Неугомонный джигит

Мало кто из успешных бизнесменов, попробовавших силы в большой политике, не пожалел о своем решении. Без провокаций и обманов борьбы за власть в Украине не бывает. А бизнесу такие риски ни к чему. Фронтмен финансово-промышленной группы "Бринкфорд" Давид Жвания — исключение из правила. Его компании снова и снова становятся жертвами политической деятельности своего хозяина, а он и не думает сворачивать активность. Глядя на Печерские холмы из окна своего кабинета, он уже просчитывает шансы в будущей избирательной кампании.

Миллиардер Давид Жвания не любит аквариумных рыбок. Но так уж сложилось, что в его рабочем кабинете в стену вмонтирован огромный аквариум — и от него уже никуда не деться. Когда в мае прошлого года сгорел его четырехэтажный офис на Подоле, переселяться пришлось в спешном порядке. На детали интерьера внимания особо никто не обращал. Ведь на носу были внеочередные парламентские выборы. Пришлось спешно восстанавливать компьютерный сервер — огонь уничтожил всю базу данных. Тогда политик не исключал, что произошел умышленный поджог, но официальное следствие эту версию не подтвердило. Сегодня, спустя полтора года после пожара, Украина готовится к новой избирательной кампании, а Жвания — снова к переезду. Ремонт офиса на Подоле заканчивается. За это время многое изменилось. Главный спонсор партии "Народная самооборона" окончательно рассорился с президентом Виктором Ющенко — и теперь о блоке НУНС и речи быть не может. Жвания присматривается к варианту союза с БЮТ. Рабочее название будущего объединения — "Мега­блок". На оранжевую рыбку, самую крупную в своем аквариуме, Жвания смотрит с грустью: конфликт с президентом стоил очень дорого.

Весь 2008 год Генеральная прокуратура шлет ему приглашения на допросы. В июле вручение повестки произошло даже при детях. В аэропорту он провожал семью на отдых, и вдруг появились сотрудники СБУ, с доверенностью следователя. Возмущению обиженного грузина не было предела. "Я им сказал, что они дебилы и уроды. Имел в виду не их, а всю систему, которая так работает". Тем не менее на допросы ходить пришлось. Он стал официальным свидетелем в деле об отравлении президента, а чуть позже был вынужден доказывать законность получения украинского гражданства. Очевидно, что эти обвинения инициированы командой Виктора Ющенко. Вряд ли президент рассчитывал на выигрыш в судах, но главной цели он почти достиг. Почти, потому что удар по политическому имиджу Жвании нанести удалось, но повышенное внимание со стороны прессы тот сполна использовал для контрударов. Пожалуй, самый болезненный из них — заявление о том, что отравления президента не было. Для избирателей, голосовавших на последних выборах за НУНС, эти слова из уст одного из революционных соратников Ющенко стали настоящим шоком. А ведь это еще наверняка не все, о чем молчат рыбки в аквариуме Давида Жвании.

>> После вашей ссоры с президентом сложно представить дальнейший союз "Нашей Украины" и "Народной самообороны". На внеочередные выборы планируете идти самостоятельно или уже нашли партнеров?

— Мы делаем все возможное, чтобы внеочередных выборов вообще не было. Если же избежать их не удастся, то проводить их, на мой взгляд, нужно позже — в апреле-мае. Причем одновременно с президентскими. Нам нужно будет учесть, что за время нашей работы во фракции НУНС идентификация "Народной самообороны" у избирателя притупилась. Решение будем принимать, как говорят в бизнесе, в рамках объективной доходности для демократических сил. Если, изучив настроение избирателей, мы увидим, что наше самостоятельное участие даст больше голосов для формирования будущей коалиции — пойдем сами. Если же идея "Мегаблока" будет восприниматься лучше — войдем в переговорный процесс. Скорее всего, вместе с БЮТ. Сразу скажу, у нас нет намерений удачно "подрулить", купить "золотую акцию" в парламенте, а потом, как Литвин, объявить: "ласкайте меня". Если идти на выборы, мы должны победить. То есть набрать 226 голосов.

>> Есть ли, на ваш взгляд, вероятность, что Виктор Ющенко передумает проводить досрочные выборы в разгар финансового кризиса?

— Это возможно, если он учтет, что люди от выборов уже устали и что у существующего правительства не было достаточно времени, за которое можно было хоть что-то довести до ума. Там ведь не чародеи сидят. А тут еще и президент со своими "бомбочками", направленными против правительства с первого дня его формирования. У Виктора Ющенко по­явилось прозвище Зануда. Потому что каждый день одно и то же — обязательная некачественная "бомбочка" в адрес Юлии Тимо­шенко. Такого уровня диалога между ветвями власти не было еще никогда. Леонид Кучма в период своего президентства был, по сути, царем, но и он себе такого не позволял. Помощники Виктора Ющенко действуют как мелкие хулиганчики, а сам он всем хочет с пафосом показать неимоверную силу царя, контролирующего всю вертикаль власти.

А на самом деле выглядит как Али-Баба во главе сорока разбойников, которые пытаются завладеть сокровищами Рината Ахметова. Ющенко откровенно лукавит, когда говорит, что единственный орган, который сейчас может принимать взвешенные решения, — это Совет национальной безопасности и обороны. Если президент считает, что все должен решать секретарь СНБО, пусть распустит и парламент, и правительство — все органы власти, — и мы все будем работать на прическу Раисы Богатыревой.

>> Не станет ли в вашем возможном союзе с Юлией Тимошенко камнем преткновения ее позиция во время осетинского кризиса? Вы — грузин, а она тогда фактически выступила на стороне России.

— Я не увидел в ее позиции поддержку России. Фактически ее реакция совпала с позицией Европейского Союза, который осудил агрессию обеих сторон конфликта. Войну начала Грузия, а реакция России была неадекватной. И здесь у нас общая точка зрения. В какой-то степени я сторонник даже более жесткой позиции в отношении Грузии. Как этническому грузину мне грустно наблюдать за тем, что сделал со страной Саакашвили. Считаю, что он преступник. Виктор Ющенко, к сожалению, в этой ситуации выступил как абсолютно заангажированный политик.

>> Его главный аргумент в поддержку Са­­­акашвили вполне понятен: грузинский сценарий возможен и в Украине. Разве нет?

— Сравнивать Украину и Грузию нельзя. Там ведь, в отличие от Киева, произошла настоящая революция: власть захватили люди, принимавшие решения, которых себе даже фашисты не позволяли. Они не допустили существования оппозиции, ликвидировали любое инакомыслие, со всех государственных должностей убрали 40-летних. То есть тех, кто помнит Советский Союз. В стране нет никаких гарантий собственности. Из реестра человека просто вычеркивают, и ты уже не докажешь, что ты хотя бы родился в стране, не говоря уже о том, что чем-то владел. При этом Саакашвили заявляет, что он Богом данный, а не избранный. Поддерживать такой режим Украине не стоит. И уж тем более Виктору Ющенко некорректно говорить, что в нашей стране похожая ситуация. Это — унизительное для Украины сравнение.

>> Вы можете вспомнить момент, когда перестали видеть себя в команде Ющенко?

— Когда еще во время оранжевой революции Виктор Андреевич начал употреблять выражение "моя нация", мне было неприятно это слышать. Было действительно понятно, что он видит только свою нацию. Он совершал недопустимые, эпатажные поступки. В те же дни вдруг начал на всех кричать, хотя раньше не позволял себе ни на кого повышать голос. Он в один момент выпустил джина из бутылки, которого мы раньше не замечали. Я потом так и не смог себе ответить, почему не обратил на это внимания сразу и пошел с ним в одной команде. Помню, однажды в узком кругу он сказал: "А теперь можно все". Это стало большим разочарованием.

>> А в политике вообще вы еще не разочаровались? Она требует постоянных вложений, а отдача в виде вызовов в Генеральную прокуратуру — не такая уж и приятная.

— Да, сегодняшняя украинская политика — это сплошные разочарования и большие расходы. Но я шел сюда не зарабатывать. У меня есть доходный бизнес. А политика — не одноразовая сделка. Мне просто интересно вносить свою лепту в развитие молодой страны.

Всеядный холдинг

Контролируемая Давидом Жванией финан­сово-промышленная группа "Бринкфорд" не имеет ярко выраженной отраслевой специализации. "Если меня спросят, какие у тебя активы, я с трудом и не сразу отвечу". Вместе с главным бизнес-партнером, депутатом фракции "Наша Украина" Николаем Мартыненко, он зарабатывает на строительстве, химической промышленности, машиностроении, торговле, добыче газа, а в Луганске у них есть даже патронный завод. Львиная доля промышленных активов досталась Жвании после приватизации и банкротств госпредприятий в период президентства Леонида Кучмы. Бизнесмен умел быть лояльным к дореволюционному режиму и взамен получал доступ к стратегическим отраслям. В 2001 году Фонд госимущества так спешил передать тот же Луганский патронный завод на баланс "Бринкфорда", что чуть не упустил замечаний Минобороны о возникновении в связи со сделкой риска неконтролируемой торговли боеприпасами. Когда же в 2002 году Жвания подался в оппозиционную "Нашу Украину", Кучма мгновенно создал межведомственную комиссию, которая сделала вывод о наличии "согласованных действий между ЗАО "Бринкфорд", Луганской обладминистрацией и Агентством по банкротству, направленных на доведение предприятия до фиктивного банкротства. За дело взялись правоохранительные органы. Окончательно битву за этот завод, как и за многие другие, входящие в группу, бизнесмену удалось выиграть только после оранжевой революции. Сейчас в Луганске выпускают охотничье снаряжение.

Три года пребывания в оппозиции стоили Жвании огромных убытков. Многие предприятия были просто остановлены из-за административного прессинга. Но за последние три года, прошедшие после революции, дела в "Бринкфорде" стабилизировались. Но о бы­лом размахе можно только мечтать. Пик могущества группы Жвании пришелся на конец 1990-х. Принято считать, что базовым бизнесом, обеспечившим ее благополучие, стало посредничество между российской корпорацией "ТВЭЛ" и украинским "Энергоатомом". Но мало кто знает, что перед этим кипрским офшорным компаниям Жвании удалось получить контракты на поставку в Украину газа из Туркменистана и Казахстана. Собственно, именно эти операции с последующей реализацией бартерных схем сделали предпринимателя, ранее зарабатывавшего на бартере в Грузии, миллиардером и обеспечили ему комфортную эмиграцию в Украину. В Киев он бежал после прихода к власти Звиада Гамсахурдии — там началась охота на "любимчиков" старого режима. Участие же в расчетах между "ТВЭЛом" и "Энергоатомом" сводилось к финансированию вывоза отработанного топлива в Россию. За эти услуги "Бринкфорд" получал от атомных станций электроэнергию, поставлял ее промышленным потребителям, получал взамен их продукцию и зарабатывал на ее реализации. Неудивительно, что при этом многие заводы оказывались должниками Жвании. Именно эти долги он и использовал для банкротства и приватизации облюбованных объектов. Собственно, в этом и есть главный секрет отраслевой разношерстности компаний группы. И в этом же ее главная нынешняя проблема.

Жвания не скрывает, что выстроить единую стратегию развития холдинга, в котором бизнесы кардинально отличаются, крайне сложно. Пока группой руководил он сам, многие дыры в системе управления удавалось закрывать лично. Ведь участие в сложнейших бартерных цепочках сделало бизнесмена специалистом не только в вопросах газового рынка и атомной энергетики, но и в базовых отраслях промышленности. Когда же главный менеджер холдинга ушел в политику, стало ясно, что компания требует реструктуризации. На этом болезненном этапе "Бринкфорд" находится и сейчас. Компании формируют в так называемые дивизионы, которые впоследствии должны стать финансово автономными. Впрочем, в условиях финансового кризиса отраслевая всеядность Жвании сыграла ему на руку. На кредитный голод компании группы отреагировали по-разному, и для поддержания временно убыточных проектов сейчас активно используется внутреннее перекрестное финансирование.

>> Насколько болезненным стал финансовый кризис для вашего холдинга?

— Как и для всех, для нас стала актуальной проблема привлечения денег на развитие бизнеса. Кроме того, мы планировали получить листинг акций на открытом фондовом рынке, но теперь эти планы лопнули как мыльные пузыри. Мы долго и с трудом шли к листингу. Я — экономист по образованию, так что у меня консервативный подход: выходить нужно было максимально чистыми и подготовленными. Теперь, в условиях мирового кризиса, приходится рассчитывать только на реинвестирование прибыли, полученной внутри холдинга.

>> Проекты в каких отраслях, на ваш взгляд, достойны инвестирования в нынешних условиях?

