Владимир Лановой
Результаты экономического развития страны в 2010 г., озвученные правительством и официальной статистикой, вызвали неоднозначную реакцию независимых экспертов. Большинство из них уверены, что обнародованные данные слишком завышены. Среди таких скептиков — Директор Центра рыночных реформ Владимир Лановой. Его называют настоящим гуру экономики, хорошо знакомым с кухней государственных подсчетов. Г-н Лановой успел поработать вице-премьер-министром и министром экономики, представителем Президента в Кабмине. Его перу принадлежит один из первых документов независимой Украины — Закон "Об экономической самостоятельности Украины".
Владимир Тимофеевич, насколько объективны, по-вашему, экономические итоги года, обнародованные Госслужбой статистики?
В.Л. Поскольку мы получаем информацию из одного источника и альтернативных цифр нет, возникают некоторые сомнения в правдоподобности оценок. Например, в советское время рост в 2–3% не принимался во внимание, потому что этот показатель находится в пределах статистической погрешности. Поэтому если правительство обнародовало рост ВВП на уровне 4,1%, %, то реальное значение может отклоняться почти до 1%. "Натянуть" нужную цифру можно статистическими манипуляциями. Например, занизить реальный индекс цен. Сомнительно, что он составил в прошлом году 9-10%. Многие семьи почувствовали увеличение расходов на 20-25%. А если ниже индекс цен, то выше расчетный физический прирост ВВП. К тому же мы наблюдаем замедление восстановительного роста. Напомним, что на рубеже 2008-2009 годов падение реального ВВП составило 25%. В 2009 году было восстановлено 10 процентных пунктов этого падения. В 2010 году, даже если принять официальную цифру, - только 4,1 пункта.
Возможно, ВВП показал хорошие результаты за счет других отраслей?
В.Л. Инвестиции тоже не выросли. В 2008 году общий объем внутренних и внешних инвестиций составил 288 млрд грн., в 2009 году — 155 млрд грн., а в 2010 году — лишь порядка 130 млрд грн. Можно сопоставить это с темпами строительства: в 2009 году строительство упало на 40%, а в 2010 году еще на 8–10%. За счет чего же рос ВВП? Наверное, за счет валютной компоненты. У нас экспорт за три квартала вырос примерно на 30%, а импорт — на 34%. За счет роста экспорта, видимо, и показывают, что промышленность выросла. Реально же экономика растет, когда увеличиваются обороты предприятий. Но финансовое состояние отечественных компаний оказалось хуже, чем в 2009 году. В частности, об этом свидетельствует уменьшение остатков средств предприятий на банковских счетах. И если раньше банки пополняли средства предприятий кредитами, прираставшим за год на 60-70% (в 2005-2008 гг.), то в 2010 г. их сумма выросла только на 8%. Химия, металлургия, нефтепереработка, отельные и коммунальные услуги остаются убыточными.
За счет чего тогда получилось 11% роста промышленного производства?
В.Л. Для отдельного года, может, это и неплохая цифра. Но данный показатель был продемонстрирован после 22%-ного падения в 2009 году. Поэтому нельзя воспринимать 11%-ный рост как особое достижение. Кроме того, статистика фиксирует сокращение инвестиционных вложений. Это означает, что через год промышленность продемонстрирует худший результат. То есть, если в 2009 и 2010 годах было падение объема инвестиций, то в 2011 году экономика покажет спад. Вы не проводите модернизации, не обновляете модельный ряд, не купили новую технику. А жизнь не стоит на месте, и старая продукция уже никому не нужна. То есть у вас не может быть роста. Вы из того же ресурса сделаете то же количество товаров или даже меньше. Высокий темп увеличения инвестиций в 2007 и 2008 годах — это и было то, что позволило развиваться промышленности и сельскому хозяйству. 2011-2013 годы не будут благоприятными с точки зрения качественного роста. Не манипулятивного, когда с Россией договорились о паре точечных проектов и показали 10% прироста в машиностроении. Да, контракт есть. Он пошел. Но нужно опять 10% в следующем году дать, а потом еще 10% и еще. А там нет уже больше спроса. Чтобы его стало больше, нужно больше усилий вложить: расширить рынок, поискать заказы, а не ждать, пока президенты договорятся.
