Церковь Великой Победы. Как Кремль превратил 9 мая в советскую пасху
Парада Победы не будет. Вернее, будет, но мало кто его увидит. Ведь он будет проводиться либо высоко в небе - а люди давно разучились поднимать головы к небу, - либо в Минске, но ехать туда не благословляется.
Непреклонное решение Александра Лукашенко провести парад в честь 75-летия Победы оказалось серьезным ударом для московских "братьев". Им самим, наверное, решение не проводить парад на свой самый главный праздник далось непросто. 75 лет, культ Великой Победы, "бессмертный полк", "можемповторить", народ как никогда нуждается в чем-то духоподъемном и консолидирующем. Но... Москва - на пике коронавирусной эпидемии. Провести там празднование в полном объеме сейчас так же (если не более) невозможно, как невозможно было открыть храмы для массовых богослужений на Пасху.
То, что происходит сейчас с парадом Победы, вообще парадоксальным образом повторяет недавнюю историю с Пасхой. В Кремле - как некогда в патриархии - призвали сидеть дома и смотреть по телевизору. И так же нашлись "стоятели за истину", которые сочли, что не прийти в этот день "в Храм, к Богу" - т.е. на Парад - это просто предательство подвига. Только на сей раз не Христа, а советского народа-победителя.
В этом смысле речи Александра Лукашенко очень похожи на речи консервативных священников и епископов, которые призывали верующих не отказываться в Пасху от посещения храма.
В Москве на Бацьку разозлились - хотя постарались официально виду не подать. Жириновский, как водится, сыграл роль юродивого на жаловании - донес до публики в своей неповторимой бесноватой манере, что Кремль не одобряет и что в Минск ехать не следует.
И что сказать, Лукашенко замахнулся на святое - на лидерскую роль России как наследницы СССР в Великой Победе.
Можно сказать, в церкви Великой Победы намечается раскол - белорусский лидер напомнил, что именно его народ понес в войне наибольшие потери и, кстати, был воспет советской пропагандой за верность общему делу (отчасти в противовес "предателям"-украинцам) и, раз в Москве отказались достойно отметить "советскую пасху", то он приглашает всех истинно верующих к себе, в Минск. Таким образом, один из "епископов" церкви Великой Победы не подчинился указаниям "патриархии" и того и гляди сформирует вокруг себя альтернативный религиозный центр.
Таким образом, о религии Великой Победы можно говорить как о свершившемся факте - она приобрела все необходимое уже не просто для культа, но для институализированной религии - храмы, иконографию, теологию, фундаменталистов, еретиков и даже без пяти минут раскольников.
Также можно констатировать провал проекта патриарха Московского Кирилла, который долго пытался усидеть на двух стульях, вернее, объединить в одной церковной структуре две религии - христианство и гражданский культ Великой Победы.
Не сумел. В одной церкви двум исповеданиям тесновато - одна из религий начинает выглядеть не просто лишней, но полной противоположностью. Выражение "победобесие" говорит само за себя. Да и по скандалу с мозаиками в главном храме Вооруженных сил РФ можно судить.
Любопытно, что львиная доля возражений против мозаик храма коснулась портрета Сталина на втором плане. Никого, почему-то, не возмутило то, что весь центр композиции отдан маршалам и генералам, а не главному герою культа - безымянному и зачастую неизвестному советскому солдату, чьи черты можно разве что угадать в фигурах, играющих роль рамки для центральной композиции. Неизвестные солдаты - рядовые и командиры, военврачи и работники тыла, - в официальной иконографии культа Великой Победы оказались отодвинуты подальше за спины, а то и за кадр, в котором красуются "митрополиты" и "епископы", в полном "литургическом" облачении со всеми камилавками, палицами, набедренниками, наперсными крестами и панагиями. Точно так же, как неизвестные солдаты в церкви Великой Победы не видны за блеском парадных мундиров высшего командования, не видны в РПЦ священники и миряне - которые и суть церкви. Это роднит две новейшие официальные религии РФ, но этого, как оказалось, еще не достаточно, чтобы их полностью отождествить.
Однако главным вопросом, сотрясающим российское публичное пространство, остается оценка фигуры Сталина: кто же он - гений или злодей? Человек, добывший для Великой Страны Победу, или человек, бросавший в топку своих собственных побед сотни тысяч, миллионы жизней? Этот вопрос неизбежно оказывается частью теологии Великой Победы.
На него довольно однозначно отвечают все, кроме последователей культа. Для них же демонизация Сталина, или, в более мягком и широком варианте, демонизация советского/коммунистического режима - то, что должно расцениваться как "сатанизм". Это граничит с попытками пересмотреть результат Второй мировой/Великой Отечественной войны, переписать историю - а это уже настоящее святотатство.
Видимой частью такого святотатства является покушение на культовые сооружения - демонтаж памятников. Такие акции, как и "святотатственные" заявления по поводу оккупации советским режимом чужих территорий, обычно оказываются поводом для праведного гнева, направленного на "переписчиков истории".
Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что этот религиозный пыл касается вполне земных материй. Борьба с памятниками и связанная с ними переоценка исторических событий вписывается в контекст выхода бывших колоний из политического и идеологического круга, очерченного СССР. Памятники боевой славы - бесконечные Неизвестные солдаты, обелиски и мемориалы были чем-то вроде кошачьих меток. С их помощью Страна Советов закрепляла свою власть над территориями - и своими, и оккупированными, - и насаждала свою религию. Никого не интересовали солдаты, павшие в бою за безымянную высоту возле села с непроизносимым для русскоговорящей челюсти названием. Они так и оставались безымянными, неизвестными, пропавшими без вести. Это было вдвойне выгодно, поскольку вдовы не получали компенсаций, а безымянность солдата превращала его в полноправного представителя советского народа, такого же безымянного и безликого, как и сам этот солдат.
