Почему Северная Корея не пойдет на полномасштабную войну
В пхеньянском политическом театре традиционно немного переигрывают и перебарщивают со спецэффектами. Причем такое настроение иногда передается и труппе театра сеульского. Это стоит держать в уме всякий раз, читая тревожные заголовки вроде "Корейский полуостров оказался на пороге большой войны". Потому что на поверку это наверняка окажется всего лишь очередной совместной постановкой.
Нынешнее представление началось 4 августа, когда в демилитаризованной зоне (ДМЗ) двое южнокорейских солдат подорвались на мине. Сеул, разумеется, обвинил в провокации северян. Пхеньян, естественно, все отрицал. В ответ южане впервые за десять с лишним лет возобновили работу пропагандистских "брехунцов" - мощных громкоговорителей, установленных вдоль ДМЗ - пороча имя вождя, идеи чучхе и уклад "самого справедливого государства в мире". И на всякий случай провели совместные с американским контингентом учения. Северяне для проформы пожаловались в СБ ООН и на всякий случай постреляли по громкоговорителям из пушек, но получили сдачи тем же манером. Тогда Ким Чен Ын приказал привести армию в состояние повышенной боевой готовности, причем Пхеньян сделал все возможное, чтобы развертывание баллистических ракет на позициях не осталось незамеченным. Наконец, в пятницу КНДР выдвинула ультиматум: либо громкоговорители демонтируются, либо война. И практически сразу Пхеньян предложил Сеулу сесть за стол переговоров.
То, что на первый взгляд выглядит шизофренией, ею отнюдь не является. С этим приемом Украина неоднократно сталкивалась во время войны на Востоке: в Москве подобную манеру стрелять ради общения называют усилением переговорной позиции. Вообще же, подобные задачи часто порождают подобные решения, а проблемы товарища Кима, между тем, здорово напоминают трудности господина Путина. Начать можно с кризиса авторитета у элит страны. По этой причине обоим приходится мириться с фрондерством ближайших соратников - и время от времени подрезать слишком длинные языки.
Еще одно совпадение - рост социального напряжения, обусловленный нехваткой продовольствия. Различие, правда, состоит в ее причинах: КНДР, давно живущая в режиме санкций, зависит от ооновских программ гуманитарной помощи, но в этом году страну постигла сильнейшая за столетие засуха, погубившая треть урожая риса. Российское же правительство добровольно ограничило доступ населения к продуктам в рамках контрсанкций. В обоих случаях эти проблемы накладываются на катастрофическое состояние экономики. Ким в добровольно-принудительном порядке отправляет граждан КНДР в трудовые лагеря России и Китая, а Путин предпочитает "осваивать" Восток Украины. Наконец, внутренняя миграция вследствие голода и/ли безработицы является потенциальной угрозой стабильности обоих режимов.
Мерцающий конфликт - удобный способ не только продемонстрировать решимость вождя и отвлечь население от внутренних невзгод, но и сделать это относительно безопасно для режима. Причем - при правильной игре - еще и получить дивиденды. Как это было, к слову, в прошлый пиковый период в 2010 году. Острая фаза конфликта, достигшая апогея с потоплением южнокорейского корвета "Чхонан" вылилась в переговоры о нормализации отношений и даже частичный отказ Сеула от санкций. Очевидно, что алгоритм провокация-угроза-переговоры повторится и теперь.
Здесь стоит упомянуть также о мощном сдерживающем факторе: Пхеньян политически и экономически зависим от Пекина: 76% северокорейского экспорта и 78% импорта приходится на КНР, причем годовой товарооборот составляет жалких для Китая $ 6,5 млрд. Оборот же с Южной Кореей перевалил за $ 234 млрд, так что в крайнем случае Китай может пожертвовать малоценным торговым партнером. Правда, осознание этого факта вполне может толкнуть режим Кима к повышению ставок и ядерному шантажу. В нынешних обстоятельствах Сеул способен ответить на блеф столь же воинственно. Президентство Пак Кын Хе достигло экватора, и за это время в ее адрес было немало острой критики - и за слабые темпы экономического развития, и за паралич "политики доверия" в отношении КНДР, и за неумелую борьбу со вспышкой заболеваний, вызванных вирусом MERS. Теперь же у нее есть шанс махом поднять свой рейтинг - тем более что ввиду откровенно сексистской политической культуры северного соседа Ким считает ее по определению слабым визави.
Полномасштабная война, конечно, внесет коррективы в развитие РК, но она сохранит и конституцию, и систему власти, и структуру государственного управления. Что же до КНДР, то такой конфликт поставит жирную точку на управленческой вертикали Кима - и, как следствие, на всем государственном проекте. Здесь вырисовывается еще одна параллель с путинской Россией в привязке к конфликту на востоке Украины. Поэтому следом за нынешней эскалацией и даже вероятными боестолкновениями напряжение пойдет на спад, как только Пхеньян получит желаемое - послабление санкций, пакет финансовой помощи и продовольствие. Иной модели самосохранения у режима Кима попросту нет. Как, очевидно, нет ее и у режима Путина - так что северокорейское ноу-хау "провокация-угроза-переговоры" станет краеугольным камнем его внешней политики.
