От "Монпансье" до "Каракума"
Кондитерский отдел существовал едва ли не в каждом советском гастрономе. Но, например, в Киеве хорошо знали, что за дефицитным тортом "Киевский" или коробкой шоколадных конфет высшего сорта надо ехать в специализированные магазины — "Українські ласощі" на Ленина, 14 (ныне ул. Б. Хмельницкого) и "Лісова пісня" на Карла Маркса, 4 (ул. Архитектора Городецкого). Сладкий дефицит могли "выбросить" на прилавок в кондитерских отделах "Центрального гастронома" на Крещатике, а также двух популярных магазинов — "Театральный" на ул. Лысенко и "Киевский" на углу Красноармейской и Саксаганского. Тут, как говорится, лови момент: немного зазевался — и все раскупили.
Не всякая "Птичка" долетала до середины Днепра
Главным кондитерским брендом Киева, начиная с 1956 года, являлся торт "Киевский". Всякий командировочный киевлянин знал, что с его помощью в любом городе Советского Союза он решит любую проблему: устроится в гостиницу, выбьет дополнительные фонды в вышестоящей московской организации, достанет билеты в Большой театр или Театр на Таганке. Аналогично и гости Киева, возвращаясь домой, старались прихватить с собой торт "Киевский". Поезд Киев — Москва в шутку называли "тортовозом" — в его вагонах запах был как в хорошей кондитерской…
По Киеву бродили упорные слухи, будто торт этот — дореволюционной рецептуры. Мол, изобрел ее еще в начале века тогдашний владелец фабрики, а сейчас этот рецепт отыскали и пустили в дело. Другие утверждали, что "Киевский" придумали советские кондитеры, вот только произошло это абсолютно случайно, по оплошности — забыли спрятать на ночь в холодильник смесь, приготовленную для чего-то другого. Третьи авторитетно говорили, что автором "Киевского" является женщина-технолог, четвертые настаивали, что торт изобрел мужчина — начальник цеха.
Многочисленные легенды придавали "Киевскому" ореол таинственности и лишь подхлестывали спрос, и без того немалый. В результате стать обладателем нарядной коробки с изображением каштановой ветки (тогдашний герб Киева) можно было либо по знакомству, либо зная покупательский секрет: в "Лiсову пiсню" дефицитный торт обычно привозят к полудню. Так что если с утра заранее занять очередь, то спустя пару часов гарантированно попадешь в число счастливчиков. Впрочем, наудачу можно было "нарваться" на "Киевский" и в "Театральном гастрономе".
Все торты в столице УССР выпускались килограммовые. Это всегда поражало гостей из Москвы и Ленинграда — тамошние тортики продавались в небольших коробках по 500-600 г. "Киевский" в течение двух десятилетий являлся самым дорогим тортом — стоил 3 руб. За эти же деньги можно было купить советские кеды для уроков физкультуры. В тройку ценовых лидеров входили также "Трюфельный" (2 руб. 80 коп.) и "Пражский" (2 руб. 75 коп.) — оба продавались свободно. Остальные — "Ветка", "Барвiнок", "Лимонный" — пользовались меньшим спросом и были дешевле.
В середине 1970-х в продажу поступила новая разработка киевских кондитеров — торт "Миндальный". "Сладкое" начальство явно рассчитывало, что он вызовет еще больший ажиотаж, чем "Киевский". И поставило соответствующую цену — 5 руб. Однако чуда не произошло. "Миндальный", хотя и пользовался определенным спросом, не сумел даже близко подняться до "продажного" уровня "Киевского".
Не осталась в долгу и Москва. Кондитеры ресторана "Прага" на Арбате изобрели в 1980-м торт "Птичье молоко", быстро завоевавший популярность. Нежное суфле, толстый слой калорийного шоколада и совсем тонкие коржи сделали это чудо кулинарного мастерства визитной карточкой столицы СССР. Нередко киевляне просили знакомых, едущих в Белокаменную, привезти им "Птичку". Однако выполнить эту просьбу было нелегко — торт выпекали и продавали только в ресторане "Прага", у входа выстраивалась длинная очередь. Ограниченный "тираж" "Птичьего молока" не позволил ему стать таким же всесоюзным брендом, как торт "Киевский".
А еще киевлянин мог заказать именной бисквитно-кремовый торт — для себя любимого или собираясь к кому-то в гости. Предварительные заказы принимали в гастрономах. Текст надписи — имя, приветствие (например, "С юбилеем!") или пожелание ("Здоровья и благополучия!") — составлял сам заказчик. Такие торты, как правило, не отличались особыми вкусовыми достоинствами, зато стоили намного дороже и "Киевского", и "Миндального". Как говорится, любые прихоти клиента — за его счет!
Коробки многоразового использования
Киев, традиционно сильный тортами, проигрывал Москве по конфетной части: слабым ассортиментом собственной продукции и невзрачной упаковкой. Ну, разве шли хоть в какое-нибудь сравнение наши неброские "Дюшес" и "Барбарис" с московскими "Мечтой" или "Снежком", упакованными в необычную и яркую обертку? А клюква в сахарной пудре — оригинальная коробка с окошком, в котором виднелись белые шарики — запросто давала фору любому киевскому драже. И уж подавно не было конкурентов у "Сливочных помадок" из Белокаменной — небольшой коробочки затейливой формы, в которой были красиво уложены розовые, сливочные и шоколадные помадки, каждая с цукатиком сверху.
