Хуже, чем в СССР. Почему расходы на оборону не разгоняют экономику Украины

Триада мифов

Украинское общество в широком понимании и экспертное сообщество, в частности, живут тремя мифами.

Миф №1 – война и рост военных расходов сдерживают наше экономическое развитие: вместо инвестиций в экономику приходится тратить ограниченный финансовый бюджетный ресурс на сектор обороны.

Миф №2 – страны, которые ведут войны, включая конфликты низкой интенсивности, обречены на высокий удельный вес оборонного бюджета в структуре госрасходов в ущерб социальной сфере (медицина, наука, образование).

Миф №3 – страна, находящаяся в состоянии войны или военного конфликта, не может эффективно привлекать прямые иностранные инвестиции (ПИИ).

Применительно к Украине и РФ: покупка российского топлива, которое в том числе используется для заправки наших танков – это тактический бал в нашу пользу, равно как и транзит российского газа. Точно так же и продажа наших потребительских и промышленных товаров на рынке РФ (не военного и не двойного назначения) – это минус в карму импортозамещения России и плюс нашему промышленному развитию (рост ВВП, рабочие места, зарплаты и налоги в украинский бюджет). Да, это нельзя назвать стратегией, но это неплохая тактика на временном горизонте выработки экономического иммунитета и резистентности к потере традиционных рынков. Простыми словами: вначале нужно стать сильными и богатыми, а потом позволять себе широкие жесты.

Деконструкция мифов

Несколько лет назад английский экономист Марк Харрисон провел любопытное исследование о состоянии глобальной экономики во время Второй мировой войны. Как оказалось, война и падение ВВП – это не синонимичные явления. Бывает и наоборот: война помогает провести нужные реформы и даже вытянуть национальную экономику из пучины депрессии. Она нередко становится катализатором экономического роста, в основном за счет оборонных заказов. Естественно, если в дальнейшем, по завершении военных действий, правительство не найдет альтернативу, экономику ждет очередная стагнация. Но в этом и заключается искусство госуправления, когда высший политический менеджмент подбирает различные модели для обеспечения позитивной динамики развития.

Больше всего от войны в экономическом плане получили США: их ВВП с увеличился с $800 млрд в 1938 г. до $1,474 трлн в 1945 г. У Великобритании получилось хуже: ВВП вырос с $284 млрд до $331 млрд. Что касается СССР, то его валовый продукт, наоборот, уменьшился с $359 млрд до $343 млрд, при этом мы помним о тех катастрофических человеческих и материальных потерях, которые он понес во время войны. Цифры приведены в международных долларах США и ценах 1990 г.

Важное замечание. Точность исследований военного времени оставляет желать лучшего. И здесь мы видим, что данные по СССР до определенной меры условны. Границы страны в указанный период менялись: исследование начинается с 1938 г., когда западноукраинские земли (и некоторые другие территории) еще не были "присоединены". Всплеск ВВП зафиксирован именно в 1940-м (когда в составе УССР уже находилась часть Польши), однако доминирующим фактором экономического роста СССР, вероятно, были его военные расходы с целью форсировать подготовку к дальнейшим боевым действиям. 

Экономика США в военный период уверенно росла: от 7 до 16% (в ценах 1990-го), спад в размере 1,67% наметился лишь к концу войны, когда оборонный заказ начал постепенно ослабевать. СССР пережил падение до 24% в 1942 г. и рост на 18,7% в 1944-м. Характерно, что в год победы ВВП всех трех стран сократился: СССР на 5,25%, США на 1,67% и Великобритании на 4,34%.

Теперь посмотрим на Украину за четыре года войны на Донбассе (2014-2017 гг.). Получаем следующий результат: наш долларовый ВВП в среднем сокращался на 8-9% в год. Для сравнения: у СССР, США и Великобритании за период 1939-1945 гг. ВВП в среднем рос на 0,44%, 9,26%, 2,34% соответственно (отметим, что здесь речь об относительных изменениях, поэтому нет противоречия с указанным выше уменьшением ВВП СССР за тот же период, но в денежном выражении, — "ДС".).

В 2013 г. валютный эквивалент валового продукта Украины достиг рекордного значения в $183 млрд, а затем стремительно обрушился до $91 млрд в 2015-м (из расчета на среднегодовой курс гривни). В 2017-м данный показатель вырос до $113 млрд. Но подобного роста наша страна достигла не только за счет увеличения реальной экономики – он был буквально "надут ветром": инфляция в пределах 12-14% расширила номинальный показатель валового продукта, а стабильный обменный курс нацвалюты обеспечил рост эквивалента в долларах. Суммарно за указанный период Украина потеряла почти $71 млрд своего валового продукта.

