Подсказка Раде. Как Макрон новым законом о полиции взбесил французов

24 ноября Национальное собрание, нижняя палата французского парламента, приняла 388 голосами "за" (104 — против, 66 — воздержались) закон "О глобальной безопасности", спровоцировавший массовые протесты во Франции.

Закон был подан президентской партией "Республика, вперед!" (220 из 271 депутата проголосовали "за") и получил поддержку правых "Республиканцев" (99 из 105) и союзников по коалиции "Демократического движения" (33 из 56) Франсуа Байру, министра юстиции в правительстве Франсуа Олланда.

Левые — Социалистическая партия и леворадикальная "Непокоренная Франция" Жан-Люка Меланшона — закон не поддержали и требуют его отмены.

Детище партии Эммануэля Макрона раскритиковал и Олланд, и омбудсмен Франции Клэр Эдон, и международные правозащитные организации Amnesty International, Human Rights League, "Репортеры без границ"; а также Управление верховного комиссара ООН по правам человека и Еврокомиссия, которая пригрозила Парижу аудитом этого закона.

Почему?

В законопроекте, который одобрили полицейские профсоюзы и который в январе должен рассмотреть Сенат Франции, его критики видят чрезмерное усиление полномочий муниципальной полиции ввиду более широкого доступа к уличным камерам видеонаблюдения и дронов.

В особенности возмущает журналистов, правозащитников и простых французов 24-я статья, которая криминализирует съемку полицейского (фото, видео) с декларируемой целью не допустить преследования полицейских, выполняющих свои обязанности. В том числе, во время разгона акций протеста, которые во Франции — частое явление. Своего рода, даже национальная идея.

Также СМИ для освещения демонстраций на месте, по задумке авторов из президентской партии, должны будут заранее зарегистрироваться. Журналисты, в свою очередь, указывают, что такие строгие ограничения являются посягательством на свободу слова и фактически не позволят фиксировать возможное превышение полномочий сотрудниками правоохранительных органов.

Их аргументы достаточно убедительны. Но не для нижней палаты парламента, которая приняла закон на следующий день после того, как в медиа широко разошлись кадры с избитым копами в его же студии темнокожим музыкальным продюсером Мишелем Зеклером. И после того, как полицию раскритиковали за насилие во время уничтожения палаточных лагерей мигрантов в столице Франции.

Медийная картинка, прямо скажем, вышла не очень. Макрону пришлось публично осудить действия людей, которым он стремится расширить полномочия.

Законодатели с опозданием начали реагировать на возмущение сограждан. Только тогда, когда на улицы французских городов 28-29 ноября вышли от 130 тыс. (по данным полиции) до 500 тыс. (по данным организаторов) человек.

Демонстрации сопровождались погромами и стычками с полицией, которая была вынуждена применять спецсредства, чтобы помешать возведению баррикад в Париже.

Французы вышли на улицы с лозунгами, "Франция: страна с правами для полицейских", "Свобода, равенство, братство, для кого?!", "Макрон, довольно!".

Столь оживленное движение крайне недовольных людей в Париже, Лилле, Нанте, Лионе, Тулузе и полный критики общественный дискурс вынудил членов Национального собрания сдать немного назад.

Нет, закон, как того требуют левые, они отменять не намерены. Хотят обойтись пересмотром главного раздражающего фактора — 24-й статьи. Впрочем, организаторы протестов таким компромиссом недовольны и призывают не ограничиваться полумерами.

Теперь дело за депутатами. У них есть время до рассмотрения в Сенате, чтобы попытаться найти выход из кризисной ситуации.

Все левые, а я д'Артаньян

Президент Пятой Республики тем временем попытался хоть как-то сбить волну критики в свой адрес во время своего телеобращения 4 декабря.

Вышло так себе. На следующий день французы вновь устроили многотысячные митинги.

Возможно потому, что тактика проведения сравнений с теми, на кого не стоит в принципе равняться — откровенно неудачна.

Макрон сравнивал себя с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном, когда пытался ответить на обвинения в построении авторитарного государства.

 "Мы не Венгрия, Турция или другие! Давайте не позволять изображать Францию ​​в карикатурном виде", — взывал он с телеэкранов, защищая порыв своего правительства укрепить безопасность посредством скандального закона.

Далее его, что говорится, понесло. Комментируя же инцидент с избиением Зеклера, Макрон заявил, что "был шокирован", но сказал также: "Моя роль не в том, чтобы судить, началось официальное расследование".

При этом, переводя акцент на другую сторону — на копов, страдающих от насилия со стороны протестующих, он все же судил, сказав, что "безумцы, дикари" напали на женщину-полицейскую во время протестов.

Нельзя не заметить, что Макрон если не наследует Трампу, то, по крайней мере между их стратегиями защиты есть определенное сходство — перекладывать политическую ответственность на левых.

По словам президента Франции, термин "насилие со стороны полиции" политизирован левыми, в то время как французская полиция — не такая. Она, мол, не похожа на полицию США, "где на каждом протесте погибает около 10 человек".

