокойств и сложностей глобального мира.
Конституционные изменения имеют свойство порождать кумулятивный эффект. Начав менять одну главу Конституции, реформаторы часто обнаруживают, что небольшое, на первый взгляд, изменение ведет к глобальному пересмотру всей конструкции. Любые антитеррористические законы ставят на повестку дня проблему выделения террористов из массы обычных граждан. Между тем эта проблема стоит очень остро. Практически все европейские эксперты сходятся на том, что сегодня спецслужбы ЕС работают на пределе своих возможностей. Для круглосуточной слежки за одним человеком необходимо примерно 30 полицейских. И невозможно держать под наблюдением все легкодоступные цели.
Однако у проблемы есть решение. Оно в принципиальном изменении самого подхода к неприкосновенности личности, ее правам и свободам. По-настоящему решительная борьба с терроризмом возможна двумя способами. Либо лишением терроризма его кадровой базы путем просветительской и социально-адаптационной работы, но это затратный и долгий путь, хотя по большому счету и единственно возможный. Либо...
Ясно очерчивая среду, из которой выходят будущие террористы, и применяя ко всей этой среде, массово, безо всякой индивидуальной работы, требующей по 30 полицейских на одного подозреваемого, жесткие превентивные меры, можно если не решить проблему, то создать видимость улучшения ситуации, хотя бы временного. Правда, у этого рецепта есть недостаток: доза насилия, потребного для удержания ситуации под контролем, будет со временем возрастать, а необходимое поле его применения - расширяться.
Однако такая демонстрация силы и порождаемая ею телевизионная картинка являются излюбленным приемом политиков-популистов и неизменно приносят им выигрыш в виде поддержки общества в закручивании гаек. Правда, французы очень ревниво относятся к собственным свободам. Но тут Олланду удалось провести успешную подмену понятий. Те, против кого он готовит репрессии, воспринимаются его избирателями, в том числе и избирателями-мусульманами, как чужаки даже в том случае, если у них есть французское гражданство. О том, что понятие террористической деятельности может и, несомненно, будет толковаться с тенденцией к постоянному расширению круга отнесенных к потенциальным террористам лиц, обыватель не задумывается. По крайней мере, до тех пор, пока это не коснется его самого. Иными словами, белые христиане не станут возражать, когда за черными мусульманами придет спецназ, независимо от обстоятельств дела, априори считая их виновными. Когда же настанет их очередь - а она рано или поздно настанет, - они будут неприятно поражены, обнаружив, что вступиться за них тоже некому. Впрочем, и незачем, ведь все пойдет по плану. Просто настанет их очередь платить за безопасность, достигаемую путем изоляции и ограничения.
Яд для демократии
Было бы ошибкой и упрощением считать Россию маловлиятельной провинцией или открыто антиевропейским проектом. Напротив, идеологически и политически Россия всегда была ультраконсервативной частью именно Европы. Она раз за разом воспринимала, усиливала и реэкспортировала на европейское пространство очередной вариант реставрационно-средневековой идеологии. Последней операцией такого рода, причем столь успешной, что и Европу, и весь мир трясет по сей день, стало выведение гибрида марксизма и народничества. Полученный в результате штамм русского большевизма оказался сравним в социальном плане со средневековой чумой или с "испанкой" начала прошлого века. Он буквально выжег по всему миру все ростки социальных преобразований, затормозив прогресс человечества, по меньшей мере, на столетие. Ленинизм породил, к слову, и все нынешние ультраконсервативные проекты, включая и радикальный ислам, заботливо выращенный в КГБ СССР на деньги КПСС и при идейной подпитке "самого передового в мире учения".
Нечто подобное, хотя не в столь глобальных масштабах, происходит и сегодня. Россия вовсе не находится в изоляции, напротив, она активно взаимодействует с консервативными европейскими кругами, перерабатывает их идеологию уже до полнейшего мракобесия и активно экспортирует полученный дистиллят обратно в Европу.
Сегодня Европа расколота в своем отношении к последствиям глобализации, которая является естественным и неизбежным следствием нескольких информационных и технологических революций. Как у всякого масштабного и сложного явления, у глобализации имеется и теневая сторона: необходимость переваривания и включения в новые социальные отношения многомиллионных отсталых и косных масс из доиндустриального мира. Процесс этот сложный и затратный. Причем идеологического обоснования таких затрат после отказа от лозунга "бремени белого человека", включая и его позднейшие редакции в виде техно- и наукократических идей, в современной Европе в широком обращении нет. Это, впрочем, тоже понятно: идеи господства знания и профессионализма закономерно переживают спад. Иными словами, хотя главным конфликтом современного индустриального мира является взрывное расширение доступа к образованию и использованию передовых технологий, коснувшееся огромных масс людей, что неизбежно вызвало ухудшение качества образованного слоя, обыватель видит проблему именно в чужаках - в их отличиях в религии, культуре, расе, ментальности. В действительности все эти отличия не носят принципиального характера, значение имеет лишь уровень образования и профессиональной подготовки, определяющий способность адаптации к индустриальным реалиям.
Но в условиях сочетания всеобщего избирательного права с запредельно низким качеством избирателей политический курс зависимых от избирателей властей определяют именно популистские предрассудки. Эта уязвимость современной западной демократии активно используется Россией в ходе реэкспорта в Европу европейских же ультраконсервативных идей, к которым сама РФ не добавила ничего нового, кроме их немыслимой в нынешней Европе концентрации.
