Знаменитости на изоляции. Как звезды становились затворниками задолго до коронавируса

Если какая-нибудь звезда первой величины скрывалась от глаз общества на месяцы и годы, то это становилось поводом для грандиозных слухов, перераставших в легенды. Этой весной все мы стали немного эксцентриками и звездами - а поэтому самое время вспомнить, как самоизоляции подвергали себя знаменитости, когда никакого коронавируса не было еще и в помине.

Джон Леннон

Опустим битломанию шестидесятых, последующий переезд Леннона в Штаты, где он развил не только активную музыкальную, но и бурную политическую деятельность - все это время Леннон оставался на виду публики и журналистов, практически никогда не оставаясь наедине сам с собой. Все закончилось в 1975-м - тогда у Джона и Йоко, после нескольких неудачных попыток, наконец родился первенец, Шон. Леннон решил на время оставить шоу-бизнес, целиком и полностью посвятив себя воспитанию сына. Это "на время" растянулось на долгих пять лет - Леннон стал настоящим "домохозяином", предоставив заниматься всеми финансовыми делами супруге. Согласно общепринятой версии, сравнительно молодой папа с утра до ночи менял подгузники, готовил кашки, возился с бутылочками, сосками и погремушками - в общем, делал все то, что делают обычные родители. Даже пек хлеб.

Поначалу все действительно обстояло именно так. Но позже Леннон вошел во вкус нормальной и уединенной жизни, зайдя в этом начинании довольно далеко. Пик отшельничества Леннона пришелся на 1979 год. Тогда он не только практически не покидал свою квартиру в престижном нью-йоркском здании "Дакота" возле Центрального парка, а вообще едва вылезал из постели. Плотные шторы спальни, естественно, были задернуты наглухо, а чтобы не оставаться совсем уж в кромешной тьме, которая была для музыканта синонимом смерти, над потолком горело несколько слабых лампочек. Из убежища кровати Леннон вылезал дважды в день - утром, чтобы позавтракать чаем с мармеладом и выкурить сигарету, и вечером - чтобы пообщаться с домочадцами. Все остальное время он читал, занимался йогой (для этого, правда, нужно было спуститься на пол) и медитацией, вел дневниковые записи и просто дремал. В ногах был постоянно работающий телевизор с выключенным звуком, еле слышно потрескивало радио. Утром Леннон составлял список помощнику - какие книги или пластинки нужно купить, плюс замечания по хозяйству, например, какая еда нужна кошкам - cам Джон питался без изысков, в основном рисом с овощами. Три персидские кошки были единственными живыми существами, допускавшимися в постель отшельника. Если Леннона пытались навестить друзья - например, Мик Джаггер, даже оставлявший записки у консьержа, все попытки были тщетными. Леннон не отвечал и на телефонные звонки.

Майлс Дэвис

Легенда джаза и один из его подлиннейших гениев Майлс Дэвис тоже однажды добровольно оказался в статусе отшельника. Случилось это через несколько лет после того, как Майлс совершил очередную революцию в музыке - придумав стиль фьюжн, непредсказуемую смесь джаза и элементов из арсенала рок-музыки. Музыкант почувствовал себя истощенным во всех смыслах - ему просто нужен был отдых, нужно было взглянуть на себя, свою карьеру и музыку со стороны, под другим углом. Но вместо того, чтобы отправиться на какие-нибудь "воды", Дэвис, как и Леннон, предпочел уединение в своей нью-йоркской квартире - стены которой, бывало, не покидал и по полгода.

