Населению СССР в возрасте от 13 до 60 лет регулярно доводилось работать бесплатно. Возмущаться было опасно, уклоняться нельзя. Добровольно-принудительную систему отработали до мелочей.
В жизни советских людей было много бесплатного труда. Начиналось все еще в школьные годы, когда детей — особенно в сельской местности — после уроков (а иногда и вместо) отправляли на уборку урожая: картошки, моркови, свеклы. "Помощь взрослым" начиналась 2 сентября и продолжалась до тех пор, пока не ударят настоящие морозы. Устанавливали норму: например, собрать несколько больших контейнеров помидоров. Юным крымчанам порой доводилось собирать виноград в мороз — сок течет, руки немеют. К концу такой "смены" дети просто валились с ног. Зимой сельские школьники работали в теплицах.
Этот труд был бесплатным. И — нелегальным. Потому что в Советском Союзе был запрещен оплачиваемый детский труд. Соответственно, ни в документации сельхозпредприятия, ни в документах школы не отражался факт использования труда малолеток.
Городские школьники "работали" сборщиками макулатуры. Этим их озадачивали в школе ежемесячно. Ученики обязаны были принести из дому по пачке устаревшей периодики. В каждой семье выписывали как минимум несколько ежедневных газет, пару-тройку ежемесячных журналов, так что собрать необходимую пачку и связать ее веревкой крест-накрест не составляло особого труда. Сдать ее следовало до начала уроков школьному завхозу. Стоявший рядом с ним старший пионервожатый записывал фамилию ученика и показания безмена. Далее оказывалось, что сданной макулатуры "не хватает". Так что после уроков пионерам предстояло обойти квартиры в соседних со школой домах.
В любой подъезд в те времена можно было войти свободно — о таких вещах, как "домофон", "кодовый замок", "код подъезда", "переговорное устройство" никто понятия не имел. Исключение составляли только подъезды номенклатурных домов, в вестибюлях которых дежурил милиционер или консьерж.
Жильцы, как правило, нормально реагировали на появление пионеров, собирающих макулатуру. Если только получасом раньше здесь уже не "прошлись" конкуренты из соседнего класса. Вообще-то собранную макулатуру можно было сдать на специальный пункт вторсырья, где за килограмм давали 2 коп. Не так уж и мало для подростка: сдал 5 кг — пошел в кино (билет на детский сеанс стоил как раз 10 коп.). Но государство экономило даже на этих расходах. Пионеров заинтересовывали соревнованием — между классами, школами, районами. И школьники тащили раздобытые газеты, журналы, книги не на пункт, а в школу, бесплатно. Кто 10 кг, кто 15, а кто — в несколько приемов — и 20…
Наивные школяры не догадывались, что на собранной ими макулатуре нередко зарабатывали взрослые. Тот же завхоз со старшим пионервожатым "прочесывали" бумажный урожай и среди старых книг порой обнаруживали такие, которые можно сдать в букинистический магазин по рублю-полтора за штуку. Десяток таких книг — неплохая прибавка к зарплате…
Старшеклассники, студенты, солдаты
Школьники 6-9 классов выезжали в июне на сельхозработы. Называлось это "лагерь труда и отдыха". Увернуться от принудительного труда и отдыха можно было только при наличии справки от врача. Проживали в колхозном общежитии (хорошо, если кирпичном, а то ведь нередко в бараке, наскоро переделанном из коровника, с кроватями впритык), кормежка была, как правило, скудной. Работали 4 часа в день — на прополке, подсобных работах, консервном заводе.
Став студентом, вчерашний школяр вновь оказывался втянутым в систему бесплатно-принудительного труда. Студенческая жизнь состояла не только из слов "лекция", "семинар", "сессия", но также "трудовой семестр" и "колхоз". Ездили по разнарядке "сверху" — соответствующее указание давал деканат. Колхозные экономисты вычитали из очень условного студенческого "заработка" стоимость питания-проживания и на руки выдавали сущие гроши. Реально заработать приличные деньги можно было только в стройотрядах — вот почему попасть в них было непросто.
Те, кто не поступили в вуз, тоже не освобождались от необходимости работать "за так". Многих призывников забирали через военкоматы в стройбат — военно-строительные части. В отличие от обычных строителей, эти ребята были стрижены "под ноль", одеты в военную форму и за свою работу не получали ни копейки. Оружие они видели только один раз — в день принятия присяги. Все остальное время (в те времена служили два года) они видели лопаты, тачки, строительный инструмент, кирпичи, раствор, песок и т. д. Работали по 8 часов в день, жили в казармах. Возводили не только военные объекты — нередко стройбат отправляли на объекты атомной промышленности (ее курировало Министерство среднего машиностроения), на сооружение каналов (по линии Министерства водного хозяйства), строительство дорог (этим занималось Министерство дорожного строительства). Если бы эти ведомства наняли обычных строителей, то людям пришлось бы платить зарплату. А стройбат — дармовые рабочие руки.