Но пролитая "русская кровь" (даже если она была не русской, а, скажем, украинской, грузинской или бурятской) оказывалась достаточным взносом, чтобы Великая Страна могла заявить свои права на этот кусок земли. И по этому поводу она ставила тут памятник - как напоминание о том, "чьих будете".
Демонтаж этих капищ не имеет никакого отношения к нацизму, войне и павшим на полях битв. Это демонстрация отношения к коммунистическому режиму и самой Великой Стране. Это символ освобождения - физического, политического, духовного и идеологического. Выход из церкви свидетелей Великой Победы ассоциируется с духовным освобождением от советского/российского диктата, это выход из тюрьмы народов.
Нынешний российский режим с его культом Великой Победы, который он довел до абсурда, не просто провозглашает себя наследником СССР - он пытается воспользоваться своим наследством. Метки, оставленные советским режимом и освященные церковью Великой Победы, - это часть геополитического актива, который Кремль, как может, старается сохранить. "Великая Победа" имеет прикладное значение на внешнеполитическом рынке.
Но и на внутреннем идеологическом поле эта языческая религия совсем не лишняя. Канонизировав Великую Победу в качестве советской пасхи, советский - теперь и российский - режим уходил от суда. Не столько от внешнего человеческого суда, сколько от суда совести и истории. По простому древнему правилу: победителей не судят. Того, кто победил, невозможно заставить признать, что он был неправ хоть в чем-нибудь - жесток, бездарен, глуп. Победителя нельзя заставить пересмотреть свои позиции и поступки, признать ошибки. Поэтому победитель зачастую и сам быстро становится проигравшим - делая ошибку, он на них не учится. Но даже после целой череды поражений бывший победитель так и не взрослеет - он продолжает потрясать своей одной Великой Победой. Он эксплуатирует былую победу в хвост и в гриву, оправдывая ею не только злодейства и позор авторов той Великой Победы, но прикрывая ею и собственные злодейства и позор. Так сама эта Великая Победа превращается во что-то такое, от чего приличным людям хочется держаться подальше - хоть в Москве, хоть в Минске, не говоря уже о Польше или Литве.
Зато в такой интерпретации Великая Победа оказывается консолидирующей религией. Приятно и легко ассоциировать себя с чужой славой и почти невозможно заставить кого-то искренне ассоциировать себя с чужим злодейством и позором. Так рождается парадокс, при котором бывает коллективная гордость, но не коллективное чувство ответственности. Власть, которая предложила бы своему народу испытать такое чувство, обречена на гибель. Такое можно сотворить только с побежденным - когда он лежит перед тобой, полумертвый, наполовину втоптанный в землю, оглушенный откровением о своем преступлении и ничтожестве.
Христианская практика исповеди и испытания совести примерно дает представление о том, откуда растет и на что опирается решение исправить свою жизнь - из осознания своего поражения и слабости. Из крайне болезненного душевного опыта о своих ошибках и несовершенстве. Но в культе Великой Победы для такой духовной практики места нет - победитель неподсуден никому и ничему, включая собственную совесть. Да и его бог - Велика Победа - ничего такого от него не ждет и не требует. Это одна из причин, по которой культ Победы выиграл историческую битву за российские души у православной церкви.
Одна из, но не единственная, конечно, и даже не главная. Но причины проигрыша русского православия культу Великой Победы не вписываются в формат этой статьи.
В постсоветской Росси так и осталась нетронутой и непроговоренной огромная травма, нанесенная целому обществу Октябрьской революцией и всем тем, что последовало за ней, включая и Великую Отечественную войну. По аналогии с нацизмом, эту травму обычно ассоциируют с коммунизмом. Но следовало бы ассоциировать не столько с идеологическим течением, сколько с конкретным - советским - режимом.
Отказ проговаривать эту травму выливается в культовые практики, позволяющие заглушить наносимую ею боль. Культ Великой Победы - это психотерапия для огромной страны. А тот, кто проводит терапию - об этом предупреждают на первых же лекциях на профильных факультетах вузов - получают почти неограниченную власть над пациентом. Именно поэтому появился странный постулат о непересмотре истории, т.е. историю "Великой Отечественной" перевели в разряд религиозного догмата, чтобы никто не вздумал проговорить и излечиться.
Культ Великой Победы - это то, что удерживает нас в СССР. Если не геополитически, то психологически - точно. Безотносительно к тому, что победа, действительно, великая и хорошо, что она случилась. Безотносительно к тому, что в этой войне сцепились два людоедских режима - не считая союзников, которым тоже, наверное, непросто давались эти союзы. Культ Великой Победы не дает нам в полной мере осознать то, что происходило с миром и Великой Страной, запирая нас в рамки выгодного для служителей и охранников этого культа догматах.
Этот культ так и оставляет солдат неизвестными и вытесняет их за рамки своей иконографии. Оставляет за ними разве что роль навоза, удобряющего режимы и идеологии, а их кое-как закопанные или даже вовсе не погребенные кости не нужны даже в качестве мощей блестящему, чужому и холодному храму Великой Победы, в котором никто не найдет ни света, ни покоя, ни искупления.