А Франция по целому ряду причин, исторических и социальных, оказывается восприимчива к такого рода идеологической отраве. И Николя Саркози, а также Марин Ле Пен - два политических конкурента Олланда - готовы активно продвигать ультраконсервативную идеологию в обмен на финансовую и политическую поддержку Москвы.
В поисках Шестой Республики
Счет французским республикам ведется сообразно их конституционному устройству. Пятая, существующая сегодня, возникла на волне алжирского кризиса и стала, по сути, переходом от парламентского устройства к полупрезидентскому. Этот вынужденный шаг был сделан ввиду неспособности послевоенной Четвертой Республики преодолеть хронический правительственный кризис: за 12 лет ее существования сменились 22 состава правительства и 12 премьер-министров.
Столкнувшись весной 1958 г. с прямой угрозой военного переворота и гражданской войны из-за недовольства военного командования в Алжире политикой центральных властей, Национальное собрание в срочном порядке сдало власть генералу де Голлю, вызванному назад из политического небытия. В свою очередь, де Голль поставил три условия, на которых согласился сыграть роль пожарной команды и подавить армейский мятеж: неограниченные полномочия в урегулировании алжирского кризиса, управление страной в течение шести месяцев декретами правительства, роспуск парламента на каникулы на тот же срок и делегирование правительству учредительной власти для разработки им новой конституции. Все его условия были приняты.
По сравнению с Четвертой Республикой в Пятой значительно усилены полномочия президента. В частности, он получил право роспуска парламента, кроме того, его выборы стали прямыми и всенародными. По мысли де Голля, президент должен был играть роль "национального арбитра, способного обеспечить дух преемственности в условиях существования разношерстных по партийному составу правительств".
Новая Конституция была вынесена на референдум. Он состоялся 18 сентября 1958 г. На избирательные участки пришли более 22 млн французских граждан из 26 млн, имевших право голоса, "да" ответили свыше 17 млн. Таким образом, Пятая Республика была установлена подавляющим большинством французского народа, истосковавшегося по сильной руке и твердой власти. Надо сказать, что французы в этом очень похожи на россиян: получив в свои руки свободу, они всегда находят, кому бы ее спихнуть, и эта традиция неизменна и незыблема, начиная с Робеспьера и Наполеона.
Такая тоска по сильной руке всегда является следствием стойкого желания обывателя, обремененного ненужным ему, в общем-то, правом голоса, снять с себя всякую ответственность. При удаче обыватель получает удобного управляющего делами, а при неудачном для управляющего повороте событий - виновника всех бед, а при неудаче для самого обывателя - диктатора. Впрочем, о последнем мало кто задумывается.
Между тем Пятая Республика, вполне актуальная в 1958-м, явно пришла к кризису в последние годы. Причиной стало окончательное измельчание французских политиков: верховный арбитр нации предполагает фигуру масштабом, может быть, и поменьше, чем де Голль, но явно большую, чем Олланд или его наиболее вероятный конкурент Саркози. Всякий же политический карлик всегда стремится компенсировать собственное ничтожество величиной полномочий, положенных ему по должности. Этот компенсаторный закон мы могли во всех подробностях разглядеть на примере современной России. И Олланд, видя общий кризис французской государственной власти как в целом, так и президентской институционально, а также своей собственной власти, решил воспользоваться ситуацией и продавить конституционные изменения. В общем, с точки зрения интересов и самого Олланда, и его партии, если бы теракта не случилось, его стоило бы придумать.
Тильзит в Анталии
После парижского теракта Владимир Путин непринужденно дал себя убедить в том, чего, собственно, и хотел: двух коалиций против Исламского государства быть не может. И уже на следующий день после саммита G20 ФСБ признает катастрофу А321 терактом, а через считанные часы российская субмарина обстреливает крылатыми ракетами Ракку - "столицу" ИГ. Спустя еще несколько часов по ней же отработала стратегическая авиация.
Многие склонны считать, что антиигиловская коалиция складывается по мотивам антигитлеровской. Но здесь есть принципиальное отличие: если вклад Сталина в общее дело исчислялся пушечным мясом, то Путину предложить нечего, кроме постепенного выхода РФ из конфликта, что, кстати, соответствует его собственным интересам. Но для триумфального выхода из сирийской авантюры нужно показать мощь. Именно этим и занимались подводные и бомбардировочные "пиарщики".
Путин всех переиграл? Нет, ему позволяют сохранить лицо и пытаются с умом использовать тот клок шерсти, который дает паршивая овца. Фактически это короткий поводок: категорический отказ Запада разменивать помощь в борьбе с террористами на Ближнем Востоке на Украину ясное тому свидетельство.
Ввиду этого анталийскую встречу следует расценивать в терминах не Второй мировой, а наполеоновских войн. Нанеся России тяжелое поражение при Фридланде, Бонапарт все же заключил Тильзитский мир и даже союз с Александром І на своих условиях. Анталийский саммит G20 в символическом смысле - современный Тильзит. Забавно, что именно лидер Франции продемонстрировал это вновь. Но стоит помнить, что Александр свои обязательства нарушил. Нарушит и Путин.