Без овощей не увидишь Прагу
Но и во "взрослой" жизни — закончив вуз, отслужив в армии — человек сталкивался с необходимостью часть рабочего времени посвящать бесплатному труду. Не по своей воле, а потому что "так надо". Самый яркий пример — овощные базы. Туда три-четыре раза в год командировали по разнарядке сотрудников НИИ, проектных учреждений, конструкторских бюро, вычислительных центров — отделять сгнившие овощи от тех, которые еще можно отправить в продажу. Не случайно эти овощехранилища в народе прозвали "овощегноилищами". По идее, подобную работу должны были выполнять сами работники овощебазы. Но то ли там действительно не хватало людей, то ли руководство ба-
зы специально не заполняло вакансии, экономя на фонде зарплаты, однако последствия вопиющей бесхозяйственности предпочитали устранять руками присланных итээров.
На первый взгляд, такая работа не являлась бесплатной: все же люди фильтровали овощи в свое рабочее время, а на основном месте работы им оплачивали этот день. Правда, обязательства по разрабатываемым проектам никто не отменял и сроки их завершения не переносил. Если, например, программисту необходимо было отладить программу до конца текущей недели, то этот срок так и оставался. И время, потерянное на овощной базе, приходилось компенсировать, задерживаясь на работе допоздна в последующие дни. Вот и выходило, что объем работы на свою зарплату человек все равно делал, а вот овощи перебирал бесплатно… У многих предприятий имелись подшефные совхозы, куда в порядке "шефской помощи" отправляли сотрудников в "командировку" — на уборочную и на скотные дворы.
Принудительно-бесплатный труд нигде не фиксировался. Не было письменного приказа директора о том, что младший научный сотрудник Петренко должен завтра перебирать гнилую картошку. Но фактически все, включая руководителя НИИ, прекрасно знали, почему Петренко отсутствует на рабочем месте. И сам он, хотя и не обязан согласно должностной инструкции заниматься подобной деятельностью, увернуться от этой повинности не мог. Потому что в распоряжении руководства имелся целый набор ответных санкций: лишение квартальной премии (повод найдется), предоставление профсоюзного отпуска в самое неподходящее время года. Если "уклонист" попросит характеристику для турпоездки за рубеж, ему откажут — мол, не хочешь "путешествовать" на овощную базу, обойдешься и без Венгрии-Чехословакии. А когда начнется подписная кампания на газеты и журналы, дефицитных изданий ему не видать. И пусть только попробует опоздать на работу хотя бы на пять минут — получит по полной. Если и после этого человек будет упорствовать и уклоняться от поездки на овощебазу, ему создадут условия, при которых он сочтет за благо уйти "по собственному желанию".
Ежегодный всесоюзный
Ежегодно в апреле в СССР наступал праздник бесплатного труда. Длился этот праздник всего один день — в субботу, предшествующую 22 апреля (годовщина рождения Ленина). В этот день вся страна выходила на "субботник". Он имел статус всесоюзного, считался "ленинским" и "коммунистическим" (потому что бесплатный). Соответственно, участие в нем обязательно. Хотя официально провозглашалось, что граждане выходят на субботник добровольно. Те, у кого была 6-дневная рабочая неделя, бесплатно работали в воскресенье — на "воскреснике".
Заводы и фабрики на субботнике выпускали продукцию в обычном режиме, но персонал не получал за этот день зарплату. Инженерно-технические работники шли на субботник с ведрами и тряпками — мыть окна в своих кабинетах и в коридорах. Правда, под тряпками почти у каждого была замаскирована бутылка водки или самогона. Бдительная охрана, наверняка знавшая эти "алкогольные" хитрости сотрудников, в день коммунистического субботника делала вид, будто ни о чем не догадывается.
Окна мыли часа два-три. Затем приступали к главному — накрывали на стол. Резали хлеб, колбасу, сыр. Открывали консервы. Многие дамы приносили из дому салаты и вкусности собственного приготовления. Первый тост доверяли руководителю подразделения — как правило, он являлся и членом партии. Обычно вначале пили за "дедушку Ленина". Не потому, что все такие идейные. Просто тост за основоположника не сулил никаких проблем. В отличие от тоста за здравствующего генсека — "папу" могут снять, как Хрущева, и объявить "волюнтаристом". И тогда найдутся доброжелатели, которые припомнят тост за этого генсека… Второй и следующие тосты поднимались за трудовые успехи коллектива и его конкретных представителей.
Примерно часов с 15-ти начиналось массовое перемещение по городу не вполне трезвых граждан — люди, от души отметив день "коммунистического труда", возвращались домой. Милиция, получив соответствующие инструкции, их не трогала. В меру пьяных трудящихся даже пускали в метро.
Помимо всесоюзных, устраивались также субботники местного значения. Например, ЖЭК организовывал их по месту жительства — для облагораживания придомовой территории силами самих жильцов. Бывало, школа созывала на субботник родителей своих учеников — с целью ремонта школы. Такие субботники проводились по мере необходимости и не имели четкой периодичности.
