Пленники туйона
Абсент, появившийся в продаже 220 лет назад, не только соблазнял европейских художников и поэтов — он чуть было не истребил половину населения Франции.
Галлюцинации, магический ритуал, заигрывания с "зеленой феей" и отрезанное ухо Ван Гога — лишь малая часть мифологии главного алкогольного напитка XIX века. Абсент не так уж и сильно отличается от других крепких настоек, в которых присутствует экстракт полыни горькой (взять тот же вермут, травяные ликеры Шартрез, Егермейстер, Рамацотти, Уникум). Но культовый статус "опаснейшего из ядов" достался именно 70-градусному эликсиру.
Причем всемирной славой абсент обязан не романтичному изумрудному цвету, и не комплиментам богемных абсентье вроде Бодлера, Пикассо или Поля Верлена. Наоборот, став причиной алкоголизма в национальных масштабах и, соответственно, обьектом гонений во всей Европе, абсент умудрился использовать обвинения во всех смертных грехах себе на пользу. В итоге антиалкогольная пропаганда и почти столетний запрет только добавили ему баллов в конкурентной среде, сформировалась отдельная ниша на рынке и, самое главное, за абсентом закрепился прочный образ особого изыска и порочности.
Вкус эйфории
Когда в Париже в 1850-1870-х годах вошел в моду "зеленый час" и в пять вечера горожане собирались в многочисленных кафе Монмартра для ритуального распития, никто и не думал о губительных эффектах туйоносодержащего напитка. Наоборот, с легкой руки доктора Пьера Ординэра, который в 1792 г. первым начал производить горький настой для продажи, абсенту приписывались исключительно лечебные свойства: улучшает аппетит, тонизирует, стимулирует пищеварение и творческую активность, а также служит глистогонным средством. Словом, очень полезен!
Французы оценили такую заботу о своем здоровье. Если в 1805 году компания Pernod Fils, пионер коммерческого абсентного производства, ограничивалась скромными 16 литрами абсента в день, то к 1850-му она увеличила обьемы до 20 тыс. литров в сутки, а в 1896 г. производила уже свыше 125 тыс. литров в день.
Правда, активное "лечение" подпортило богемному напитку репутацию — ради увеличения прибылей продавцы стали снижать цены, попутно ухудшая качество. К слову, если за литровую бутылку премиальных брендов Pernod Fils или Cusenier's Oxygenee просили 2 франка, то в дешевой таверне можно было "подлечиться" всего за 60 сантимов. Стаканчик зелья в дешевых забегаловках и вовсе был доступен каждому пьянчуге за 5 сантимов. Естественно, взамен натуральных травяных компонентов в дешевых версиях абсента появились химические эссенции и красители, вместо виноградного спирта – промышленный, ни о какой выдержке в дубовых бочках речь больше не шла.
Тем не менее, надо отметить, что "выход в массы" прошел удачно — французы забыли про вино, с неимоверной скоростью попав в плен к "зеленой фее". Это и не удивительно: некоторые источники утверждают, что в тогдашнем абсенте содержание туйона, обладающего наркотическими свойствами, доходило до 260 мг/кг (сегодня разрешенная норма — 10 мг/кг).
Когда в начале ХХ века потребление выросло до рекордных 36 млн литров в год, правительство Франции пришло в замешательство: "Если абсент не запретить, наша страна быстро превратится в огромную палату, обитую войлоком, где одна половина французов наденет смирительные рубашки на другую".
Билет в сумасшедший дом
Увеличение случаев психических расстройств, рост преступности и числа мертворожденных детей — не единственные причины паники.
Во-первых, сдали нервы у виноделов. Франция, традиционно винодельческая страна, с легкостью отдалась модной привычке — в качестве аперитива перед едой в 90% случаев предпочтение отдавалось именно абсенту, хотя существовала тысяча других напитков. Конкурировать в цене не было смысла — некогда элитарный напиток отныне стоил дешевле хлеба. Стоимость вина из-за скудных урожаев, наоборот, выросла в несколько раз.
Эпидемия филлоксеры, прокатившаяся по всей Европе в конце XIX века, стала для Франции национальной катастрофой — за период 1863-1895 гг. было уничтожено 90% всех площадей винограда (2,1 млн га), в результате чего убытки, по расчетам ампелографа П. Виаля, составили космическую сумму — 20 млрд франков. Чтобы хоть как-то поддержать свой бизнес и вернуть влияние на рынке, производители вина активно принялись лоббировать запрет на производство и продажу абсента.
В качестве аргументов выдвигались обвинения в ненатуральности продукции, а также медицинские заключения вроде того, что употребление абсента повышает риск развития слабоумия в 246 раз.
