Референдум в Турции. Почему лимита любит сильную руку Эрдогана

Итак, окончательные итоги турецкого референдума подведены. В пользу расширения полномочий президента Реджепа Эрдогана высказались 51,41% проголосовавших. Против 48,59%. Турецкая диаспора (по преимуществу европейская) голосовала ещё определеннее: 59,09% - за, 40,91% - против. Явка была высокой - 85,46%. Очевидно, что в турецком обществе референдум воспринимался как судьбоносный и поворотный. Он, собственно, таким и был.

Распределение голосов по территории Турции демонстрирует суть противостояния как нельзя лучше. Деревня выступила против города  и победила. Три крупнейших города страны: Стамбул, Анкара и Измир голосовали против. Раздел голосов примерно пополам, между сторонниками продолжения европейской модернизации и консерваторами, при небольшом перевесе последних, столь характерный для выборов последних лет по всему миру, ожидаемо обнаружился и в Турции.

За что голосовали?

Голосовали за широкие полномочия вождя нации и "сильного лидера". Президент Реджеп Эрдоган, ссылаясь на необходимость обеспечить безопасность страны в свете прошлогодней попытки государственного переворота, затребовал для себя чрезвычайных полномочий.

Пост президента в Турции до сих пор был скорее протокольным. Но Эрдоган не просто президент, он фактический лидер правящей Партии справедливости и развития (ПСР).
Вокруг президентского поста в Турции вообще происходили интересные процессы. До 2007 г. президент избирался членами турецкого парламента. В 2007 г. порядок был изменен - президент стал избираться гражданами путём прямого голосования. Эрдоган стал первым президентом, избранным по новым правилам. Он одержал победу сразу, в первом туре набрав почти 52% голосов. Очень интересно сравнить карту нынешнего референдума и выборов 10 августа 2014 г.

Вот как распределились голоса на выборах:

А вот - на референдуме:

Итак, пост президента претерпел качественные изменения. В обществе назрел общественный запрос на единоличного лидера, а лидер, в свою очередь, запросил расширения полномочий.

Эрдоган потребовал права объявлять чрезвычайное положение, лично назначать министров правительства, издавать указы, которые получают статус законов, выбирать судей большинства высших судов и распускать парламент. Он также сможет назначать одного или нескольких вице-президентов (тут невольно возникает аналогия с Азербайджаном, где первым вице-президентом была назначена супруга действующего президента, - впрочем, в отличие от Ильхама Алиева, позиции Эрдогана не в пример прочнее). Пост премьер-министра упраздняется, а его полномочия также переходят к президенту. Иными словами, Турцию переводят в классический режим ручного управления.

Сам Эрдоган утверждает, что новая форма правления "будет напоминать" политические системы Франции и США. Однако речь может идти лишь о весьма отдаленном сходстве - и в США, и во Франции сильная президентская власть ограничена очень серьёзной системой сдержек и противовесов, отсутствующих в Турции. Эрдоган обещает обменять данные ему широчайшие полномочия на стабильность в неспокойные времена, порожденные активизацией курдских повстанцев, джихадистских угроз и конфликтом в Сирии, из-за чего в страну прибыли сотни тысяч беженцев. Противники реформы полагают, что они чрезмерно усилят позиции Эрдогана и приведут фактически к единоличному правлению.
"Мы сажаем 80 млн человек в автобус, у которого нет тормозов", - так описал ситуацию Кемаль Кылычдароглу, лидер оппозиционной Народно-республиканской партии.

Кроме того, изменения, принятые на референдуме, дают возможность Эрдогану восстановить формальное членство и лидерство в ПСР. До настоящего времени президент был обязан выйти на время пребывания на своём посту из любой политической партии. Противники конституционной реформы также опасаются дальнейших репрессий: после попытки переворота в июле прошлого года десятки тысяч людей были арестованы, а по меньшей мере 100 тыс. уволены или временно отстранены от работы за нелояльность или по подозрению в таковой. Особенно сильный удар пришелся по университетской профессуре, едва ли напрямую замешанной в попытке переворота, но, на взгляд Эрдогана, слишком вольнодумной, проевропейской и либеральной. Эрдоган уже объявил о намерении добиться восстановления смертной казни, а также, если понадобится, провести референдум ещё и на эту тему. С предсказуемым результатом.

Конституционная реформа даст возможность Эрдогану оставаться у власти до 2029 г.: два оставшихся года нынешнего президентского срока по старым правилам и два пятилетних срока по новым. Конституционная реформа обнуляет счетчик сроков. Собственно говоря, большего и не требуется - в 2029 г. Эрдогану будет 75.

