Механик… голубых кровей
В феврале 1872 г. в Киеве на Бибиковском бульваре (ныне бульвар Тараса Шевченко) торжественно был открыт монумент. В конце ХIХ ст. впервые в Российской империи киевляне увековечили память не властителя, не сановника, не полководца, а предпринимателя, наладившего честный и успешный бизнес (о чем свидетельствовали слова на пьедестале: "Полезной деятельности графа Алексея Алексеевича Бобринского"). Любопытно, что до своего бронзового воплощения граф в Киеве-то и не жил. Зато результаты его деяний особенно ярко проявились именно здесь, став мощной движущей силой развития города во второй половине ХIХ в.
Семья, в которой родился Алексей Бобринский, была более чем необычной. Отец будущего предпринимателя Алексей Григорьевич Бобринский (раньше употреблялось написание "Бобринской") был внебрачным сыном Екатерины II и ее знаменитого любовника Григория Орлова и воспитывался в семье доверенного царедворца. Екатерина же обеспечила сыну богатое будущее, отписав на него два обширных имения под Тулой — Спасское-Бобрики и Богородицк. Едва начав ходить и разговаривать, дитя любви уже владело десятками тысяч десятин земли, тысячами душ крепостных. Когда Алексею минуло 12 лет, он был официально наречен фамилией Бобринский — от названия имения. В дальнейшем, окончательно предпочтя Орлову Потемкина, августейшая матушка несколько охладела к взрослеющему Алексею. Впрочем, отчасти он и сам был в том виноват. Вместо того, чтобы делать карьеру, юноша увлекся азартными играми и женщинами, проматывая громадное по тем временам содержание — три тысячи рублей в месяц. На время Екатерина даже запретила ему въезд в Петербург. Зато император Павел, воцарившийся после смерти матери, был милостив к молочному брату и пожаловал его графским титулом.
Первый граф Бобринский умер в 51 год. После него остались дочь и три сына. Мария Бобринская в замужестве стала княгиней Гагариной. Самым известным во втором поколении графов Бобринских оказался старший из братьев — Алексей Алексеевич. Образование он получил в лучшем по тем временам военно-учебном заведении — петербургском Училище колонновожатых при Главном штабе. Но служил недолго. Его больше интересовали экономика и сельское хозяйство. "Полигоном" для первых шагов отставного ротмистра Алексея Бобринского на новом хозяйственном поприще стало поместье в селе Михайловском возле Богородицка.
Впрочем, яркая личность графа нуждалась в более масштабной реализации. Он вернулся в столицу империи и в 1832 г. поступил на службу в Министерство финансов. Министр — граф Егор Канкрин — довольно скоро обратил внимание на талантливого сотрудника. Бобринскому доверяли разработку ответственных финансовых вопросов. Не ограничиваясь теоретическим анализом, молодой чиновник стремился ознакомиться с прогрессивными течениями в предпринимательстве на собственном опыте. И это способствовало быстрому подъему ряда перспективных отраслей России.
Уникальные результаты, которых добивался граф Бобринский в разных сферах деятельности, связаны с особенностями его натуры. Об этом, пожалуй, лучше всех сказал его хороший знакомый — известный поэт пушкинской поры, князь Петр Вяземский, написавший в отклике на смерть Алексея Алексеевича Бобринского: "Всякая новая мысль, открытие, новое учение — политическое ли, финансовое, социальное, гигиеническое — возбуждало в нем тоску и лихорадочную деятельность любопытства. Ему непременно нужно было вкусить от всякого свежего плода… Ему недостаточно было бы, подобно Колумбу, открыть одну Америку; он хотел бы открыть их несколько… В нем был избыток любознательности, пытливости и деятельности".
Эти черты характера графа Бобринского отчетливо вырисовались в тот период, когда Российская империя открывала для себя новинку — железнодорожный транспорт. Как это нередко бывает, количество скептиков намного превосходило количество энтузиастов. Говорили, что железные дороги нерентабельны, неудобны, не выдерживают больших нагрузок и т. п. С такими настроениями столкнулся венский профессор Франц Антон Герстнер, обратившийся в 1835 г. к царю Николаю I с предложением наладить в России железнодорожное сообщение. А для пробы — построить небольшую трассу.
Самодержец, как известно из истории, согласился, разрешив для начала строительство опытной 27-километровой дороги из Петербурга в Царское Село и далее до Павловска. Правда, заметил, что вряд ли Герстнер найдет "довольно капиталов, чтобы начать столь огромное предприятие". Действительно, казна не предполагала принимать на свой счет рискованный эксперимент. А составить акционерное общество с капиталом в 3 млн руб. при откровенном общественном недоверии представлялось проблематичным.
Тут-то на сцену и вышел граф Бобринский. Решительно и последовательно он выступил в защиту нового проекта. Именно Бобринский стал единственным из российских влиятельных лиц, кто вошел в число основателей акционерного общества (совместно с Герстнером и двумя зарубежными негоциантами). Граф вложил сюда 250 тыс. руб. личных средств — по тем временам колоссальное состояние. Мало того: в саду собственного петербургского дома он проложил рельсовый путь и поставил на него платформу с грузом без малого 10 т. Чтобы каждый смог убедиться — рельсы не боятся нагрузок. И потенциальные акционеры дрогнули. Удалось реализовать не только основной пакет акций, но и дополнительную эмиссию в полтора миллиона. После того, как в 1837 г. первая дорога была сдана в эксплуатацию, акционеры стали получать реальные дивиденды на свои паи — 10 % и более в год, что существенно превышало государственную ренту.
После этого через просторы империи стали активно прокладывать рельсовые пути. Значение густой сети сообщений для отечественной экономики невозможно переоценить. Недаром киевский монумент первопроходца в этом деле — Алексея Бобринского — установили у поворота к вокзалу, причем бронзовый граф на пьедестале попирал ногою рельс. Любопытно, что первый поезд пришел в Киев в 1869 г., когда министром путей сообщения был сын Алексея Алексеевича — граф Владимир Алексеевич Бобринский.
На пике интереса к транспортным проблемам аристократ-новатор занялся еще одной отраслью, пребывавшей в стадии становления, — производством свекловичного сахара. В этом деле граф Бобринский оказал наиболее весомые услуги Киеву и Киевскому региону.
Еще в начале 1830-х в селе Михайловском действовал свеклосахарный завод. А затем граф обратил свой взор к более подходящей для нового бизнеса местности — Киевской губернии, — и в 1838 г. основал Смелянский сахаро-песочный завод на свекловичном сырье.
Статистические описания тех лет свидетельствуют, что на устройство предприятия было затрачено 434 тыс. руб. серебром. Ежегодно 2200 работников производили до 250 тыс. пудов сахара. С каждого пуда владелец получал, по крайней мере, рубль чистой прибыли. Такая высокая рентабельность побуждала графа вкладывать средства в дальнейшую модернизацию производства и устройство следующих заводов, а государственных мужей он призывал поддержать перспективную отрасль кредитами и таможенными тарифами. В результате удалось добиться отпускной цены на свекловичный сахар-песок по 4 руб. за пуд, тогда как ввозимый из-за границы тростниковый сахар стоил 4,5 руб. плюс пошлина, доходившая до 3,8 руб. