Деньги ваши — будут наши!
Жизнь в нэповские времена (см. "ВД", №10 за 2008 г.), с ее весомым сектором рыночной экономики, не обремененным мелочно-придирчивым контролем "диктатуры пролетариата", била ключом! Работали акционерные банки, синдикаты и тресты; существовали банки кооперативные, коммерческие и коммунальные. В ту пору любые валютные операции совершались как юридическими, так и физическими лицами. Увы, все это, вкупе с частными и кооперативными лавочками, кабаками, а также всей "нэповско-капиталистической" инфраструктурой, сгинуло довольно быстро — всего лишь на втором десятке годов советской истории, завершившемся провозглашением "полной победы социализма" и принятием сталинской Конституции СССР. Так, в годы "великого перелома к социализму" (индустриализации, коллективизации и культурной революции), ценой многомиллионных человеческих жертв, на 1/6 части земного шара родилась уникальная тоталитарная коммунистическая империя, с ее целиком "огосударствленным", жестко централизованным управлением экономикой: промышленностью, сельским хозяйством и финансовой системой.
Огонь по штабам
Демонтаж советской нэповской финансово-кредитной системы начался в 1927 г. после обнародования Постановления Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) и Совнаркома СССР "О принципах построения кредитной системы". Этот документ положил начало государственному монополизму в банковском деле. Проведенная в 1930-1932 гг. кредитная реформа еще более способствовала "огосударствлению" банковской системы. Были ликвидированы и взаимное кредитование предприятий, и их косвенное кредитование посредством векселей. Введено прямое банковское кредитование предприятий, жестко связанное со сформировавшимся к тому времени государственным централизованным директивным планированием. Фактически все крупные операции по кредитованию оказались сосредоточенными в Госбанке, объединившем все рычаги банковского регулирования. В результате банковская система подверглась серьезной перестройке. Были реорганизованы система гострудсберкасс и государственные банки долгосрочных вложений, из которых оставлены только четыре ведущих: Промбанк, Сельхозбанк, Всекомбанк и Цекомбанк, позднее Торгбанк (1936 г.). За Государственным банком были закреплены основные функции по краткосрочному кредитованию всех отраслей народного хозяйства, регулированию денежного обращения и организации расчетов, осуществлению валютной монополии. Эта новая финансово-экономическая система и означала сталинский "Великий Перелом" — переход от рыночно-нэповской к административно-командной экономике, просуществовавшей до самого распада СССР.
Все — в руки государства
Вследствие усиления административных методов управления экономикой значительно возросла эмиссия бумажных денег — денежная масса за 1929-1937 гг. выросла в восемь раз. В 1929 г. вновь, после периода "военного коммунизма", была введена карточная система распределения товаров по твердым ценам. В стране сложился "черный рынок", цены на котором были в 12-15 раз выше фиксированных, т.н. пайковых. К середине 1930-х ситуация несколько стабилизировалась, в том числе и за счет организации государственной коммерческой торговли по ценам, близким к рыночным. Весьма эффективной и действенной мерой изъятия из оборота "лишних" денежных знаков стали принудительно распространявшиеся государственные займы. Выпуск каждого выигрышного займа становился очередным способом выкачивания государством денег у населения. Покупка облигаций или, как это обычно называли, подписка на заем, начала иметь принудительный характер. Повсеместно на советских предприятиях люди обязывались покупать облигации на сумму, составляющую их месячный или даже двухмесячный заработок. Сразу такие деньги заплатить было непросто, поэтому их высчитывали из зарплаты "должника" в течение года. Для успешного распространения облигаций в 1930-е гг. создавались комсоды — комитеты содействия госкредиту и сберегательному делу. Через них оказывалось давление на несознательных граждан, которые не хотели покупать облигации. Члены комсодов контролировали даже процесс продажи облигаций.
В 1927-1929 гг. государство выпустило три займа "Индустриализации", в 1930-м — заем "Пятилетка — в четыре года", а в 1931-1935 гг. — еще пять займов. Они дали 10% всех доходов бюджета СССР в первой половине 1930-х гг. В 1936 г. была проведена принудительная конверсия всех ранее выпущенных займов. Облигации обменивались на новые, срок погашения по которым составлял 20 лет. Выпуск займов продолжался даже в годы Великой Отечественной войны: многие люди покупали облигации, не думая о выгоде. Это был акт патриотического свойства. Практически все воины действующей армии подписывались на 170% к месячному окладу. Денежные вычеты по подписке на заем производились в течение 10 месяцев. Приветствовалось единовременное внесение всей суммы или большей ее части наличными деньгами.
Регулярное пополнение бюджета за счет размещения займов "Восстановления и развития народного хозяйства" советское правительство практиковало и после войны. Население от этого почти никаких доходов не получало. Выигрыши были большой редкостью, будоражившей окружающих. Характерной и яркой иллюстрацией этого служит хотя бы один из эпизодов популярного советского телесериала "Место встречи изменить нельзя" (1979 г.). Один из "антигероев" этого фильма — малосимпатичный милиционер, "жмот, кулачок и собственник" (роль которого сыграл актер Всеволод Абдулов) — упоительно хвастается выигрышем в 10 000 рублей по облигации "восстановительного" займа 1945 г. и отнюдь не спешит поделиться своим "шальным богат-ством" с не столь везучими товарищами.
