Хуже харасмента. Почему в офисах брезгуют "чужим генетическим материалом"
Трудовая дискриминация родителей, особенно имеющих больше одного ребенка, – проблема, о которой много говорят, но никакого эффекта на реальность эти разговоры почему-то не производят. Собственно, говорят — это мягко сказано. Вопросы, связанные со статусом работающих родителей (чаще работающих мам), немедленно вызывают холивары, которые хоронят под собой надежду нащупать какое-то универсальное решение. Поэтому вопрос о том, "есть ли жизнь после родов", каждый решает самостоятельно, заблуждаясь при этом в меру своих возможностей.
Современная культура настаивает на том, что рождение детей – это выбор, который следует делать сознательно. В целом разделяя эту точку зрения, сделаю только маленькую ремарку: трудно относиться сознательно к тому, что окутано плотной пеленой мифов - как продетских, так и антидетских. И добавлю: что бы вы ни планировали и ни представляли себе до, после будет выглядеть совсем иначе. Рождение ребенка – прыжок в неизвестность, даже если исключить все мифы (что в принципе невозможно). Поэтому сознательным этот выбор можно назвать только с большой натяжкой.
Родителей ставят в неловкое положение с обеих сторон. Традиционалисты считают, что никакого выбора у женщины нет (у традиционалистов почти по любому поводу выбора нет) – есть только предназначение и священный долг. Все остальное – опционально. Карьера, таланты, надежды и мечты должны быть принесены в жертву (с радостью и энтузиазмом!) долгу/счастью материнства. Не легче, впрочем, и с либералами. Они, напротив, уверены, что мама (и папа тоже) может все: и карьеру строить, и детей растить, и при этом вести здоровый образ жизни, отчего и выглядеть в сорок пять на восемнадцать. Во всяком случае, иконы материнского стиля зачастую выглядят именно так.
Многие работающие женщины – а именно они, как правило, и делают этот "осознанный выбор" — уверены (или хотя бы пытаются себя убедить), что после родов их карьера будет и дальше идти в гору. Ну, разве что не так круто. Конечно, в расписание придется внести коррективы, уплотнить график, чем-то пожертвовать – во имя приготовления ужина и определения скорости бессмертного велосипедиста, который курсирует между пунктом А и пунктом Б. Но все остальное покатится по прежним рельсам.
А потом локомотив разбивает о кислую гримасу работодателя. Который – зная тебя сто лет! – заявляет (честно, на правах старого знакомого), что вообще предпочитает иметь дело с бездетными, а у тебя – целых двое... Все последующие отказы – облеченные в более круглые фразы – ты уже невольно воспринимаешь в контексте того, первого. "Честного". И что хуже всего, ты уже и сама не знаешь, к добру это или к худу. Потому что к этому моменту ты уже, как правило, устала соответствовать иконе материнского стиля. Совмещать роль родителей и превосходных работников оказывается совсем непросто. А если еще учесть высоту обеих планок – родительской и профессиональной...
Если вас это утешит, дорогие друзья и подруги, – это не только у нас. О расплате за родительство - parenting penalty – пишут исследователи во вполне благополучной Британии. Здесь тоже, как выяснилось, ситуация с поиском баланса дети/работа далека от идеала.
Британская организация Working Families провела опрос работающих родителей и пришла к неутешительным выводам: почти половина из них (47%) не могут уделять достаточно времени семье, что приводит к нарушению отношений с другими членами семьи и негативно сказывается на личном благополучии. К тому же почти 20% опрошенных признались, что бросили карьеру ради детей, один из десяти отказался от заманчивого предложения работы, один из десяти - от повышения.
