50 оттенков Юнион Джека. Как Борис Джонсон довел ЕС до Брекзита

Сериал "Брекзит" длится уже третий сезон, и каждый из этих сезонов снимался разными режиссерами. Поэтому, несмотря на сохраняющийся актерский состав, настроение сезонов заметно отличалось.

Вывихи режиссуры

Сюжетом сериала при Дэвиде Кэмероне была "гениальная" предвыборная идея референдума, позволившая тори неожиданно вырвать однопартийную победу, невзирая на недовольство общества асоциальной политикой экономии. Более того, разгром снес верхушку Лейбористской партии, наградив ее таким бесперспективным лидером, как Джереми Корбин, отправил на маргинес партнеров по коалиции, либеральных демократов, напугал вздорный Брюссель - в общем, сериал начинался за здравие.

В дальнейшем режиссер Кэмерон и его непосредственное окружение намеревались ловко обвести вокруг пальца собственных избирателей, дискредитировав изоляционистов в своей партии (как-то не заметив, что их-то как раз прошло в парламент слишком много), объяснив провал референдума мобилизацией сторонников ЕС и слабыми аргументами националистов, оставшись, так сказать, над схваткой. Но референдум удался, поэтому первый сезон закончился печальным уходом Кэмерона и его кота с Даунинг-стрит. Впрочем, здесь есть неясность - кот мог еще остаться доработать до пенсии, все-таки в Великобритании государство социальное.

Второй сезон начался с шекспировской драмы предательства - радикалы перессорились, проткнув друг друга в спину волшебными палочками. Поэтому премьером стала менторствующая ветеран партии Тереза Мэй, видевшая Брекзит в гробу в синих тапочках с желтыми европейскими звездами. На данный момент это наиболее продолжительная часть сериала с участием коварной континентальной расы. Брюссель профессионально уронил Великобританию в ситуацию цугцванга, выдавив из нее легкомысленное решение о том, чтобы быстро инициировать действие статьи о выходе из Союза. Соответственно, Лондон утратил влияние на принятие ЕС решений. После чего сюжетную линию сериала о Брекзите можно было назвать "50 оттенков Юнион Джека", что примерно соответствует тому количеству членов парламента от консерваторов, которые входят в так называемую платформу ERG, "Группу европейского расследования".

Эта группа, попавшая в парламент благодаря идее референдума, изначально занимала позицию выхода из Союза "без прав и обязательств", то есть, в общем-то, хотя и самоубийственную, но честную. Однако копившиеся едва ли не десятилетиями амбиции Терезы Мэй - в парламент сама она была избрана в своей карьере далеко не сразу и прозябала в оппозиции все долгое премьерство Тони Блэра - толкнули премьера на авантюру с досрочными выборами, поскольку ей хотелось опираться на "свою партию", а не партию Кэмерона, безоговорочно.

Вышло не очень - тори потеряли однопартийное большинство, в состав парламента прошло еще больше изоляционистов, а с левой стороны спектра - разнообразных радикалов. Более того, Мэй попала в зависимость от фракции североирландских унионистов, сторонников английской соборности, которые поддерживают (раз уж так получилось) жесткий вариант выхода из ЕС, потому что для них главный приоритет состоит в сохранении общего суверенного пространства с Лондоном. Что в условиях Брекзита крайне затруднительно, поскольку Ольстер - часть острова Ирландия, три четверти которого охватывает Ирландская Республика, входящая в ЕС.

Для самой Ирландской Республики Брекзит представляет собой кризис, поскольку он разрывает единое таможенное пространство Союза, а для североирландских националистов-католиков, управляющих британской частью острова на условиях паритета вместе с протестантами-унионистами, полноценная граница с "большой Ирландией" означает возвращение к диктату Лондона.

Наконец, Брекзит настроил против центрального правительства шотландцев, пять лет назад проголосовавших за то, чтобы остаться в составе Соединенного Королевства на условиях его членства в ЕС, сожительствующий с Испанией Гибралтар, да и сам город Лондон.

Континент, в свою очередь, поставил Терезу Мэй перед фактом: нельзя выйти из Союза и сохранить преимущества принадлежности к нему (в том числе общее пространство для гражданской авиации, не говоря уже о тысяче других нюансов) - и точка. Соглашение, которое после двух лет мытарств в конце концов родили Брюссель и Лондон, по сути, сохраняло страну в составе Союза, но на правах некоего протектората, ограниченного в своих правах даже больше, нежели Украина в своем ассоциированном по отношению к ЕС статусе. После многочисленных унижений, на которые оказался горазд расколотый по разным причинам британский парламент, Тереза Мэй, проведя в кресле премьера три года и 11 дней, сдалась и ушла в отставку.