Мало того, пребывая в изоляции, Майлс стал активно поглощать отнюдь не витаминные коктейли, а гораздо менее полезные для здоровья вещества. Его квартира очень быстро превратилась в настоящую помойку - Дэвис всегда был педантом в смысле личной гигиены и никогда не позволял себе выглядеть неопрятным, но убираться никогда не умел. Приходящие горничные надолго не задерживались, не выдерживая поведения хозяина, который, по его собственному признанию, "вел себя как псих". Классика - раковина вечно была заполнена грязной посудой, а на полу валялись грязная одежда и пустые бутылки. Не обходилось и без тараканов. Рядом с Дэвисом день и ночь находился молодой помощник, который всегда готов был сбегать за жареным цыпленком в его любимое заведение - если Майлсу было лень готовить. С внешним миром великого музыканта связывал только телевизор, журналы и газеты, а также друзья-музыканты, которые его навещали. Визиты друзей, однако, через некоторое время прекратились - чувствительные натуры не выносили грандиозного бардака, да и сам Дэвис далеко не всегда открывал дверь. К трубе Майлс не прикасался - а она всегда была буквально частью его тела, жизненно важным органом. Так продолжалось до 1980 года - однажды Дэвис развесил по стенам фотографии своих покойных коллег, таких же легенд джаза, и понял, что он снова хочет заниматься музыкой и пора выходить в мир.

Марлен Дитрих

До Мадонны, до Мэрилин Монро, до любой женщины, претендующей на звание не просто знаменитости, звезды, а настоящей культурной иконы, была Марлен Дитрих. Актриса, певица, муза Хемингуэя, Ремарка и Жана Габена. Предмет наваждения для миллионов молодых людей в течении десятилетий, а это были самые страшные и кровавые годы 20-го века. Словом, кто как не она должна была сохранять лицо, держать марку и оставаться на высоте. Дитрих просто не могла позволить себе выглядеть не подобающим образом на публике - а уж тем более никто не должен был ее жалеть. В 1975 году с Дитрих, которая к тому времени уже разменяла восьмой десяток, произошел несчастный случай - она провалилась в оркестровую яму и сломала шейку бедра.

Сначала была больница в Нью-Йорке, где Дитрих пролежала почти год. Потом - Париж, где у Дитрих были апартаменты, и где она продолжила восстановление. Восстановление только физическое, поскольку еще в больнице Марлен решила, что ни о каком продолжении карьеры не может быть и речи. Через месяц после прилета в Париж умирает ее супруг. После его похорон Дитрих заперла ключ квартиры изнутри и покидала ее вплоть до самой своей смерти весной 92-го только единожды - для съемок в фильме "Всего лишь жиголо" с Дэвидом Боуи, это было в 78-м. Не зря - все-таки было что-то общее между этими величинами в их холодной притягательности, не смотря на разницу в возрасте почти в полвека. Фильм, однако, успеха не имел ни у публики, ни у критики - что окончательно убедило Дитрих в том, что решение о затворничестве было единственно верным. Она еще раз сломала бедро, сначала передвигалась по дому с помощью палочки, потом - в инвалидном кресле. Были обезболивающие препараты, был алкоголь. Посещать Дитрих и наблюдать за ее бедственным положением было разрешено всего нескольким людям, среди которых дочь, внук, горничная и секретарша. Специальные помощницы делали покупки, в первую очередь Дитрих интересовала пресса - по слухам, каждый день Дитрих приносили до 10 килограмм газет и журналов. Большую часть дня она посвящала чтению этих самых таблоидов, кроме этого разбирала почту от не перестающих писать ей поклонников. Перед сном Дитрих обязательно смотрела телевизор - желательно художественный фильм и желательно не со своим участием, а засыпала с книгой в руках. Как правило, авторства немецких писателей. Скончалась Дитрих в этой самой парижской квартире - ей было 90. Официальная причина смерти - отказ почек и нарушение сердечной деятельности, одна из версий - самоубийство.

Петр Мамонов

В восьмидесятые годы прошлого века лидер самой ужасающей и самой неформатной из всех подпольных групп "Звуки Му" Петр Мамонов был последним человеком во Вселенной, кого можно было представить в роли отшельника. Мало того - деревенского отшельника. Уж слишком диким, метущимся и необузданным был Мамонов, и в самом прямом, физическом смысле тоже. Однажды в драке Мамонов получил удар заточенным напильником под сердце - напильник был всажен по самую рукоятку. Прежде чем впасть в кому, музыкант не только успел догнать троллейбус в котором уезжал обидчик - Мамонов раздвинул двери, втиснулся в салон и показательно дал сдачи.

