Уполномочен замолчать
Новая власть запретила чиновникам конфликтовать между собой через СМИ. Отныне споры в правительстве, министерствах и местных администрациях будут проходить за закрытыми дверями, а простые украинцы узнают лишь об итогах этих дискуссий.
Одного из самых рейтинговых украинских политиков Нестора Шуфрича в последнее время не узнать. Из активного депутата-ньюсмейкера, не сходящего с телеэкранов, он превратился в дисциплинированного министра, взвешивающего каждое слово и постоянно ссылающегося в своих выступлениях то на президента, то на премьера. И даже самая яркая за последнее время идея Шуфрича — переписать первые строки государственного гимна — прозвучала с несколько раз повторенной оговоркой, что это лишь его сугубо личное мнение. Политическая команда, пришедшая к власти, делает все, чтобы отличаться от предшественников, которые, как известно, перечеркнули свои шансы на победу на выборах бесконечными взаимными перепалками. Вот и замглавы Администрации президента Анна Герман решила в довольно оригинальной форме опровергнуть слухи о конфликте со своим формальным шефом Сергеем Левочкиным. Она заявила журналистам, что с главой президентской канцелярии ее связывают… семейные узы. "Я открою вам секрет: он крестил моего внука. Он очень поддержал меня в то время, когда мне было трудно, тогда он не покидал меня ни на минуту". Смена власти в Украине зафиксировала окончание периода громких перепалок между чиновниками высшего ранга (подробнее об этих конфликтах — см. "Коалиция с дулей в кармане", "ВД" №12 с. г.). "Каждый конфликт ослабляет власть, а значит, ослабляет президента, — объясняет г-жа Герман. — Если бы я стала источником конфликта в Администрации, я оказала бы президенту очень плохую услугу".
Язык до отставки доведет
Мораторий на публичные дискуссии в новой команде был введен... в ходе крымского совещания по вопросам развития экономики и социальной сферы. На первый взгляд, как будто нечаянно. Первый вице-премьер Андрей Клюев вскользь обронил замечание, которое внешне не походило на спланированное заявление. Но в итоге послужило сигналом не только для крымских чиновников. "Разные центры влияния, разные течения, перепалки в интернете между президентом, премьером и председателем Верховной Рады ушли в прошлое… Все руководители страны должны работать в одном направлении, которое указывает президент. То же самое и на местах", — так ответил он крымским руководителям, жаловавшимся на рейдерские атаки. Попутно предупредив: тот, кто начнет перепалку, "очень быстро лишится своей должности".
"Нечаянная" идея уже находит воплощение в информационной политике правительства и отдельных ведомств. Ответственные за нее лица наполняют совет г-на Клюева конкретными рекомендациями. Подразделениям и предприятиям некоторых министерств спущены ЦУ, которыми чиновникам запрещается публично критиковать каких-либо должностных лиц в системе этих министерств. Недовольство полагается выражать "исключительно в докладных записках вышестоящим органам". Утечка какой-либо негативной информации в СМИ категорически не допускается. Кроме того, чиновникам запретили вести "информационные войны" против каких-либо структур, даже коммерческих, без согласования с министром. Так что любая критика теперь должна быть утверждена на высшем уровне. На всеукраинскую орбиту выходит и идея ограничить контакты госслужащих с журналистами (ее уже дважды внедряли в КГГА при Леониде Черновецком). Должностным лицам запрещается предоставлять СМИ информацию и документы без официального журналистского запроса. И рекомендуется избегать внепланового общения с акулами пера без их письменного обращения в пресс-службу.
Естественно, никакими нормативными актами эти советы не утверждены. И вряд ли будут. А распространяются по строгим правилам конспирации: устно либо в виде электронных документов без исходных данных, ведущих к настоящему автору. Участники же информационного сопровождения работы новой команды закономерно открещиваются: ни с чем подобным не сталкивались. Но идею моратория на взаимную критику чиновников понимают и поддерживают. "Для меня было несколько странно, когда не так давно в прессе министр культуры сказал, что не согласен с министром образования, — признается Игорь Сторожук, директор департамента информации и массовых коммуникаций Секретариата Кабмина. — На мой взгляд, этот вопрос следовало решить в ходе личного разговора, например, по телефону, а не посредством СМИ. Так к общему решению все равно не прийти. Можно было вынести этот вопрос на голосование Кабмина и коллегиально разрешить спор". Именно переход к закрытым дискуссиям подразумевался в "крымском заявлении", — убежден руководитель информационного департамента Кабмина. "Никто не запрещает дискутировать. Но критика не должна выходить в публичную плоскость, потому что от членов команды ожидают общего видения цели и направления движения. Дискуссия же по поводу технологии достижения цели — это вопрос "производственного характера", который должен решаться на "производственных" совещаниях", — говорит г-н Сторожук.
Чтобы избежать появления противоречивых высказываний в СМИ, создается вертикаль управления информационными потоками. Перспективный план мероприятий, которые проводят подразделения и предприятия министерств с участием журналистов, передается на утверждение министру. Затем собранную информацию анализируют в Кабмине. "Начиная с восьми утра в понедельник, мы согласовываем и проверяем планы всех событий в министерствах, которые будут проводиться с участием прессы, — поясняет г-н Сторожук. — Мы занимаемся этим около 30-40 минут [в день] хотя бы для того, чтобы понять, что в одном и том же месте не проводятся две одинаковые пресс-конференции".
На чужих ошибках
Запретительные инициативы новой команды можно понять. Именно взаимные перепалки катастрофически ослабили предыдущую власть. Ситуация доходила до абсурда: мирить премьера и президента приезжали зарубежные политики. Соцопросы показывали: конфликты в высшем руководстве — на втором месте среди причин, по которым украинцы отказываются доверять Виктору Ющенко и Юлии Тимошенко. Казалось бы, веский аргумент для заключения перемирия, но раскол только усиливался. Противоречия доходили до того, что отдельные госпредприятия позволяли себе разворачивать боевые действия на информационном фронте против ведомств, которые их регулируют.
Прямолинейное решение этой проблемы, предложенное новой командой, в целом вызывает понимание и у правозащитников. Евгений Захаров, председатель Украинской Хельсинкской группы по правам человека, сопредседатель Харьковской правозащитной группы, констатирует: запрет на взаимную критику в среде чиновников — отнюдь не отечественное новшество. "Во всем мире принято решать споры, которые возникают, внутри команды. При этом устанавливается принцип: утвержденные решения нужно выполнять, а не дискутировать вокруг них после принятия. Главное, чтобы нынешняя команда не перешла в этом вопросе определенную черту. Дело в том, что в западной практике есть понятие, которое с английского дословно переводится как "свистун". Это человек, который посчитал, что обладает важной государственной информацией, требующей публичной огласки. Если он считает, что не может ее скрывать, то освобождается от ответственности за ее разглашение. Это определено в законах о свободе информации, которые за последние 20 лет были приняты всеми странами — членами Совета Европы, где их до этого не было. В Украине такого закона нет до сих пор".
Разница между высказываниями политика и чиновника очевидна для юристов. Андрей Портнов, экс-нардеп, возглавлявший во фракции БЮТ юридический департамент, после переезда в Администрацию президента дал последнее политическое интервью. И теперь комментирует исключительно вопросы судебной реформы, которую курирует на Банковой. "Закон "О государственной службе" предусматривает, в частности, "запрет госслужащим совершать действия, препятствующие нормальному функционированию государственного органа", — подчеркивает Максим Копейчиков, партнер юридической фирмы "Ильяшев и Партнеры". — Кроме того, государственные служащие связаны нормами Конституции. Они обязаны действовать исключительно на основаниях, в пределах полномочий и способом, установленным Конституцией и законами Украины. В отношении членов Кабмина, к примеру, это можно трактовать так: поскольку Закон "О Кабинете Министров Украины" не предусматривает права членов правительства критиковать других членов Кабмина, они этого делать не могут. Т. е. нормативную базу для внедрения такого запрета на публичную критику для чиновников "подогнать" можно". Но отдельные инициативы вроде рекомендаций госслужащим ограничить общение со СМИ бумажной перепиской все же удивляют знатоков европейского законодательства.
В тихом омуте
Окончательно заглушить критику со стороны "своих" не удавалось даже в эпоху Леонида Кучмы. Несмотря на то, что он обладал большими президентскими полномочиями, нежели действующий глава государства. "Специальных темников для чиновников не было. Но, естественно, были опасения, — вспоминает Дмитрий Выдрин, заместитель секретаря СНБО. — Когда я работал в Администрации президента Кучмы, в какой-то момент резко начал критиковать главу Администрации — и мне пришлось уйти. Меня никто не увольнял, а Кучма даже несколько раз то ли откладывал, то ли рвал мое заявление, но я сам почувствовал, что нарушаю если не этику, то этикет. Не помню, чтобы кто-то тогда специально запрещал критику, но есть некоторые вещи, которые витают в воздухе и подразумеваются. При Кучме подразумевалось, что члены команды не должны не то что поливать друг друга грязью, как потом это происходило, а даже подвергать друг друга мягкой и щадящей критике".
Это, впрочем, не мешало Александре Кужель гордиться своей несговорчивостью: "Уж как я вслух на всех наезжала! Помню, когда назначала институт уполномоченных, Кучма поддержал меня. Звонит он мне и говорит: "Шура, ты не представляешь, звонят все губернаторы, ногами топают, орут, возмущаются". Я спрашиваю: "Так что же делать, Леонид Данилович?", а он мне отвечает: "Не обращай внимания". Ни разу он мне не сказал: стоять, бояться, молчать. А ведь я постоянно иду на конфликты, потому что защищаю бизнес. Был конфликт не с одним министром, в частности с министром внутренних дел Юрием Кравченко".
Действующего президента присутствие на государственных должностях политиков "с собственным мнением", а не чиновников-исполнителей, заметно раздражает. "Когда-то Виктор Янукович мне сказал: "У тебя большой недостаток, Кужель, что ты на все имеешь свое мнение". На что я ему ответила: "Вы знаете, Виктор Федорович, вообще-то большинство людей
считают это достоинством", — вспоминает экс-глава Госкомпредпринимательства. Но избежать политических назначений нынешней команде не удалось. В том же кресле защитника предпринимателей снова оказался политик, который за словом в карман не полезет. Михаил Бродский, хотя и отвешивает комплименты премьер-министру Николаю Азарову, не слишком скрывает напряженность в отношениях с вице-премьером Сергеем Тигипко. В одной из недавних заметок в своем блоге он пригрозил: "Увы, сегодня на правительственном комитете Тигипко не поддержал наш закон про ответственность чиновников за нарушение законов. Буду писать жалобу Азарову, уверен, доведу дело до конца. Слова не должны расходиться с делами".
На случай острого желания выступить с критикой в адрес коллег по власти политолог
Кость Бондаренко выводит несколько правил для должностных лиц: "Критиковать чиновник может, исходя из ряда предпосылок. Первое — насколько он компетентен в этом вопросе. Второе — насколько его комментарий будет способствовать положительному развитию ситуации в той сфере, которую он комментирует. Третье — насколько этот комментарий не противоречит понятиям государственной и военной тайны". В общем-то, критиковать власть — задача оппозиции. Но, учитывая нынешнюю "разобранность" последней, руководство страны вполне обоснованно опасается большего ущерба в виде разоблачающих заявлений из уст собственных штыков.
