Разгул перед говением
Масленица — последняя возможность перед долгим воздержанием вкусить сладенького, жирного, хмельного. Стремление к этому было столь велико, что сложилось правило: "Хоть себя заложи, а Масленицу проводи". Правда, на ту пору употреблять мясо уже не полагалось, так что народ объедался блинами и варениками. То-то возрастали в это время доходы у торговцев мукой, яйцами, маслом, сыром, сметаной! Вообще на рынках всю неделю царило оживление, праздничная публика фланировала там и покупала нужные и ненужные вещи. А владельцы магазинов спешили объявить на Масляную самую что ни на есть дешевую распродажу, дабы завлечь побольше народу.
Пьяные блины
Само собой вовсю торговали на Масленицу винные лавки. В Украине всегда говорили: "Що ж то за Масляна без питва?!". Водка, вина, пиво лились рекой. После этого кое у кого начинали чесаться руки, так что местами происходили даже масленичные бои — по выражению современников, "с кровопусканием и сокрушением ребер". Хотя в респектабельных районах Киева этот обычай уже не особенно применялся, оставаясь уделом окраин — Татарки, Соломенки, Шулявки.
Свой приз от Масленицы получали и извозчики-лихачи, поскольку одним из характерных развлечений в эти дни бывало катание на санях. Веселые возлияния у многих вызывали страстное желание прокатиться с шумом и ветерком, а для свадеб, которые часто игрались на Масляную неделю, это вообще представлялось обязательным. Извозчики загодя готовились к подобным оказиям, чтобы в нужный момент все было в лучшем виде — расписные сани, бубенцы, цветные ленты в гривах у лошадей! Пьяные гонки, увы, нередко кончались плачевно для тех, кто имел неосторожность оказаться на пути разгульного кортежа. Это даже стало одной из примет Масленицы. И когда 125 лет назад в газете "Киевлянин" подводили итоги Масляной недели в городе, с некоторым даже удивлением было отмечено: "Несмотря на выпавший в последние дни снег и санную погоду, лихачи, против обыкновения, никого не задавили".
Наконец, неплохой бизнес был у владельцев различных ресторанов, увеселительных заведений, бальных и зрительных залов, у музыкантов, игравших в оркестрах. Дело в том, что составной частью масленичных празднеств являлись балы-маскарады, которые проводили состоятельные общества и учреждения. При тогдашних ценах они могли смело кутнуть: в среднем киевском ресторане обед из четырех блюд со сладким обходился аж в 75 копеек на персону, а еще копеек за 60 приносили графин водки с закуской. Между прочим, подобные "корпоративы" охотно культивировали путейцы Юго-Западных железных дорог. Об одном из их киевских балов на Масленицу пресса рассказывала, что он проходил в зале Купеческого собрания (ныне Национальная филармония), причем сопровождался активным обменом телеграммами по ведомственной сети с коллегами на различных станциях, тоже отмечавшими Масленицу. Весь вечер телеграф передавал туда-сюда послания со словами "ТАНЦУЕМ ПЬЕМ". А в утренних телеграммах осталось только слово "ПЬЕМ".
Неделя бенефисов
Для драматических театров последняя неделя перед Великим постом имела особый смысл. По тогдашним правилам, на период говения спектакли прекращались. Это не означало полный отказ от зрелищ, но театральные залы в период поста были предоставлены под оперные постановки, под музыкальные и литературные концерты. Тем актерам драмы, которые не участвовали в концертах, приходилось потуже затягивать пояса.
Потому-то неделя Масленицы была особенно богата спектаклями. Артисты стремились накопить деньжат, зрители хотели вдоволь насмотреться на своих любимцев перед длительным расставанием. Именно на эту пору приходилось обилие бенефисов. Чуть ли не каждый день кто-то из ведущих актеров был объявлен бенефициантом. Его поклонники заполняли зал, по окончании спектакля героя или героиню дня заваливали цветами и прочими подношениями, а львиная доля выручки шла ему (или ей) в карман. Такая форма прибавки к обычному актерскому жалованию считалась в театральном мире узаконенной традицией. Популярные артисты, заключая контракт с антрепренером, прямо оговаривали: столько-то бенефисов в течение сезона (весьма приличной ставкой для актера считалось 400-500 рублей в месяц, а каждый бенефис давал еще примерно столько же). Чтобы не было обидно другим нужным работникам театра, культивировались бенефисы режиссеров, дирижеров оркестра и даже кассиров!
Если бенефициант пользовался достаточной любовью публики, он мог рассчитывать на полновесные подарки. Состоятельные зрители не скупились на серебряные венки с гравировкой, золотые портсигары, букеты, завернутые в крупные купюры. Практиковались и своего рода "откаты". Среди киевских театралов не составляло тайны, что в труппе антрепренера Савина после цикла масленичных бенефисов актеры сбрасывались между собой на "премию" своему боссу.