Особенно эффектно смотрелась продукция московской кондитерской фабрики с жутковатым для детского слуха названием "Бабаевская". Она упаковывала конфеты в настолько изящные коробки, что у непривыкшего к подобному изыску киевлянина аж дух захватывало. Секрет, однако, заключался в том, что до 1917-го фабрика принадлежала знаменитому кондитеру Алексею Абрикосову, поставщику двора Его императорского величества. А уж "абрикосовские" упаковки — красочные коробки, обтянутые бархатом и муаром, стеклянные с мельхиоровыми накладками — славились на всю Российскую империю. И хотя большевики, национализировав предприятие, переименовали его в честь "рабочего П. А. Бабаева" и упростили упаковку, все же традиция была отчасти сохранена.
Шарм московских конфет усиливался еще и тем, что они не продавались в киевских магазинах. Полакомиться ими можно было лишь от случая к случаю. Например, если к кому-то приезжали "белокаменные" гости. Кстати, поезд Москва — Киев острословы тоже неслучайно прозвали "конфетовозом".
Если конфеты, продаваемые на развес, были просто лакомством, то конфеты в коробке являлись своеобразной денежной единицей. Не потому, что последние якобы вкуснее. Наоборот, "Ассорти" на развес и в коробках — это одни и те же конфеты. Однако в советских условиях коробка шоколадных конфет — хороший "презент". Он преподносился "нужному человеку", и тогда вопрос "решался". Не секрет, что мотором многих дел при развитом социализме являлись именно конфеты в коробках (хотя, конечно, не только они). Всюду царила сплошная "сладкая" жизнь…
Что же презентовали? А все, что могли достать. Хотя и тут существовала негласная иерархия. Неплохим "знаком внимания" служила темно-зеленая коробка "Лимонных долек": верхний слой — желтые лимонные дольки, нижний — оранжевые апельсиновые. Более солидным подношением считались "коробочные" "Вишня в шоколаде", "Слива в шоколаде", "Грильяж в шоколаде", а также конфеты "Вечерний Киев", появившиеся на закате брежневской эпохи.
Однако высшим пилотажем являлась коробка конфет "Метеорит" (орехи с медом в шоколаде) — эта марка выпускалась Житомирской кондитерской фабрикой с 1973 года и была отмечена престижным "Знаком качества". Даритель такой коробки автоматически обозначал свой высокий социальный статус, ведь в обычных магазинах "Метеорит" не появлялся ни при каких обстоятельствах. Его "орбиты" были высоки — исключительно в "закрытых" распределителях.
Съев конфеты, саму коробку, как правило, не выбрасывали. Дело в том, что если в пустую коробку с надписью "Красный мак" положить купленные на развес одноименные конфеты, она обретает вторую жизнь. Такую коробку можно поставить на праздничный стол — сойдет за новую. В хороших руках дефицитная коробка могла прожить и третью, и четвертую жизни.
"Гулливер" почтальона Печкина
А что же продавалось свободно в кондитерских магазинах? Да многое. Полки никогда не пустовали. Пользовались успехом шоколадные конфеты "Каракум", "Трюфели", "Белочка", "Мишка косолапый", "Ананасовая", "Кот в сапогах", карамели "Золотой ключик", "Раковые шейки", "Лимон", ликерная карамель "Вишня" (со "Знаком качества"!), разноцветные леденцы в круглых металлических коробках "Монпансье", драже "Морские камушки", "Орех в шоколаде". Дети любили конфеты "Гулливер" — за их необычный размер. Неслучайно знаменитый герой мультфильма "Простоквашино" почтальон Печкин предпочитал к чаю именно эти большие, удлиненные конфеты.
Без проблем можно было купить шоколадные батончики с начинкой (55 коп. за штуку), шоколадки "Аленка", "Чайка", "Сказки Пушкина" (по 80 коп.), медальки из шоколада в золотистой фольге и маленькие шоколадки по 33 коп. Из печений самым большим лакомством являлось "Мозаика" (оно было двух цветов — светлое и шоколадное), из вафель — "Артек". И уж всегда в ассортименте наличествовали соломка и продолговатый кекс с изюмом, посыпанный сахарной пудрой.
Зефир, как правило, можно было купить на развес — белый и розовый. Но зефир в шоколаде не сыскать было в Киеве даже днем с огнем. Его обычно привозили из Москвы. Среди общедоступных сладостей существовал и свой "запретный плод" — леденцовые "петушки" на палочке. Они почему-то не продавались в магазинах. Ими, явно "самопальными", торговали какие-то тетки возле "Чертового колеса" в Пионерском парке за филармонией. Многие родители не одобряли "петушковых" устремлений своих чад, объясняя, что неизвестно, где и как леденец изготовлен. Возможно, опасения были резонными, но детям было обидно. Тем более что сверстники на улице аппетитно облизывали этих самых "петушков", и ничего страшного с ними не происходило. Иногда, обзаведясь кое-какой мелочью, школяры тайком бежали к теткам и покупали "петушка" — красного или желтого. Для многих этот "запретный плод" до сих пор является самым счастливым воспоминанием.