Откуда Макрон взял такие данные, неизвестно. Но учитывая масштабы протестов BLM в этом году, согласно его формуле "10 жертв на каждом протесте", в Соединенных Штатах на втором месте после Covid-19, наверное, очутилась бы американская полиция.

Проторенной дорожкой

Вся каденция Макрона, стремительно ворвавшегося во французскую политику как благодаря своим коммуникационным навыкам, так и благодаря Олланду, оценившему условно юное дарование, шла рука об руку с протестными акциями: против либерализации трудового законодательства, против реформы железной дороги, против повышения цен на бензин, против роста налогов и т.д.

С одной стороны, французы легки на подъем. В случае, если им что-то не нравится в политике властей, их недовольство оперативно трансформируется в протесты и столкновения.

С другой стороны, важен и контекст предлагаемых Макроном изменений в сфере безопасности.

На самом деле ничего нового он согражданам не предложил. Реагируя на внутренние социально-политические кризисы в стране ужесточением мер безопасности, Макрон действует как и его предшественники. И так же нарывается на шквал критики, если перегибает палку.

Как и тот же Франсуа Олланд после терактов 2015 г. Тогда он был вынужден отложить реализацию предвыборного обещания провести трудовую реформу, которая, к слову, все равно была неоднозначно воспринята профсоюзами и внедрение которой вылилось в очередной сеанс протестной активности.

Олланд после терактов сосредоточился на чем? Правильно, на мерах безопасности.

Первым делом он объявил беспрецедентную на то время мобилизацию полицейских, жандармов и военных.

Во-вторых, выступил с инициативой внести изменения в конституцию, и одна из предложенных им норм была о лишении гражданства французов—террористов.

Свою позицию бывший уже президент Франции аргументировал тем, что француз, который сражается в рядах группировки "Исламское государство", объявившей войну Франции, предал соотечественников и идеалы Пятой республики, а значит, не имеет права на гражданство этой страны.

Эта инициатива понравилась правым, но не понравилась многим в Соцпартии, где и без этого был серьезные раскол. Не пришелся он по вкусу даже члену его правительства — Кристиан Тобира, которую Олланд очень ценил, ушла с поста главы Минюста.

Президентство Олланда, как и Макрона, тоже протекало под знаменем протестов. Но все же ему есть чем похвастать — его правительствам удалось перезапустить французскую экономику после кризиса 2008 г., понизить уровень безработицы, обеспечить рост ВВП, а также инициировать диалог об изменении общеевропейской экономической политики.

Макрон подобными успехами в принципе не отличился. Вместо этого его политика сводится к популяризации задумок и планов, которые выставлены в качестве победы уже сегодня.

И если уж сравнивать политику Олланда и Макрона в сфере безопасности, то аргументы в пользу ее проведения различны по значению.

Олланд отталкивался от терактов в Париже, унесших жизни 130 человек, и в Ницце год спустя (84 жертвы). Причем, заметим, Олланд еще и смог остановиться, когда в 2016 г., после теракта в Ницце, отказался усиливать контртеррористическое законодательство.

Что есть у Макрона в качестве оправдания принятия закона "о глобальной безопасности"?

25 сентября выходец из Пакистана напал на людей возле здания бывшей редакции Charlie Hebdo. Еще 29 октября, но уже после внесения законопроекта в парламент, произошло новое нападение в Ницце — три жертвы.

Ну, и еще убийство учителя Самюэля Пати 16 октября уроженцем Москвы чеченского происхождения Абдулахом Анзоровым. Убийцу, кстати, по сообщениям российской прессы, намедни похоронили с почестями в Чечне.

Именно гибель Самюэля Пати Макрон превратил в национальную трагедию и повод для борьбы с исламизацией Франции, за чем последовал жесткий конфликт с Анкарой и лично Эрдоганом, претендующим на роль защитника мусульманского мира.

Сворачивать с этого пути президент Франции не намерен. Макрон, "на марше", так сказать. И недавно его крестовый поход был подкреплен решением проинспектировать 76 мечетей и молитвенных домов на предмет экстремистских взглядов.

У Макрона не получается компенсировать потери во внутренней политике. Да и во внешней не все гладко: проекты с новой Европой ожидаемо буксуют. А если еще и избранный президент США Джо Байден действительно начнет налаживать контакт с Европой, то проект двухскоростного ЕС с немалой вероятностью будет отправлен в долгий ящик.

Вот и остается ему классический прием: лепить образ внешнего врага — тем более что Турецкий лидер с радостью согласился, и внутреннего — в лице "пятой колонны" из числа французских мусульман. 

Как ни странно, инициатива макроновской партии не сулит ничего хорошего не только Франции, но и Украине. Учитывая, с одной стороны, явный курс на реставрацию практик времен Януковича, а с другой — привычку бездумно (либо, наоборот, весьма продуманно) копировать европейские нововведения вплоть до не самых благовидных, вполне можно предположить, что подобный законопроект окажется и в Верховной Раде. Было бы хорошее подспорье воспетому генпрокурором бремени "государева ока".