Во-вторых, всполошились военные чиновники. Из-за повального алкоголизма набор здоровых призывников в армию стал непосильной задачей. Накануне Первой мировой войны подобные упаднические настроения воспринимались очень остро, тем более имелся недавний опыт поражения во франко-прусской войне.
Демонизация абсента стала новым увлечением французов. "Зеленая фея" моментально превратилась в "зеленую ведьму". Рекламные постеры, напечатанные в новаторской для XIX века технике литографической печати, весьма красочно иллюстрировали все ужасы пагубной привычки. В антиалкогольную кампанию, которая стала приносить инициаторам немалую прибыль, включился кинематограф.
И до того, пока на экране немого кино не появился Носферату, роль главного злодея исполнял именно абсент. Наибольший коммерческий успех имели фильмы Les Victimes de l'alcoolisme (1902) и Les Victimes Gerard Bourgeois" de l'alcool (1911). Пресса, в свою очередь, стала выдавать неимоверное число "страшилок", апофеозом которых стала история щвейцарского фермера Ланфрея, застрелившего под воздействием алкоголя беременную жену и двух маленьких детей. Тот факт, что кроме порции абсента 31-летний мужчина в течение дня по привычке выпил еще 4 литра вина, несколько рюмок коньяка и пару чашек кофе с бренди, уже мало кого интересовал.
Попытки вернуть абсенту образ гламурного напитка, несмотря на бурное общественное порицание, все же предпринимались. Например, в 1889 г. на торжественном банкете в честь открытия Эйфелевой башни в качестве изысканного десерта подавали кулинарное ноу-хау — абсентовый сорбет. Известный эзотерик Алистер Кроули отмечал: "Мы же не проклинаем море, где бывают кораблекрушения, и не запрещаем лесорубам использовать топоры только из сочувствия к Карлу I или Людовику XVI.
С абсентом связаны не только особые пороки и опасности, но и милости и добродетели, которых не даст никакой другой напиток". Но эти акции, как и призывы ярых защитников напитка не имели воздействия. Сложно было вернуть прежнюю репутацию тому, что отныне называли "автобусом в Шарантон" (госпиталь для душевнобольных в пригороде Парижа). Полный запрет на продажу и производство абсента в Бельгии, Швейцарии, Голландии, Италии, Германии, США и Франции – логический итог полынной эйфории.
Знак касты
Хотя шансов на забвение у абсента все равно не было. Об этом позаботились художники и поэты, в общем, вся декадентствующая богема Европы, создавшая особую мифологию и таинственный ореол причастности к чему-то сокровенному. Без абсента в конце XIX века не писалась ни одна картина, ни одно стихотворение или сценарий.
В кругах интелектуалов абсент воспринимался как "профессиональный напиток", который помогал очистить разум, увидеть привычные вещи в необычном свете и, само собой, поймать вдохновение. Мане, Дега, Бодлер, Рембо, Тулуз-Лотрек, Гюго, Пикассо, Хемингуэй, Эдгар По — все не прочь были уединится за стаканчиком изумрудной "дозы творчества".
Иногда модное увлечение переходило в тяжелую зависимость и "поиски вдохновения" продолжались за десятой, а то и двадцатой порцией абсента. Самый яркий пример — Ван Гог, который, как считается, лишил себя уха, пребывая под влиянием непомерной дозы абсента. То, что злоупотреблявший алкоголем художник мог выпить все, что горит, в том числе и скипидар для разведения красок — дело второстепенное. Та же история с Полем Верленом, заядлым абсентистом, стрелявшим в своего друга Рембо и попытавшимся поджечь жену.
В итоге, какие бы ужасные свойства не приписывали абсенту, это лишь разжигало к нему интерес и укрепляло образ "худшего из худших" и "дальше некуда". Не каждый напиток может похвастаться подобным умением поглощать волны всеобщего недовольства себе на пользу и продолжать будоражить фантазию.
Эрнест Доусон: "Виски и пиво — для дураков, абсент — для поэтов. Абсент обладает колдовской силой, он может уничтожить или обновить прошлое, отменить или предсказать будущее"
Роберт Шеррард: "Этот коварный напиток, и привычка к нему быстро овладевает своей жертвой, которая рано или поздно отказывается от попыток обуздать свою страсть…"
Поль Верлен: "Абсент! Один глоток отвратительной ведьмы, один глоток все еще пленял меня, но затем мое пьянство привело к более тяжелым последствиям... На этот источник безумия и преступлений, идиотизма и позора правительства должны бы наложить тяжелый налог, а то и вообще запретить его"
Оскар Уайльд: "Я никак не могу привыкнуть к абсенту, но он так идет моему стилю"