Мы намеренно берем интервал 2014-2017 гг., ведь это дает примерно те же четыре года, в течение которых шла война с участием СССР. Кроме того, данный период можно назвать наиболее турбулентным с точки зрения военной активности на Донбассе. Но даже если взять весь временной интервал, это практически ничего не изменит, учитывая, что после роста ВВП до $154 млрд в 2019-м (в том числе за счет укрепления гривни на 15%), наша экономика в 2020-м сократилась до $142 млрд. 

Формат военной экономики и ВВП

Какова же причина падения ВВП Украины в 2014-2015 гг.? В 2013-м доля регионального продукта Крыма составляла 3% ВВП, Донецкой области – 11%, Луганской – 4%. Ныне потенциал Крыма утрачен полностью, Донецкой области – на 60%, Луганской – на 70%. Кумулятивный эффект влияния утраченных территорий на размер ВВП мог составить 12%, а в реальности достиг 36% (если считать по показателю ВВП в долларовом эквиваленте), то есть ровно в три раза больше. Для более корректной оценки необходимо учитывать и фактор блокировки рынков СНГ – примерно те же 12% долларового ВВП. Еще одну треть потерь можно списать исключительно на неэффективное управление экономикой в тот период.

Таким образом, не сами военные расходы на оборону стали причиной падения ВВП, а утрата экономического потенциала вследствие оккупации и аннексии территорий. Также к предпосылкам экономического провала следует отнести потерю традиционных рынков сбыта и ошибки управления экономикой стратегического характера: неправильная модель развития на фоне активного внедрения механизмов шоковой терапии, следствием чего стала деиндустриализация экономики и десоциализация государства. Что только усилило внешние шоки и кризис, включая демографический (массовая трудовая миграция на фоне естественной убыли населения и утраты демографического базиса Крыма и части Донбасса).

И мы вынуждены прийти к парадоксальному выводу: формат военной экономики в 2014-2015 гг. обеспечил бы экономический рост вместо падения. Просто к такому формату никто не был готов: ни общество (психологически и ментально), ни политические элиты (функционально и технологически).

Такой формат не означает тотальную милитаризацию ВВП. В частности, речь о таких составляющих:

• введение действенных ограничений на отток капитала за границу;
• национализация стратегических отраслей и инфраструктуры;
• существенное увеличение оборонного заказа на производство новых видов техники отечественным ВПК;
• контроль цен;
• замораживание банковских депозитов и экспроприация "больших" вкладов, конвертация валютных депозитов в гривневые по фиксированному курсу;
• ведение высоких налогов на роскошь и активы;
• национализация предприятий, допускающих простои и сокращение рабочих мест. 

"Дни и ночи у мартеновских печей…"

Российский экономист Андрей Илларионов проанализировал структуру военных расходов СССР, а также Украины. В итоге мы получили весьма неожиданную информацию. Принято считать, что во время Второй мировой в Советском Союзе действовал известный принцип "все для фронта, все для победы".  

На самом деле доля военных расходов в ВВП СССР увеличилась с 2,1% в 1932 г. до 32,8% в 1942 г.. К 1947-му данный показатель сократился до 11,7%. Военные расходы Союза на оборону были сопоставимы (по доле в ВВП) с американскими и уступали английским, не говоря уже о немецких (там они в некоторые годы превышали ВВП – например 138% в 1944-м). Таким образом, нынешние утверждения некоторых радикальных политиков о том, что для победы необходимо чуть ли не всю экономику заточить на производство оружия, не соответствуют действительности: аномальный рост затрат на войну, как показывает опыт фашистской Германии, свидетельствует о близости поражения, а не победы.

Удельный вес военных расходов в ВВП некоторых стран в 1932– 1947 гг., %

Источник: Расчеты Андрея Илларионова

А каковы же расходы Украины на оборону, влияют ли они на динамику ВВП и существует ли корреляция между оборонным заказом и ростом валового продукта? Тут мы, к сожалению, пребываем во власти клише, навязанных властью о пресловутых 5% ВВП на оборону. На самом деле 5% — это суммарные бюджетные затраты на оборону и безопасность, то есть на все силовые структуры страны вместе взятые.

Если проанализировать "чистые" затраты на оборонный сектор (армия), то мы увидим, что они увеличились с 15 млрд грн в 2013 г. до 20 млрд грн в 2014 г. (учитывая дополнительные источники и внебюджетные фонды помощи) и 45,8 млрд грн в 2015-м. Затем рост продолжился и к 2020-му данный показатель удвоился – 117,5 млрд грн. Относительно ВВП затраты на оборону выросли с 1,02 до 2,9%.

В то же время резкий рост расходов на оборону в 2014-2015 гг. практически никак не отразился на динамике ВВП (последний сократился на 6,6% без учета оккупированных территорий в 2014-м и на 9,8% в 2015-м). В 2016-2019 гг. ВВП рос ежегодно на 2,5-3,5%, на фоне более значительных по динамике вливаний в оборонный сектор. Рекордный оборонный бюджет в 2020-м формировался на фоне падения ВВП на 4%. И хотя у перманентных обвалов нашей экономики (уже два кризиса с 2014 г.) много "отцов", следует признать полное отсутствие корреляции между ростом оборонного заказа и ВВП. 