Но в те времена, когда ведущим драматическим коллективом в Киеве был театр под управлением Николая Соловцова, Масляная неделя была отмечена не только корыстолюбием. Соловцов очень внимательно относился к разным общественным начинаниям.
И в ту пору, когда другие театры максимально использовали масленичный наплыв зрителей в своих интересах, киевская труппа, по сути, в ущерб себе устраивала не только бенефисы, но и спектакли с благотворительной целью. "Соловцовцы" на Масляную щедро перечисляли доходы от своих постановок в пользу детских приютов, на строительство богадельни для стариков, на пособие бедным ученикам начальных школ, для пополнения средств Театрального общества и т. п.
Балаганы и... политика
Характерной чертой давней киевской Масленицы, да еще часто совпадающей с нею по времени Контрактовой ярмарки, были балаганные развлечения и балаганная торговля. На базарных площадях в легких сооружениях из дерева и ткани — балаганах — продавали всякую всячину за "пятачок", демонстрировали "чудеса" вроде живой русалки или женщины с бородой, показывали фокусы, предсказывали "счастье", даже устраивали целые цирковые представления. Толпы зевак собирались у традиционных масленичных шестов, на которых сверху были закреплены ценные призы вроде пары сапог — награда ловкачу, сумевшему взобраться и дотянуться.
Впрочем, к началу ХХ века в европеизированном Киеве балаганные зрелища представлялись уже отжившим развлечением, уделом невзыскательной провинции. Зато их взяла на вооружение политическая сатира.
В февральском номере газеты "Киевская мысль" за 1908 год была помещена карикатура под названием "Масляная неделя. Современный балаган". Она продемонстрировала особенности тогдашнего российского парламентаризма. На крыше балаганного здания, увенчанного характерным куполом Таврического дворца (резиденции Государственной Думы) восседает с колокольчиком в качестве зазывалы тогдашний спикер Николай Хомяков. Рядом ведется типичная масленичная торговля. Глава думской фракции конституционных демократов (кадетов) Павел Милюков, только что вернувшийся из поездки в США, собирает денежки, показывая в стереоскопе картинку "Нью-Йоркская панорама". Депутат Михаил Челышев, прогремевший в свое время активной борьбой за трезвость, вырывает бутылку из рук виноторговца с лицом графа Витте — "отца" казенной монополии на сбыт крепких напитков. Кто-то вдали торгует воздушными шариками с надписями: "Свобода совести", "Свобода печати", "Свобода собраний" и т. п., а слева солидный господин в прокурорском мундире стоит над клетками, в которых томятся птички-редактора (очевидный намек на удел тогдашней прессы, над которой висел дамоклов меч ответственности за "крамольные" публикации). Известнейший думский скандалист, ультраправый Владимир Пуришкевич, изображен в приличествующем ему наряде "клоуна Володи". А лидер черносотенцев Дубровин, прикорнув у крылечка, штопает штаны с помощью катушки ниток, на которой написано: "Субсидии", — намек на денежную поддержку правительством одиозного "Союза русского народа". Тогдашним киевским читателям, осведомленным о событиях в Государственной думе, такой рисунок должен был прийтись по вкусу. Что ж, приходится признать, что для сопоставления парламентского здания под куполом и масленичного балагана у киевлян нынешнего времени найдется не меньше оснований, нежели у наших предков лет сто назад...
Укусить конкурента
Теперь уже трудно поверить, что в конце XIX столетия в Киеве выходили всего две ежедневных газеты. Впрочем, тогда и этого было немало, потому что круг образованных читателей составлял лишь небольшую часть городского населения, а подписчиков было и того меньше. Понятно, что оба издания жестоко конкурировали между собой. И если одно из них допускало промах, то второе с большой радостью тут же на него указывало.
В 1885 году начало Контрактовой ярмарки пришлось на первые дни после Масленицы. Сезон оказался не особенно благоприятным, интерес к ярмарке был сравнительно невелик, и даже торжественное открытие торгов по каким-то причинам не удалось провести в заранее объявленный день 5 февраля, — оно состоялось лишь на следующий день, 6-го. Однако киевская газета "Заря", вероятно, стремясь забежать впереди всех, поместила информацию о богослужении в честь начала ярмарки именно 5 числа. Назавтра пришлось исправлять ошибку и сообщать о молебне, отслуженном по случаю открытия ярмарки 6 февраля. Конкурирующая газета "Киевлянин" с большим удовольствием высказалась об этом: "Конечно, дважды помолиться нетрудно, но дважды открывать одну и ту же ярмарку, да еще и официально, может только "Заря". Для пущего глумления над соперниками заметка об их промашке была озаглавлена "Последствия Масленицы".