"Звуки Му" были единственной группой "красной волны", пластинку которой продюсировал Брайан Ино, известнейший музыкант и звукорежиссер, работавший, в частности, над лучшими альбомами U2. В конце восьмидесятых были успешные западные гастроли "Звуков Му" (несмотря, на то, что Мамонов находился в состоянии перманентного лютого запоя), потом - кинокарьера, становившаяся все более успешной. Но в середине девяностых Петр Николаевич, в возрасте 45 лет, ощутил жутчайшую депрессию, оказавшись в самом настоящем эмоциональным тупике - не видя смысла ни в жизни, ни в ее продолжении. В итоге Мамонов оказался с молитвословом в руке в глухой деревне. Сначала это было просто подобие дачного участка с обилием клубники, потом - что-то вроде избушки. "Мой путь - "пока, ребята!" - говорил Мамонов. Музыкант хвастался выращенной собственными руками картошкой, помидорами, огурцами и перцем, а также грозился поставить ветряк и солнечную батарею на крышу, чтобы окончательно отгородится ото всех и ни от кого не зависеть. Но только в наше время деревенское убежище Мамонова стало представлять собой вполне респектабельный дом - есть там и телевизор, и даже компьютер 69-летний Петр Николаевич тоже понемногу освоил. Время проводит за молитвами, хозяйскими делами, есть у него и внушительная коллекция винила, и достойная аппаратура для его прослушивания. Время от времени Мамонов все-таки покидал и покидает деревню, ради очередных концертов (внешне - в образе не самого опрятного дачника-зимовщика), творческих встреч и съемок. В прошлом году ему были проведены две успешные операции на сердце.

Курт Воннегут

Что может быть лучше для писателя, чем самоизоляция? В конце концов, наверное, ни одна книжка за всю историю мировой литературы не была написана на виду, где-нибудь в толпе, в очереди, в общественном транспорте или на скамейке в парке. Писателю, конечно же, необходим, жизненный опыт, но в равной степени он нуждается и в уединении. И того, и другого было в избытке у автора "Колыбели для кошки" и "Завтрака для чемпионов" Курта Воннегута.

Иногда случалось в его долгой жизни и так, что изоляция становилась опытом, да еще каким. В конце концов, во время Второй мировой Воннегут был в немецком плену и чудом уцелел при массовой бомбардировке Дрездена - когда падали бомбы, будущего классика вместе с шестью другими американскими военнопленными отправили на работы в подземный комбинат "Бойня 5" (отсюда и название еще одного шедевра Воннегута, "Бойня номер пять"). Как вспоминал потом писатель, несмотря на то, что они находились на достаточной глубине, явственно слышался грохот бомбежки, а на голову сыпались килограммы штукатурки - стоило бы им только высунуться наружу, американцы вместе с Воннегутом тут же бы сгорели заживо.

В последние годы жизни Воннегут, которому уже перевалило за восемьдесят, превратился в стопроцентного домоседа именно в силу возраста - ему просто не было особенной надобности покидать свой нью-йоркский дом. Воннегут так и не бросил курить и продолжал заниматься своим прямым делом - писать. У него постоянно были в работе как минимум пара эссе, статьи для газет, кроме этого Воннегут продолжал писать рассказы и всерьез пробовал себя в поэзии, осваивая новые жанры. Сидя дома, Воннегут даже пытался сочинять музыку, а уж слушал ее постоянно - как правило блюз, а также классических композиторов, Шопена и Штрауса. Также писатель занялся на досуге рисованием - став автором нескольких сотен картин на шелке. Его самым верным компаньоном до последних дней был небольшой песик с необычной кличкой Flour, то есть "мука". Умер 84-летний Воннегут в апреле 2007-го, от последствий черепно-мозговой травмы - он упал в одной из комнат своего дома.