Ни да, ни нет

Третий сезон сериала начался с довольно предсказуемой победы на общенациональных внутрипартийных выборах Консервативной партии идеолога Брекзита, но при этом зело экзотического политика (несколько старосветских взглядов) Бориса Джонсона, в недавнем прошлом - министра иностранных дел, ранее популярного мэра Лондона, члена парламента и известного журналиста.

Новый премьер жестко обозначил, что Великобритания - с соглашением или без - выходит из состава ЕС 31 октября. Не просто на день всех святых, но и в день календарного завершения полномочий нынешнего состава Еврокомиссии, чем взбодрил политическую жизнь по обе стороны Ла-Манша.

При этом назвать Бориса Джонсона иррациональным популистом нельзя хотя бы потому, что он все-таки вынудил европейских лидеров пересмотреть пресловутую сделку буквально в ночь с 17 на 18 октября, в ходе саммита ЕС. Но сделал это в стиле, который чем-то напоминает стилистику всемирно известного британского комедийного шоу "Монти Пайтон" - огорошив всех. Причем Джонсон довел до исступления как председателя Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера, так и председателя Европейского Совета Дональда Туска. А именно: просто-напросто слил североирландский вопрос.

Казалось бы, как это могло произойти в принципе?

Ну что же, прежде всего обеим сторонам требовался некий прорыв. Больше Германии, нежели Франции (которая, похоже, теперь старается не просто побыстрее избавиться от Великобритании, но и остановить расширение ЕС как таковое). Но была и третья сторона -  Ирландская Республика. Системные возражения от Дублина Борису Джонсону необходимо было снять любой ценой.

Сильно упрощая, Джонсон купил поддержку крайнего крыла своей партии, топившей все законопроекты Терезы Мэй, "Группы европейского расследования" и Дублина с Берлином в ЕС ценой оставления Северной Ирландии в едином таможенном пространстве в ЕС в обмен на право Великобритании заключать торговые договоры с третьими странами. По крайней мере, так это подается публично, а горькая пилюля для собственно английского общественного мнения завернута в упаковку "самоуправления Ольстера". Мол, некими долгими периодами парламент Северной Ирландии, в котором, равно как и в правительстве, власть разделена по квотам от унионистов и националистов, будет решать, оставаться ли ему в едином пространстве с ЕС или выходить из него. К тому же по очень сложной схеме голосования внутри парламентских представителей общин.

Против чего, разумеется, сразу же восстали унионисты, еще недавно обеспечивавшие тори большинство в парламенте, но теперь этот фактор ослаблен отсутствием у консерваторов любого осязаемого большинства в силу как выхода, так и изгнания из фракции правящей партии десятков депутатов. Возмутились и в Шотландии, ведь таким образом Северная Ирландия получает больше прав в Соединенном Королевстве.

Иными словами, Борис Джонсон лично уселся на пороховую бочку, из которой по всем стыкам сыпется содержимое. Однако, как представляется, ему там вполне комфортно - просто потому, что он-то как раз декларирует готовность идти на выборы в любой момент, чувствуя, что контролирует избирателя консерваторов, а всех прочих сдерживает конечный срок 31 октября, так как противникам премьера точно не хочется превратиться в соучастников "жесткого Брекзита".

Правда, отсутствие такой опции вроде бы как гарантирует специальный закон, но он лишь обязывает премьера просить об отсрочке, если сделка не одобрена парламентом, что Джонсон с радостью делает - да вот беда, мяч оказывается на половине поля ЕС, а в его руководстве мнения насчет предоставления очередной отсрочки теперь разделились. Причем следующим образом: Туск и Меркель говорят очередной отсрочке "да", а Юнкер и Макрон - "нет".

Конечный абсурд или абсурд без конца

Но чем все-таки отличается проект соглашения о выходе от Мэй и проект Джонсона? Текстуально эти документы расходятся на 5%, содержательно - оба британских лагеря считают, что соглашение Джонсона "еще хуже".