Интересно, что в исследовании вовсе не упоминаются отказы в получении работы из-за наличия детей. В Британии это уже не принято. Более того, в некоторых западных странах работодатель не имеет права поинтересоваться, не собираетесь ли вы обзавестись детьми. Это личное дело, прайвеси, в которое не суют нос под угрозой суда. Однако даже в этих прекрасных странах оказывается, что сокрытие детей дает возможность женщине получить работу с гораздо большей вероятностью и окладом. То, что об этом не говорят, еще не значит, что трудовой дискриминации там нет.
Конечно, она не имеет такого размаха, как у нас. Я, признаться, с интересом жду, когда же вслед за #янебоюсьсказать и #моядепрессия прокатится по нашим просторам родительский флешмоб, посвященный parenting penalty. Это было бы логично – вслед за харасментом на рабочем месте.
Впрочем, не думаю, что это случится. Альковные тайны – особенно голливудские – куда интереснее проблем с "чужим генетическим материалом". Секс интереснее его последствий. Поэтому дети и все вопросы, с ними связанные (кроме фоточек кормления грудью, само собой), – тема не для флешмобов с каминг-аутами, а для холиваров. Между теми, кто пострадал от дискриминации, и теми, кто "устал" от чужих детей и связанных с ними чужих проблем. Дети – болезненный вопрос для современной офисной культуры в не меньшей (если не в большей) мере, чем харасмент. Харасмент – это бедствие, которое случается с тобой независимо от твоей воли, в то время как деторождение – это выбор, за который тебе, как правило, упрекнуть некого, кроме себя самой. Стоит вылезти где-то с материнским каминг-аутом, тебе об этом с готовностью напомнит целый хор голосов: знала, на что шла! Как в советском роддоме, ей-богу...
Почему те, у кого есть дети, должны находиться в особых производственных (да и социальных) условиях, ответить очень просто – потому что спустя двадцать лет дети вырастут в налогоплательщиков и будут содержать тех, кто сейчас брезгливо кривится на "чужой генетический материал". Те люди, которые сейчас вкладывают силы, время и деньги в будущих налогоплательщиков, имеют право на компенсацию хотя бы части затрат еще в этой жизни. Гибкий график, возможность отказаться от командировки и право на отпуск, совпадающий со школьными каникулами – это и есть такая компенсация.
Проблема в том, что эта компенсация очень часто не работает. А когда работает, не спасает ситуацию. В Британии 46% работающих родителей только мечтают о гибком графике. Примерно половина – пересиживают на работе, отрывая время у детей. А 37% тех, кто имеет относительно гибкий график, все равно сетуют на выгорание.
Так что проблема не только в том, что злые работодатели не желают учитывать интересы работников и государства ценой своих собственных интересов. Но и в том, что нынешняя культура организации труда – которая в корне так и остается индустриальной – враждебна идее деторождения. Можно сказать даже радикальнее: культура, поставившая во главу угла работу и карьеру, заведомо недружественна к семье и деторождению. В обществе, где ценность человека определяется - окружением и им самим - по шкале трудовой эффективности (выраженной хоть в деньгах, хоть в высоте покоренных карьерных лестниц, хоть в количестве просиженного в офисе времени), семья будет рассматриваться только в качестве тыла, а дети – так и просто как помеха.
Людям, которые решают обзавестись потомством, нужно быть готовыми и к тому, что они попадут в двойственную ситуацию – с одной стороны, их будут поощрять на уровне личного общения и государственной политики, с другой, им придется столкнуться с трудовой дискриминацией, причем не только на уровне работодателя, но на уровне "дружного коллектива", который не преминет напомнить вам, что ваши дети – ваши проблемы, и никто вместо вас в командировку не поедет. Не можете работать как все - увольняйтесь. И это, повторюсь, не только и не столько политика руководства, сколько идеология офисной культуры.