— В первую очередь, машиностроение. В нынешних условиях оно может выдержать даже дорогие банковские кредиты. Риски здесь сравнительно умеренные. Их сегодня создает политикум. Руководство страны, похоже, толком не понимает масштабов того, что происходит. Ведь по этому поводу даже дискуссии не началось. Это ужасно.

>> Правда ли, что после вашего ухода в политику дела у группы "Бринкфорд" идут все хуже и хуже?

— Нет, все направления развиваются нормально. Но после моего ухода из компании мы так и не нашли формулу, при которой один человек управлял бы всем процессом. Все распалось на секторальные группы, и единого холдинга сейчас, по сути, нет. Хотя при этом активы между партнерами у нас не разделены. Так что если спросят, "какие у тебя активы", я так сразу и не отвечу. Я планировал в 2007 году привести структуру активов в порядок, но в связи с последними тенденциями в экономике и политике было не до того. Процесс разделения активов длится до сих пор. Думаю, к 2009-2010 гг. выйдем на какую-то формулу.

>> Почему возникла необходимость отказываться от холдинговой формы управления?

— Эта система управления очень сложная. Реинвестирование между секторами осуществлялось неуклюже. Трудно понять, какая дивидендная база, постоянно идут процессы продажи объектов и поглощения. Пока понимания, как эту структуру сделать проще и понятнее, нет. Но это точно будет секторальное, а не холдинговое управление.

>> Процесс разделения активов между парт-нерами не станет первым вашим шагом к выходу из холдинга с целью создания самостоятельной структуры?

— Никто не собирается отделяться. Нужно просто решить вопрос эффективного использования активов и их перераспределения. В холдинге появились новые участники, мнение которых тоже нужно учитывать. Если же говорить обо мне, то я не забираю, а наоборот, отдаю.

>> Новым участникам?

— Да. Есть молодые эффективные менеджеры, благодаря которым быстрее капитализируются определенные сегменты холдинга. Будем их стимулировать. Структура компании должна быть прозрачной и модной, мы сразу заявили, что уходим от постсоветской системы управления. Нам неинтересны активы в металлургическом секторе и облэнерго, хотя на определенном этапе нам принадлежало право первой руки при их продаже. Отказались, потому что, на мой взгляд, это самые рискованные предприятия для инвестирования.

Я — эмигрант и четко понимаю: нельзя покупать то, что у тебя потом могут отнять. В этих отраслях многое зависит от политики.

>> Зависимость от политики легко проследить и внутри вашего холдинга. Ваш парт­нер по бизнесу, Николай Мартыненко — один из лидеров "Нашей Украины", с которой ваша "Народная самооборона", судя по всему, расстанется. Это не приведет к конфликтам внутри компании?

— Политика не имеет никакого отношения к нашему бизнесу. Николай Мартыненко — такой же номинальный владелец активов, как и я. Он не имеет никакого отношения к управлению холдингом. В компании все выведено на мировые стандарты отчетности и выписаны четкие обязательства управляющих. Так что здесь я спокоен. В этом смысле бизнес всегда порядочнее, чем политика. Если бы кто-то из нас был управляющим, возможно, повод для беспокойства и возник бы.

>> Но разве большие конфликты в бизнесе, как правило, не начинаются с недоразумений, которые к бизнесу никакого отношения не имеют?

— Мы уже давно выросли из этих штанишек. Конфликт между нами в бизнесе даже теоретически невозможен. Мы можем поссориться и не разговаривать, но это никак не повлияет на работу компании.

>> Признайтесь, много ли времени вы тратите на отслеживание развития собственных предприятий?

— Я очень долго готовил менеджеров, перед тем как уйти в политику. Потом еще два года меня постоянно тянуло назад, в бизнес. Но сейчас все уже по-другому. Все проекты находятся на инвестиционной стадии. Так что контролировать нужно не предприятия, а финансовые потоки внутри холдинга. Достаточно следить, чтобы привлечение капитала не перевалило за зону риска. А дивидендной отчетности у нас пока нет. Все, что зарабатываем, тут же вкладываем.

"Оранжевые" деньги

Самая загадочная страница в карьере Давида Жвании — участие в выстраивании схем финансирования оранжевой революции. Вместе с нынешним депутатом-наше­ук­раинцем Александром Третьяковым он имел непосредственное влияние и контроль на денежные потоки, задействованные для организации массовых акций протеста. Конспирация, которая сопровождала эту деятельность, на определенном этапе оправдывала непрозрачность системы финансирования. Но именно эта непрозрачность вскоре стала причиной мощнейшего скандала, инициированного российским миллиардером, проживающим в Лондоне, Борисом Березовским.

