Алеппо сливают. Асад и Путин в шаге от "Великой Победы"
Дорабатывающий последние месяцы в должности госсекретаря США Джон Керри, очевидно, собрался стать вторым человеком в администрации Барака Обамы после самого уходящего президента, удостоенным Нобелевской премии мира. Во всяком случае, как и шеф, он определенно может рассчитывать на признание своих добрых намерений.
Керри не оставляет попыток добиться новой сирийской сделки с Россией взамен сорванной сентябрьской. Он пытается добиться перемирия и положить конец осаде Алеппо и купировать гуманитарный кризис, но окно возможностей стремительно закрывается. За минувшие выходные войска Башара Асада при содействии российских и иранских союзников сумели захватить еще два района мегаполиса. В понедельник наступление успешно развивалось, в результате чего алеппский котел оказался фактически расколот. Оппозиции все труднее удерживать фронт. Судя по информационным сводкам, в ряде мест позиции оставлялись без приказа — проще говоря, речь идет о бегстве и дезертирстве.
Впрочем, Керри, похоже, движет не столько забота о судьбах далеких сирийцев, сколько опасение, что после инаугурации Дональда Трампа будет заключена сделка совсем иного рода. Сделка, в результате которой США окажутся по одну сторону с Асадом.
В ведомстве Керри не афишируют этого направления деятельности своего шефа. Отчасти памятуя о сентябрьском фиаско, отчасти ввиду очень призрачных перспектив этой инициативы. Концепция соглашения теперь строится на сужении фокуса переговоров исключительно до Алеппо.
В то же время предлагается расширить формат переговоров, подключив к ним Саудовскую Аравию, Катар, Турцию и — в ряде вопросов — Иран. Суть новой сделки остается та же: "отделить чистых от нечистых", то есть силы оппозиции от террористических группировок, аффилированных с "Аль-Каидой", "Джабхат Фатх аль-Шам", или "Фронтом завоевания Сирии" (ранее также "Фронтом Ан-Нусра"): последние, по задумке Вашингтона, должны покинуть восточный Алеппо. В обмен на это правительственные войска должны снять осаду и дать доступ в город гуманитарной помощи. Уже на этапе этого теоретизирования возникает вопрос, насколько практически осуществимо и такое разделение и как должна происходить эвакуация исламистов. Да и зачем им это делать? Ведь такое соглашение для них — фактически черная метка. А уличные бои между антиасадовскими силами лишь увеличат хаос и число мирных жертв.
Как бы то ни было, в Женеве состоялось уже несколько встреч между американскими и российскими дипломатами по этой теме, Керри же обсуждает детали сделки в двустороннем формате с предполагаемыми ее участниками. Он говорил о ней и с Сергеем Лавровым на полях саммита АТЭС в Лиме, и с союзниками США в Абу-Даби.
Здесь вырисовывается еще несколько проблемных моментов. Во-первых, у Москвы и Вашингтона не сходятся цифры: они не могут договориться относительно численности боевиков-исламистов в Алеппо. Во-вторых, неясно, кто — Асад или оппозиция — должен назначать администрацию в восточном Алеппо, если режим прекращения огня вступит в силу.
При этом, как говорят подчиненные Керри, Белый дом не предоставил ему никаких рычагов для давления на Дамаск и Москву, чем заведомо сильно ослабил и без того шаткую переговорную позицию Вашингтона. Ожидавшаяся победа на выборах "ястреба" Хиллари Клинтон давала некоторые преимущества, но это в прошлом.
Трамп — по крайней мере пока — кажется, вполне солидарен с Путиным в том, что сирийской оппозиции доверять нельзя и что альтернативы Асаду сейчас нет. Иными словами, от планов его дожать придется отказаться. Опасения, что именно такой окажется трампова сирийская стратегия, возросли, когда на прошлой неделе Wall Street Journal сообщил о якобы состоявшейся в октябре встрече Дональда Трампа-младшего с представителями сирийской оппозиции в Париже. Старший же Трамп, успев дважды переговорить с Путиным о ближневосточном урегулировании, на прошлой же неделе заявил New York Times, что у него есть "некоторые очень сильные идеи по Сирии".
Москве и союзным ей силам нужен такой мирный договор который гарантирует правление Асада в обозримом будущем. Поэтому ей вообще ни к чему дифференцированный подход к оппозиции, что, собственно, регулярно демонстрируют ВКС РФ. Ряд вашингтонских гуманистов ввиду такой позиции говорят о том, что ради окончания войны и прекращения гуманитарной катастрофы Америке стоит прекратить поддержку сирийских повстанцев. Тем более что это хороший способ быстро произвести впечатление на внутреннюю аудиторию: показать избирателям завершение конфликта в течение ста (а то и менее) дней с момента вступления в должность — перспектива соблазнительная.
Вот только если Трамп заключит подобного рода сделку с Россией и проасадовскими движениями, это станет катастрофой сразу в нескольких смыслах. Во-первых, это станет завершением американского доминирования на Ближнем Востоке. Союзники США в регионе начнут куда активнее проводить многовекторную политику (собственно, эта тенденция наблюдалась на протяжении всего президентства Обамы), что отразится, в частности, на конфигурации военных альянсов и балансе сил в регионе.
Во-вторых, отказ от поддержки антиасадовских сил во имя стабилизации нанесет серьезный удар по и без того поистрепавшемуся имиджу Вашингтона как лидера свободного мира и светоча демократии. В каком-то смысле это ознаменует окончательный возврат к глобальной практике realpolitik и отказу от политики ценностей.
В-третьих, такое предательство — если оно таки случится (у Трампа немало сюрпризов) — все равно не остановит войну. Исключенная из переговорных процессов часть оппозиции будет продолжать борьбу, причем даже не столько ради победы, сколько от безысходности: ей просто не оставят иного выбора. Собственно, эта проблема никуда не денется и в том случае, если Трамп продолжит обамовскую политику уклонения от конфронтации с Россией в Сирии. Но характер войны будет меняться.
Взятие Алеппо вписывается в более широкую стратегию режима Асада, состоящую в том, чтобы вернуть под свой контроль "полезную Сирию". Более половины населения страны живет в четырех мегаполисах — Дамаске, Хомсе, Хаме и Алеппо. Контроль над ними — это, в сущности, и есть контроль над страной (которая, к слову, давно вошла в эпоху урбанизации). Сирия расколота по множеству направлений, и одно из них — противопоставление города и села. Элиты и средний класс живут в городах. Выдавливая восстание в сельские районы, сводя его сначала до уровня партизанщины, а затем до социального противостояния (богатые горожане/бедные крестьяне), Асад тем самым стремится одержать моральную и стратегическую победу.
Опять-таки, победа в Алеппо станет прологом к капитуляции менее мотивированных на борьбу сил, но при этом подвигнет к дальнейшей радикализации его идеологических врагов. Это приведет к тому, что отделить исламистов от светских противников режима станет еще сложнее, чем сейчас. При этом риск, что нынешний конфликт выплеснется за пределы сирийских и иракских территорий, значительно возрастет. Добровольцы, возвратившиеся из стран региона, могут взяться за борьбу против своих правительств, которые будут вынуждены если не полностью свернуть поддержку антиасадовских сил ввиду бесперспективности дальнейшего финансирования проекта, то значительно ее сократить.
В то же время Асад показал себя крайне негибким политическим игроком. Он неоднократно демонстрировал неспособность конвертировать военную победу в сколько-нибудь долгосрочное политическое преимущество. В этих обстоятельствах его режим просто обречен продолжать войну на уничтожение тех или иных противников. Так что перспектива мира что после взятия Алеппо, что в первые сто трамповых дней выглядит весьма призрачно.