Одной из объективных причин сокращения производства стало отсутствие кредитования…
В.Л. Нельзя сказать, что кредитования не было вообще. Вся национальная банковская ресурсная масса 2010 года — порядка 85 млрд грн. — пошла в бюджет и госинвестиции. Новое правительство вместе с Нацбанком решили, что проекты и деятельность, контролируемая государством, важнее, чем рынок. Население принесло 60 млрд грн. депозитов. Их можно было бы пустить в кредитование. Но НБУ показывает, что за год общая задолженность по кредитам предприятиям и семьям в стране выросла всего на 1% и составляет 730 млрд грн. В банки возвращают кредиты, срок которых подошел, а новых практически не дают. Все потому, что государство "высасывает" деньги с рынка. Во-первых, с внешнего. Ресурс, например, рынка евродолларов, имеет свои приоритеты и границы. Лишь небольшая часть инвесторов готова рисковать в Восточной Европе. Приходит огромный заемщик — наше правительство — и говорит: дайте нам $5 млрд. Потом еще вышел "Нафтогаз", "Укравтодор", Укрэксимбанк. Вот и нет ресурса для частных предприятий. Во-вторых, вытеснили кредитование внутри страны за счет ОВГЗ (71 млрд. грн.) Финучреждения хорошо устроились: они покупают облигации, потому что их выгодно покупать. Их придавили и сказали: доходность будет не 30%, а 10%. Хорошо, все равно банки в прибыли. Представьте: один оператор осуществил покупку ОВГЗ на 1 млрд грн. Через год они на ровном месте получат 100 млн грн. Одно дело работать с правительством, а другое — работать с людьми, оформлять, собирать документы, третье — с производством, узнавать рынок, собирать информацию.
То есть инвестиционный ресурс используется неэффективно?
В.Л. Это правительство решает, куда пойдут средства. И решает, как правило, неудачно. Потому что для обычного человека инвестиции — это одно: например, жилье, свой бизнес, дороги у него на улице, а не у начальника в коттеджном городке. А у государства — другое, например несколько мостов, убытки "Нафтогаза". Мосты — это неплохо. Но нельзя забирать деньги у тех, кто прибыльно их вложил бы. Новая машина для таксиста — это больше оборот, больше прибыли, он больше людей сможет нанять, заплатит больше налогов. А госинвестиции идут в пассивы. Данные объекты растут в стоимости по ходу строительства в два-три раза, в лучшем случае лишь 80% этих денег потратят эффективно. Общество должно через рыночные институции решать, куда вкладывать средства. Пусть частный сектор это решит. В Харькове и Донецке к Евро-2012 готовит инфраструктуру частный сектор? Да. Быстро, эффективно. В Киеве же, уверен, стадион не достроят. Ленточки перережут, сдадут, а люди будут в ямы падать ночью. Потому что это государственная стройка.
Но разве госинвестиции не дают прироста ВВП?
В.Л. Это утопия. Выход из кризиса связан не с разовыми вливаниями, а со структурными изменениями. То есть, проще говоря, старые предприятия, которые производили ламповые телевизоры, должны закрыться, а на их месте появиться новые, которые производят жидко-кристаллические мониторы. Или же вовсе целые отрасли должны умереть, например горно-обогатительная. А ее место в формировании ВВП займет, скажем, электронная коммерция. В периоды таких глобальных структурных перемен нужен огромный прилив капитала. Нужно не один конвейер на заводе обновлять, а новый завод строить. Нужно создать инвестиционные механизмы, когда капиталы поступают в наилучшие проекты, которые приносят прибыль. Эта прибыль позволяет улучшить инвестиционный потенциал последующего года. Китай начинал с игрушек и ниток. Это был быстрый оборот. Затем средства стали вкладывать в более наукоемкие производства. А мы деньги пускаем неизвестно куда, они приносят в лучшем случае небольшую прибыль, а чаще вообще ничего не приносят. И наш ресурс, наши возможности не расширяются, а только уменьшаются. Почему в Китае $200 млрд иностранных инвестиций в год? Потому что собственный капитал крутится и вкладывает деньги. А инвесторы бегут туда: дайте и нам немножко заработать!
Как будет развиваться экономика в 2011 году?
В.Л. Год будет сложным в инфляционном плане. Разговоры о квотах на экспорт спровоцировали уменьшение площадей, засеянных озимыми: селяне не знают, сгниет это все или им разрешат все-таки вывозить. Сокращение посевов автоматически приведет к удорожанию молока и мяса, дополнительным фактором в данной тенденции станет повышение стоимости топлива. Цены на продовольствие поползут вверх еще быстрее в ожидании плохой уборочной кампании. К этому добавится еще и рост мировых цен на продукты питания. Мировые цены на хлопок уже выросли на 40%, значит неизменной останется только стоимость секонд-хенда, остальная импортная одежда подорожает.
Восстановится спрос на машины, компьютеры, телевизоры. Это значит, что цены, которые сейчас держатся на данные и многие другие товары, с увеличением спроса пойдут вверх. В конце концов, если мы уложимся в годовой рост цен на уровне 15%, это будет очень хороший результат для страны. Выиграет от этого только бюджет. Потому что чем выше цены, тем больше доходы госказны. Что позволит Кабмину отчитаться о выполнении бюджета. И неважно, что это будет достигнуто, в том числе и за счет сокращения реальной зарплаты. Кроме того, при более высокой, чем запланировано, инфляции не сможет достичь прогнозных параметров и реальный ВВП. В лучшем случае нацпродукт покажет прирост в рамках статистической погрешности.