В прошлом году через Высший суд Лон­дона он потребовал отчета за расходование $22,85 млн, перечисленных компаниям Еlgrade Limited и Goldstar Agency. Жвания и Третьяков отказались признать свою причастность к этим фирмам. Березовский собрался было вылететь за своими деньгами в Киев, но так и не рискнул. Давид Жвания публично пообещал ему большие неприятности, если тот рискнет заявиться в Украину. На том скандал и затих. Оставив в этой истории много неясного. Отвечая на вопросы, касающиеся этого скандала, наш герой не скрывал раздражения.

>> На каком этапе сейчас находится судебный процесс, инициированный Борисом Березовским против вас и Александра Третьякова по поводу отчета за средства, перечисленные на финансирование оранжевой революции?

— Никакого отчета быть не может, потому что я не знаю о том, кому и зачем перечислял деньги Борис Березовский. Его судебный иск — просто эпатаж. В Англии существует специфическое право, предполагающее два вида исков. Один предполагает обязательный вызов в суд, второй — предложение начать судебный процесс. То есть я могу судиться с кем угодно, но если у меня нет доказательной базы, то просто приглашаю в суд того, кого считаю виновным. После этого суд спрашивает у другой стороны, готова ли она вступать в диалог. Березовский воспользовался именно этим правом, написав в иске список компаний и сумм. Но я не имею к этому никакого отношения. Суд меня не привлекал к процессу, а только спрашивал, хочу ли я в этом участвовать. Я не хочу.

>> Почему бы вам было не вступить в судебный процесс и перед всеми открыто доказать, что не имеете к компаниям, упомянутым Березовским, никакого отношения?

— На мой взгляд, он придумал всю эту историю, чтобы скомпрометировать окружение будущего президента. Это провокация и эпатаж, целью которых было взятие под контроль возможного процесса импичмента президента. Ведь иностранные деньги, перечисленные на избирательную кампанию — это нарушение законодательства и формальный повод признать выборы недействительными.

>> Была ли в период оранжевой революции у вас информация, что из-за рубежа перечислялись средства в поддержку революции на чьи-то счета?

— Такие перечисления были, но эти средства было очень сложно получить. Так что проблем от них было больше, чем пользы.

>> Деньги шли в основном от американцев?

— Это были малые средства, в основном от эмигрантов. Послы США и Великобритании, между прочим, до последнего момента перед оранжевой революцией были против каких-то радикальных действий. Деньги, которые реально доходили из-за рубежа, иностранцы заводили в Украину сами. Они искренне поддерживали демократию. Я им благодарен, но лично этих людей не видел.

>> Пытались ли вы объясниться с Березовским после того, как он подал против вас судебный иск?

— Мы разорвали отношения очень давно, задолго до революции, и с тех пор не общаемся. Но я его хорошо знал, он судится со всем миром, и я не стал исключением. Это его хобби. Он судится с Абрамовичем, Путиным, Ходор­ковским, женами… Я не имею никакого отношения ко всей этой истории.

>> Тем не менее, когда Березовский заявил о намерении приехать в Украину, чтобы пролить свет на историю о финансировании оранжевой революции, вы серьезно встревожились. Почему?

— Он мог нанести вред Украине своими эпатажными действиями. Я сразу сказал: не пущу его сюда. Нужно вообще забыть этого человека как страшный сон.

>> Название офшоров, упомянутых в иске Березовского, совпадают с реальными компаниями, которые вам принадлежат?

— Я даже не знаю, какие компании были в том иске. Но в любом случае я не имею никакого отношения к офшорам, которым Березовский перечислял средства. У нас с ним не было факта общения через мои компании.

>> Но ваши компании принимали участие в финансировании оранжевой революции?

— Да, и для бизнеса это было ужасно. Мы реально тратили свои ресурсы, это было гипердорого. Но, сжав зубы, мы шли в том направлении, о котором договорились. Это была борьба за выживание. Бизнес в этот период очень страдал. Против этих компаний постоянно направлялись иски в суды. Директора были в ужасе, им никогда не приходилось работать под таким страшным прессингом. Кучма был царем, и любая его команда "фас" выполнялась мгновенно.