В житейской же реальности совет-ские люди, тратя на облигации совсем не лишние деньги, рассматривали эти бумажки как форму сохранения сбережений, надеясь на их погашение в будущем. Проводимые в добровольно-принудительном порядке (путем вычета из заработной платы) займы заметно снижали и без того невысокий уровень жизни советских людей. За годы войны займов было размещено на 76 млрд руб., в послевоенный период — на 260 млрд. И лишь в "хрущевско-оттепельном" 1957 г. обязательная подписка на заем производилась уже не на сумму, равную месячному или двухмесячному окладу, а лишь на ее часть, соответствующую двухнедельному заработку трудящихся. Пенсионеров и студентов вовсе освободили от подобных затрат. В начале 1960-х принудительная подписка на "хозяйственные" займы прекратилась навсегда. А в последние десятилетия советской истории, особенно в "горбачевско-перестроечный" период, благодаря притоку в СССР "нефтедолларов", властям, наконец, удалось погасить перед рядовыми гражданами старые долги "сталинских" и "хрущевских" времен. Вот тогда некоторым бережливым людям и пригодились старые дедушкины и бабушкины, папины и мамины облигации, в то время как наши, менее аккуратные, земляки горько пожалели о том, что не сохранили у себя этот некогда "мертвый капитал".
"Храните деньги в сберегательной кассе!"
Этот популярнейший в советское время призыв являлся не просто агитационным лозунгом, а прямой директивой государства населению. Ведь у народа не было никакой альтернативы, чтобы не просто сохранить свои сбережения (их, в конце концов, можно было держать и дома в "кубышках" или "чулках"), но и получить с их помощью пусть и скромный (как правило, 2%-й), но все-таки реальный доход. На рубеже 1920-1930-х гг. это могло быть даже жизненно важно. Вышеупомянутая карточная система распределения продовольственных и промышленных товаров, введенная сталинским руководством в 1929 г., была прямым следствием варварски-авантюристической кампании по сплошной коллективизации сельского хозяйства страны Советов. Конфискация имущества "раскулаченных" в пользу по-всеместно организуемых артелей-колхозов часто сопровождалась приведением в негодность множества орудий труда, инструментов и других материальных ценностей из-за небрежного использования или просто по недостатку умелых рабочих рук. Высылка миллионов трудоспособных людей привела к тяжелейшей хозяйственной разрухе начала 1930-х. Эхом этих событий стал и Голодомор, обернувшийся гибелью миллионов крестьян и вызванный как низкой производительностью новорожденных колхозов, усугубленной неурожаями, так и массовым изъятием властями продуктов питания во всех основных сельскохозяйственных регионах Союза с целью их экспорта на Запад за валюту, промышленное оборудование и машины для нужд индустриализации, а также в обмен на другие товары.
Сталинская коллективизация, сопровождавшаяся лишением крестьянства свободы передвижения и фактическим прикреплением его к колхозным общинам, была, по сути, насильственным возрождением еще докапиталистических (отчасти даже рабовладельческих) общественных отношений в советской "социалистической" деревне. В таком духе не раз высказывались лидеры антисталинской оппозиции в партийном, советском и профсоюзном руководстве. В частности, Николай Бухарин, Алексей Рыков и Михаил Томский прямо обвинили Сталина в "военно-феодальной эксплуатации крестьянства", но, не получив поддержки большинства партийно-государственной номенклатуры, вынуждены были капитулировать и "покаяться" перед Сталиным и его сторонниками.
Справедливости ради заметим, что к середине 1930-х экономическое положение СССР несколько выровнялось. Благодаря этому правительству удалось отказаться от карточной системы распределения товаров первой необходимости. Вместе с тем вернуть совет-скому рублю покупательную способность нэповских времен все же не удалось. Накопления населения были в тех условиях совсем невелики. К тому же обратиться в какое-либо банковское учреждение для приращения своих денег, за исключением гострудсберкасс, становилось все труднее. И все же финансово-накопительные учреждения в пору первых "сталинских пятилеток" переживали свой расцвет.
В 1935 г. была проведена мощная общегосударственная агитационная акция, имевшая цель привлечь в сберкассы массу новых вкладчиков. Владельцы сберегательных вкладов — представители совет-ской элиты — разъясняли гражданам СССР, зачем они стали вкладчиками. Так, знаменитый шахтер-ударник, инициатор массового движения за многократное перевыполнение производственных норм Алексей Стаханов прямо заявлял: "Вклад в сберегательную кассу — вклад в нашу стройку…". В сберкассах также принимались коммунальные платежи, выплачивались страховки, пенсии, а главное, распространялись облигации госзаймов и билеты денежно-вещевых лотерей. Лотерейные билеты, как и облигации госзаймов, распределялись в добровольно-принудительном порядке. С этим приходилось мириться. В годы войны советский народ принимал участие в четырех лотереях с большим подъемом, ведь деньги шли на оборону. Тогда разыгрывались вещи, остро необходимые в быту: кровати, платяные шкафы, пальто.
Новые "веяния" в советской финансовой политике принес только "перестроечный" 1987-й, когда возникла новая банковская система страны. В нее входили Госбанк, Внешэкономбанк, Промстройбанк, Агропромышленный банк, Жилсоцбанк и Сбербанк СССР. Непосредственно с населением вел операции только Банк трудовых сбережений и кредитования населения (Сбербанк СССР), который обеспечивал сберегательное дело в стране, безналичные расчеты и обслуживание населения, вел операции с государственными займами и денежно-вещевыми лотереями, занимался кредитованием потребительских нужд граждан. С распадом же СССР на всем постсоветском пространстве произошел возврат к принципам дореволюционной двухуровневой банковской системы, олицетворяемой, с одной стороны, Национальными банками, а с другой — обширной сетью акционерных коммерческих банков стран СНГ и Балтии.