Это происходит по весьма простой причине: государственный оборонный бюджет лишь в минимальных пропорциях распределяется в пользу отечественных предприятий ВПК на закупку новых вооружений. Заводы "Укроборонпрома" находятся в системном кризисе: с холодными цехами зимой и хронической невыплатой заработных плат. Они еще держатся на плаву за счет кадрового состава предпенсионного и пенсионного возраста, но уже сейчас сталкиваются с дефицитом высококвалифицированных рабочих.

По мнению Илларионова, отставание Украины от России в расходах на оборону (по его оценкам, 6-7-кратное) намного больше, чем по уровню экономического развития (3-4 кратное), а это свидетельствует, что нет сколько-нибудь серьезного отношения к вопросам обороны.

Учитывая приведенную выше диспропорцию, именно РФ должна существенно отставать от нас в качестве жизни населения, исходя из уровня текущих военных расходов (если принять на веру гипотезу о замедлении экономики вследствие военных затрат), а не наоборот. Хотя, может все дело в наличии или отсутствии той самой корреляции? Ведь РФ направляет существенную часть своих бюджетных расходов на строительство новых кораблей, подводных лодок, ракет, систем ПВО и радиолокационной борьбы, автомобилей, бронетехники, самолетов, спутников. Отсюда и эффект мультипликатора, когда один рубль, потраченный в секторе ВПК, приводит к кратному увеличению прироста ВВП. Украина же пока закупает бронекатера в Великобритании за кредитные средства. Наши курсанты вынуждены летать на "металлоломе" с риском для жизни. Имея кораблестроительные заводы, мы не можем даже достроить один крейсер "Украина", с готовностью в 90%.

 "Воевать не числом, а уменьем…"

Война в Нагорном Карабахе, показала, что Азербайджан, инвестировав с середины 1990-х порядка $29 млрд на закупку новой военной техники и выделяя $2-2,5 млрд на оборонный сектор в год, добился качественного военного превосходства над Арменией и выиграл войну, освободив утраченные территории.

При этом затраты на оборону в Азербайджане были на уровне 4,5-5% ВВП на стадии создания нового формата армии в 2010-2015 гг. и 3,5–3,9% на этапе "ожидания" и "тестирования войны" в период 2016-2019 гг., с выходом на 5,4% ВВП в 2020-м на фоне активных боевых действий по освобождению оккупированных районов так называемого "пояса безопасности НКР".

Что касается притока инвестиций в воюющие страны, то если проанализировать рейтинг Всемирного банка за 2019 г. по динамике привлечения ПИИ, в топ-список попали ряд государств с военными конфликтами или с угрозой оных. Украина, кстати, на 62-м месте с $2,5 млрд. Зато на 59-м с $2,7 млрд находится Мозамбик, где повстанцы, "новые имамы", захватили порт Мосимбоя и удерживают его уже несколько лет в 60 км от ключевых газовых месторождений страны. На 55-м с $2,9 млрд – маленький Ливан, на 51-м – Эфиопия с $3,3 млрд и очередной войной с сепаратистами. На 50-м – Иран с $3,5 млрд. Намного выше – Россия и Турция (31-е место и $8,8 млрд и 24-е и $13 млрд соответственно), Израиль с перманентным риском войны – на 19-м месте с $21 млрд, Южная Корея на стыке с ядерной Северной Кореей умудряется привлекать $15 млрд ПИИ в год и занимать 22 место. 

Что касается стран – инвестиционных аутсайдеров, то здесь и "реформированная" Грузия (риск войны на данный момент отсутствует) – 84 место с $1,1 млрд, и Судан с таким же показателем ПИИ на 85-м.

Это еще раз доказывает, что для инвестора важны удобные точки входа в ту или иную экономику и точки роста капитализации его активов. И пропорция прибыль/риски в пользу первого фактора. Если в экономике нет эффекта мультипликатора и внутренние активы на растут (не капитализируются), то инвестор не придет туда даже при условии железобетонного мира и внешних гарантий безопасности. А если страна динамично развивается – то и фактор войны не будет доминирующим.

То же можно сказать и о развитии медицины, науки и образования, то есть гражданского сектора. Как рассказывал в своих лекциях нобелевский лауреат Дан Шехтман, в Израиле армия является центром трансферта инноваций и ключевым игроком, формирующим спрос на них, а также полигоном для приобретения полезных профессиональных навыков и формирования прослойки "носителей инноваций". Развитие ВПК стимулирует не только науку, но и систему образования, медицину. Похожая модель применяется и в США, и в Китае. Но пока так и не реализована в Украине, что и приводит к такому парадоксальному явлению как кризис и деградация национального ВПК, авиа-, ракето- и кораблестроения на фоне перманентного военного конфликта и увеличения затрат на оборону.