Впрочем, мы сами вольно или невольно поддерживаем эту ситуацию и эту культуру. В том числе своими попытками доказать всем – и себе тоже, – что дети не мешают. Что можно быть отличной мамой и при этом делать карьеру, зарабатывать деньги, лететь к звездам и командовать танковыми атаками. Тем самым мы поддерживаем индустриальный идеал женщины, которая работает в два-три раза больше, чем условный мужчина, и не просто считает, что так и надо, но даже гордится тем, что все успевает. Более того, женщин, которые "ломаются" и выходят с каминг-аутами в том смысле, что их карьера несовместима с материнством, предают остракизму свои же.
Увы, при ближайшем рассмотрении идеал работающей мамы – успешной на обоих фронтах, счастливой, излучающей энергию, здоровье и молодость – разваливается. 42% работающих родителей Британии не имеют возможности помочь детям с домашним заданием, 39% приходят с работы, когда дети уже спят. Со здоровым образом жизни все тоже не ахти – 38% не успевают нормально питаться, а 42% экономят время на физических упражнениях. Собственно, жизнь и так вся – бегом. Бегом за троллейбусом, в поликлинику за справкой в бассейн, в музыкальную школу и, наконец, в детсад за младшенькой, которая еще и втык маме-папе сделает, что ее сегодня забрали предпоследней в группе. Чувство вины – вечный спутник все успевающих (т. е. вечно спешащих) родителей. И за то, что успевают все равно не все, и за то, что при этом не испытывают ничего, кроме беспросветной усталости.
Звучит как манифест чайлд-фри, я понимаю. На самом деле речь вовсе не о том, чтобы отказаться от детей. А в том, что, делая сознательный выбор – быть или не быть ребенку в семье или у вас лично, – нужно осознавать ситуацию и трезво оценивать свои силы. Общество ставит перед родителями – перед мамами в первую очередь – очень и очень завышенную планку. Можно, стиснув зубы, рваться из сухожилий, чтобы соответствовать, а можно поискать другие пути. В конце концов, для кого-то жизнь на пределе сил – это и есть счастье. Но это не может быть универсальным рецептом.
Дети заставляют взрослых открывать новые возможности – и в себе, и в жизни. Новые возможности разлиты в мире и до поры остаются незамеченными, но их можно найти, если не бояться менять собственную жизнь. Если в Британии почти половина родителей испытывает сложности, совмещая работу с родительством, значит, что-то идет не так. И это что-то почти наверняка можно изменить. Причем изменить — вовсе не означает от чего-то отказаться.
Если дети во что-то и не вписываются, так это в индустриальную культуру. И скопированную с нее культуру корпоративную. Где роль работника – быть исправным винтиком, который должен соответствовать стандартам и беззаветно сцепляться с другими такими же винтиками, чтобы крутить-вертеть огромный механизм конторы, завода, корпорации. Эта культура произвела своеобразную революцию в отношении к женщине – она привлекла ее к производству, и в этом смысле индустриальную революцию можно сравнить разве что с неолитической, которая вывела женщин на поля страны. Индустриальная культура задвинула детей в тень личной жизни, материнство стало фактором раздражающим, потому что вырывало женщину из процесса производства. Если все прежние общества относились к детям либо поощрительно – как к трудовому ресурсу, либо равнодушно, то в условиях индустриального производства дети стали обузой, из личного дела очень быстро превратившейся в личную проблему, которая только раздражала работодателя.
Отношение к женщине-работнице в условиях нынешней офисной культуры ничуть не изменилось от того, что женщины теперь не стоят у конвейера, а работают за компьютерами. Собственно, никаких других канонов отношений между женщиной и работодателем, кроме индустриальных, у нас и нет. Пока, во всяком случае. Кстати, сексизм и сексуальные домогательства на рабочем месте – тоже наследие индустриальной культуры, хоть это и не так очевидно, как в случае трудовой дискриминации родителей.
Но если новых канонов нет, это не значит, что они не нужны. Растущая неудовлетворенность балансом дети/работа как среди женщин, так и среди мужчин, растущая тенденция к отказу от деторождения из карьерных соображений, может статься, заставит нас пересмотреть каноны в не самом отдаленном будущем.