>> Появлялись ли в тот период перед вами незнакомые люди, которые предлагали схемы по финансированию революции или просто наличные?

— Людей, которые предлагали реальную финансовую помощь, было очень мало. В то время люди боялись мне даже руку подать. Никто ведь наверняка не знал, чем все закончится.

Эрдели и булочки

Семья Давида Жвании (супруга и три дочери) живет в роскошном особняке в самом центре Киева, на улице Богдана Хмельницкого. Здесь всегда многолюдно, а постоянные автомобильные пробки вызывают сомнения в комфортности жизни в этом районе. Но Жвания доволен. Еще в начале 1990-х он заселился в квартиру, которая стала приданым супруги. Дом был настоящей развалюхой. "Это даже "хрущевкой" назвать нельзя было, там жили бомжи". Делать ремонт в квартире, если весь дом вот-вот развалится, смысла особого не было. Так Жвания решил выкупать одну за другой все квартиры дома. Теперь дом полностью принадлежит бизнесмену. Он с юмором вспоминает историю о том, как ему казались очень подозрительными визиты в его подъезд чернокожих молодых людей. Причем, выходя, они обязательно выносили с собой булочки. Милицейская облава раскрыла точку наркоторговли.

Теперь стены отреставрированного дома украшают картины художников-импрессио­нистов. Это главное хобби Жвании. Он часами может обсуждать творчество Эрдели или Примаченко. В коллекцию уже вложил немалые деньги и со временем мечтает открыть собственную картинную галерею.

>> Что вас лучше всего отвлекает от рабочих стрессов?

— Прокуратура. У меня новое хобби — хожу в прокуратуру по делу отравления президента. Очень увлекательное занятие.

>> Известно, что вы коллекционируете картины. Это произведения украинских или иностранных художников?

— В основном украинские художники. Адальберт Эрдели, Давид Бурлюк, Александр Мурашко, Мария Примаченко — это люди, которые в свое время многому научили французов. Им нужно найти достойное место в искусстве. Их творчество должно быть признанным и востребованным. В условиях Советского Союза не было рыночных отношений, которые дали бы этим картинам достойную оценку. Я хочу эту несправедливость восполнить.

>> Собственной галереи у вас нет. Где храните полотна?

— Картины находятся в основном у меня дома и еще в одном месте, где я их собираю. Хочу со временем создать постоянно действующую выставку. Но еще думаю, в какой форме это сделать. Если позволят возможности, презентую свою галерею, если нет — войду в действующую галерею со своей идеей.

>> В чем эта идея заключается?

— Я хочу представить художников не только картинами, но и историей. Я собираю их рукописи, вещи, любые ценные материалы. Важно, чтобы люди не просто увидели гениальность художника, но и поняли, почему он был гениален. Только так его признают по-настоящему.

>> Сейчас в Украине активно развивается арт-рынок, который дал возможность раскрыться целому поколению современных художников. Их произведения вас интересуют?

— Работ современных художников у меня мало. Но есть произведения современных скульпторов. На мой взгляд, о новой школе современного искусства в Украине говорить пока рано, она переживает период становления. Художников много, их произведения яркие, но стящих среди них мало. Еще меньше такого, чем бы я увлекся.

>> Арт-рынок сформировал класс посредников, которые, зная предпочтения коллекционеров, предлагают им самые достойные новинки. К вам они обращаются?

— Нет, потому что в последнее время я не могу уделять своему коллекционированию необходимое время. Могу признаться, что искусством интересуюсь сейчас очень мало. Политическая ситуация в стране сложная, экономичес­кая — тоже, а тут еще прокуратура. Все это отбирает слишком много времени. Последнее пополнение коллекции ценной картиной произошло три года назад. А в последнее время пополнение происходит не картинами, а документалистикой. Покупаю гравюры, черновики, дневники, в общем, то, чем можно дополнить уже существующую коллекцию.

>> Часто ли вам дарят картины?

— Редко. Может быть, из-за того, что я редко в Киеве отмечаю день рождения. Стараюсь в этот день уехать. Поскольку я занимал различные государственные посты, то картина в подарок могла быть расценена как взятка. А поскольку исторически сложилось, что никому и в голову не приходит, что мне можно предложить взятку, то и картины не дарят.