А его, правда, поддерживают?

Несомненно, да. Нарушения были, притом вполне очевидные, чтобы не сказать - наглые. К примеру, ЦИК Турции приняла гениальное решение считать действительными бюллетени без штампов избиркома, "если не будет доказательств, что они были вброшены". Интересно, какие доказательства при таком подходе были бы признаны достаточными?

Тем не менее широкая поддержка Эрдогана налицо. Возможно, он и не победил бы без массированных вбросов, но это не решило бы проблему. Проблема же вовсе не в конституционной реформе. Проблема в том, что примерно половина турецкого общества хочет переложить ответственность за своё будущее на плечи "сильного лидера" - в точности по классической женской формуле "ты же мужчина, сделай что-нибудь". Правда, эта же половина избирателей легко отвернется от Эрдогана, если он обманет их ожидания и если только к тому времени останется возможность для протеста. Которой в принципе может и не быть.

Преданные ЕС

В том же выступлении, в котором Эрдоган озвучил намерение вернуть смертную казнь, он заявил и о том, что "сегодня Турция ответила на вопрос, который дискутировался 200 лет". Речь шла не о реформах Ататюрка, которым не исполнилось и 100 лет, а о замене абсолютной османской монархии конституционной. Замена произошла под влиянием европеизации, правда, не 200, а 141 год назад, в 1876-м. Фраза, оброненная Эрдоганом, будет смотреться ещё интереснее, если вспомнить о том, что хватило ее лишь на год: парламент, избранный в 1877 г,, был распущен султаном Абдул-Хамидом II уже в 1878, после чего конституция, не отмененная формально, действовать перестала.
Здесь самое время вспомнить о том, что усиление Эрдогана было бы невозможно без вялой позиции Евросоюза. Фактический отказ Турции в приеме в ЕС, равнодушное непонимание специфики турецкого общества, полное безразличие, проявленное к разгрому офицерского корпуса, традиционно бывшего в Турции оплотом общественной модернизации и гражданской активности, сыграли немалую роль в появлении ниши, в которой Реджеп Эрдоган смог вырасти до президента и де-факто диктатора.

Султан вернулся. Султанат - не обязательно

Несмотря на протесты оппозиции, указывавшей на высокий уровень злоупотреблений в ходе референдума, его итоги к немедленным уличным протестам не привели. Это с удовлетворением отметил и Эрдоган, объявивший о победе до окончания официального подсчета голосов. 

Несомненно, оппозиция пребывает сейчас в некоторой растерянности. Несмотря на сравнимую со сторонниками Эрдогана численность, она разобщена и хуже организована. Армия, традиционно стоявшая на страже светской республики, в настоящее время из политики выбита, обезглавлена и запугана многочисленными чистками. Кроме того, проблема по большому счету вовсе не в противостоянии светского и исламского. Большинство оппонентов Эрдогана - тоже умеренные исламисты, тот же Фетхулла Гюлен, враг номер один, обвиненный Эрдоганом в организации государственного переворота. Сам Эрдоган не одобряет исламский экстремизм. Речь идет о вещах куда более общих - о разных моделях общественного устройства, о борьбе между демократической и диктаторской моделью формами правления, между сторонниками которых в Турции и сложилось примерное равновесие сил.

Как обычно, аграрно-депрессивное сельское население, в том числе и те его представители, которые отправились на заработки за пределы страны, жаждет сильной руки и мудрого указующего перста. Более образованная часть общества желает сама определять свою судьбу на основе демократического консенсуса.
Таким образом, опасения, связанные с исламской радикализацией Турции, в сложившейся ситуации представляются скорее надуманными.

Что касается мирного завершения референдума, то это ещё ничего не значит. В Турции не разучились сражаться на уличных баррикадах, и если Эрдоган в обозримом будущем перейдет за некую предельную черту, его сметут.
Революции, как известно, делаются в столицах, и, как показал Тахрир, духа сопротивления туркам не занимать. Конечно, возможно и медленное усиление давления, с последовательным разобщением оппозиции и постепенным изъятием из общества активных, думающих и готовых сопротивляться.

Такой сценарий тоже нельзя исключать, но его ещё надо суметь выстроить, не вызвав взрыва. Одним словом, ничего ещё не решено окончательно. Турция - не по-скотски покорная Россия и едва ли когда-нибудь станет такой. Она способна преподнести сюрпризы и миру, и Эрдогану.