Во-первых, временное таможенное исключение для Северной Ирландии превращено в условно постоянное. Причем ответственность за него сброшена на плечи самих северных ирландцев. Раз в четыре года они будут в своем парламенте, согласно проекту, голосовать за продление или прекращение действия исключительных правил. Вдруг Лондон заключит более выгодные соглашения как с ЕС, так и с другими странами? Причем первый четырехлетний период начнется лишь в декабре следующего года. Кроме того, простого большинства в парламенте Ольстера будет недостаточно - по сути, решение покинуть общее с ЕС регуляторное пространство должны будут 80% от парламентских представителей обеих общин.

Во-вторых, никакой реальной границы на острове Ирландия не предусматривается. В портах и аэропортах какие-то ритуальные действия. Тарифы на отдельные континентальные товары могут быть повышены. При этом никаких препятствий для торговли между Северной Ирландией и прочей Великобританией не должно быть. Остается европейский НДС и общий рынок электроэнергии на острове Ирландия.

Взамен - возможность Лондона заключать свои торговые соглашения, но остается неясным, в рамках стандартов ЕС или нет, здесь имеется намеренная недоговоренность. Она-то и служит крючком для ультраправых в партии тори наравне с выполнением обещания выйти из ЕС 31 октября, хотя это, конечно, на выход похоже очень мало. Разве что на декоративный и ритуальный.

С одной стороны, Джонсону удалось использовать всеобщую усталость от Брекзита как в стране, так и в Союзе, свою поддержку консервативным избирателем и снять ирландское возражение. Что позволило его сделке избежать провала.

С другой стороны, парламентарии 322 голосами против 306, что было расценено Джонсоном как скорее успех, нежели поражение, приняли поправку недавнего тори Оливера Летвина, согласно которой голосование о соглашении было немного отсрочено. Это некая слабая гарантия того, что необходимые в связи с этой сделкой законы будут приняты, а если не будут, то шокового выпадения Соединенного Королевства из ЕС удастся избежать. Но это, как говорится, не точно.

В понедельник, 21 октября, спикер заблокировал голосование, поскольку "нельзя насиловать парламент". Но во вторник оно таки состоялось: Палата общин план Джонсона со скрипом поддержала, хотя и не одобрила сроков. Это сенсация: парламентарии впервые одобрили соглашение о выходе страны из ЕС. Правда, сразу набросили на премьера намордник - тем же большинством провалив программу правительства, которая состоит из имплементирующих Брекзит законов. Потому как дело сложное, нужно время для изучения документов и, конечно, предвыборного торга.

Но, так или иначе, Джонсон свое дело сделал. А подобревший Брюссель теперь вроде бы готов предоставить еще одну, трехмесячную отсрочку. При этом кабинет готов заставить парламентариев заседать хоть в ночь на Хэллоуин, чтобы принять все нужные акты, в частности, расписание Брекзита, но там смеются над суеверием премьера. То есть 31 октября, судя по всему, никто никуда не выходит. Впрочем, "это не точно".

В то же время партийный спектр королевства продолжает быть разрезан по диагонали, и парламент Великобритании стал непредсказуемым. При этом премьера Джонсона не волнует дискредитация британского парламента. У премьера нет другой возможности действовать, кроме как запугивать, потому что это не его парламент, - теперь речь идет о том, что досрочные выборы могут состояться еще до Нового года. Более того, ЕС теперь подыгрывает ему, тихо шантажируя Лондон своей раздвоенностью по вопросу дальнейших отсрочек.

Подытоживая, можно сказать, что Борис всех провел, но эти все в курсе трюка. Другое дело, что распутать такой клубок британцы бессильны, а европейцы не имеют желания. Что касается шотландцев, то они не изменят своих планов и будут требовать новый референдум, но пока до него дойдет, пройдут парламентские выборы, а может быть, и не одни.

Джонсон, в свою очередь, внезапно показал умеренные позиции по всем другим вопросам внутренней британской политики, чем привлек к себе центристов (и даже заявил, что британцы не перестают быть европейцами, выходя из Союза, что, конечно, коробит, учитывая издевательский для Лондона формат развода). Если он провернет Брекзит, то получит однопартийное большинство. Если нет, то он не будет в этом виноват, и выборы зафиксируют примерно нынешнее положение вещей, хотя, возможно, электорат двух партий расколется на четыре равновеликие группировки (тори - партия Брекзита, лейбористы - либеральные демократы). Но это еще когда будет.

А выбор Борис Джонсон предоставил - поддержать его абсурдный проект соглашения или начать съемки четвертого сезона Брекзита. Правда, уже без нового режиссера. И, по всей видимости, британский политикум предпочел первое.