>> Вы покупаете картины и документы художников на аукционах?

— Да. На "Сотби" я никогда не выходил, но есть несколько мест, где можно найти хорошие картины по нормальной цене. Многие приобретенные вещи приходилось сертифицировать.

>> То есть они продавались нелегально?

— Нет, просто картины не имели сертификатов. Много картин находится у людей еще со Второй мировой войны, а документов на них нет. Но сейчас на аукционы уже не хожу.

В общем, я не из тех коллекционеров, которые хотят собрать очень много картин. Меня интересуют только очень узкие направления в искусстве. Я люблю импрессионистов. На мой взгляд, этот жанр зародился в Украине.

>> Знакомы ли вы с коллегами-политиками, которые также имеют подобные коллекции?

— Очень много коллег-политиков занимаются коллекционированием. Дмитрий Табачник — один из коллекционеров картин. Он очень хорошо разбирается в этом деле. Нестор Шуфрич, как и я, коллекционирует работы Эрдели, и он делает многое, чтобы популяризировать его творчество. Увлекается Эрдели и Богдан Губский.

>> Вы собираетесь, чтобы обсудить общее увлечение?

— Наша политическая культура пока не доросла до того, чтобы объединяться ради искусства и обсуждать произведения художника, даже если это Эрдели — на мой взгляд, лучший импрессионист мира.

Перспективы

Политические перспективы Давида Жвании в ближайшем будущем во многом будут зависеть от готовности премьер-министра Юлии Тимошенко принять под свое крыло "Народную самооборону". Шансы этой партии в качестве самостоятельного участника выборов пока не выглядят убедительно. Но любой ценой союз с БЮТ Жвании тоже не нужен. В частности, он категорически против банального присоединения к блоку премьера. Он рассчитывает на равноправное сотрудничество, как в случае, когда в прошлом году шел на выборы вместе с другим "старшим братом" — "Нашей Украиной". Жвания затеял рискованную игру, и если его амбиции испугают Тимошенко, главный спонсор "Народной самообороны" может на некоторое время вылететь из высшей лиги украинской политики. Хотя сегодня вероятность такого развития событий представляется очень высокой.

А вот в бизнесе перспективы Жвании будет определять дальнейшее развитие финансового кризиса. Львиную долю его активов составляют промышленные предприятия со сложными производственными цепочками, постоянно требующими кредитного ресурса. Если банки оставят крупных заемщиков на голодном пайке до весны, не исключено, что группе "Бринкфорд" придется задуматься над при­остановкой большинства предприятий. Помочь Жвании могут политические связи. Ведь если правительство решится на прямые инвестиции в промышленность для поддержания базовых отраслей, кое-что наверняка перепадет и бизнес-империи близкого к премьеру политика. Нынешней осенью он, как и другие крупные бизнесмены, имеющие депутатский значок, сполна пр очувствуют бессмысленность и беспощадность кризиса власти, в который попала Украина из-за непомерных амбиций "профессиональных" политиков.

В третьем лице

"Жвания был тем посыльным господина Ющенко, который просил деньги для его предвыборной кампании. Лично Ющенко просил у моего покойного друга Бадри Патаркацишвили деньги на демократические реформы, и именно Жвания приехал к Бадри от имени Ющенко и соединил их по телефону". Борис Березовский, "Сегодня", 30.05.2008 г.

"Когда создавалась "Самооборона", ко мне пришел Давид Жвания и сказал: "Я полностью разделяю твои убеждения и готов финансировать кампанию. И не бери в голову, сколько это стоит". Вот я и не беру". Юрий Луценко, "Публичные люди", 04.07.2007 г.

"То, что Жванию прорвало, это как раз то, чего боялся Ющенко. Король-то голый и отравления не было — это очень похоже на правду". Нестор Шуфрич, ForUm, 03.06.2008 г.

"В своей публичной риторике господин Жвания опустился до уровня худших образцов пропаганды времен кучмизма". Вячеслав Кириленко, пресс-служба "Нашей Украины", 10.07.2008 г.

"Из того, что я понял по разговору Березовского, у него действительно есть доказательства, что Жвания и Бессмертный, или просто Жвания, хотели убить Тимошенко. Что это было не сейчас, а в конце оранжевой революции — для того, чтобы она не стала премьер-министром". Михаил Бродский, "Интер", 15.09.2005 г.