Друг Борис. Британцы помогут Украине избежать нормандского прогиба перед Путиным
Вчерашний визит Бориса Джонсона в Киев - одна из первых его поездок в должности министра иностранных дел - стал, хоть это, возможно, не вполне очевидно, очередным шагом к обострению антагонизма между континентальной частью пока еще единого (формально, по крайней мере) Евросоюза и Британией. И хотя в глазах украинской публики его приезд "потерялся" на фоне присутствия дуэта Штайнмайер-Эйро, то, что все трое собрались в одно время и в одном месте, случайным совпадением не является как минимум в символическом смысле.
Не трудно заметить, что сказанное Джонсоном диссонирует с теми заявлениями, которые звучали со стороны франко-немецких регулировщиков. Главный посыл - Лондон будет прилагать все усилия, чтобы санкции против России сохранялись - вроде бы и не противоречит официальной позиции Берлина и Парижа, но и тому и другому приходится считаться с нарастающим коллективным давлением со стороны индустриального лобби, пророссийской "пятой колонны" и тех сил в собственном истеблишменте, которые по тем или иным причинам можно охарактеризовать как "друзья Путина".
Политическое банкротство симпатизирующих Кремлю левака Джереми Корбина и лидера крайне правой UKIP Найджела Фараджа для Лондона этот гештальт, по сути, закрыло. Так что фраза Джонсона - "Мы на 100% решительны в оказании давления на Россию" - предназначалась не только принимающей стороне, но и остальным гостям. Второй месседж Джонсона, хоть и выглядит лишь красивой фразой - особенно принимая во внимание неоднозначность его персоны, стоит все же воспринимать серьезно: Украина является одним из приоритетов в деятельности Форин Офис. Это фактическое заявление о том, что Лондон является "смотрящим" в украинском вопросе от трансатлантического содружества.
И здесь, пожалуй, стоит обратить внимание на того, кто эту актуализацию провел. К назначению Бориса Джонсона новым руководителем Форин Офис многие его нынешние коллеги - к примеру, французский министр иностранных дел Жан-Марк Эйро - отнеслись чуть ли не с публичным негодованием, что вообще-то дипломатам несвойственно. Вместе с тем, вряд ли он так уж это заслужил.
Несомненно, Александр Борис де Пфеффель Джонсон является во многом непривычным, экзотическим персонажем именно в данной роли - сфера дипломатии по своей природе весьма консервативна . При этом очевидно, что премьер-министр Тереза Мэй сделала правильный ход. Во-первых, этот маневр является неожиданным - вместо очередного скучного посла, военного или терпеливо ждущего своей очереди партийного бюрократа, давно присматривавшего это место - Мэй перевернула доску, дав избирателю хотя бы горсть того, что он возжелал. То, что тем самым британцы взорвали герметичный мир высокой дипломатии - что ж, это проблемы партнеров.
Во-вторых, проявлено уважение к медийному классу, исподволь становящемуся в марксистском смысле именно "гегемоном", причем не только в странах Запада, но и в более-менее устойчивых демократиях как таковых: ведь Борис не только журналист, но и сын журналиста.
В-третьих, кому же, как не "отцу Брекзита" (ушедший в отставку Найджел Фарадж сыграл здесь роль "соседа", на которого это политическое дитя всегда будет немного похожим, но без которого вполне обойдутся в воскресной школе) воплощать его на практике? Понятно, что здесь присутствует и определенная закулисная ирония - несмотря на опыт мэра и парламентария, Джонсон был мэром Лондона, но никогда не занимал должностей в государственной власти и в круговорот такого огромного бюрократического учреждения, как министерство иностранных дел Великобритании, "Борис попал как кур в ощип". Но, как известно, журналист и аристократ способен справиться с любыми задачами - Джонсону стоит лишь дать немного времени.
Время на дворе, конечно, неспокойное, но Британии ли, королеве морей, страшиться политических бурь? Кроме прочего, назначение Джонсона является и своеобразной символической данью уважения большому заокеанскому брату - ведь новый руководитель британской дипломатии является уроженцем Нью-Йорка. Причем здесь есть два момента.
Казалось бы, в особенности в силу разнообразных параллелей, которые комментаторы проводили между Джонсоном и его земляком Дональдом Трампом - в случае победы последнего на президентских выборах в США (которую теперь нельзя исключать), между ними должны установиться гармоничные отношения. Однако Борис успел поиздеваться и над кандидатом от Республиканской партии, неосторожно ляпнувшим, что в мусульманских районах Лондона даже показываться страшно. Тогдашний мэр Лондона молниеносно отреагировал - ему, мол, в Нью-Йорке страшно показываться только в тех кварталах, где он может столкнуться с Дональдом Трампом.
Второй момент - это, на первый взгляд, несовместимость с Обамой или новым демократом в Белом Доме. Не так давно Джонсону пришлось извиняться за расистскую шутку о том, что Барак Обама убрал из Овального кабинета бюст Уинстона Черчилля, поскольку британский герой якобы ассоциировался у президента США, являющегося наполовину кенийцем, с величием империи-покорительницы Африки. Тем не менее, хорошее чувство юмора Обамы и Клинтон является общеизвестным, а опыт Хиллари, руководившей (как выяснило ФБР) Госдепартаментом просто из собственного дома - может даже пригодиться Джонсону. Да и сам век политической корректности, кажется, уже прощается с нами на выезде из Евротуннеля.
Наконец - и его визит это явно продемонстрировал - нет оснований сомневаться в осознании сэром Борисом общих жизненных интересов Запада и тех ценностей, которые находятся в его цивилизационном ядре. Ведь Борис Джонсон является убежденным и законченным русофобом (о чем регулярно забывают российские пропагандистские СМИ). Во второй половине нулевых он изрядно попил крови у российского миллиардера Алишера Усманова, скупавшего разорившиеся британские газеты и пытавшегося наводить там свои пещерные московские порядки. Все это позволяет надеяться, что Киеву не придется в одиночку противостоять попыткам прогнуть Украину в Нормандском формате.
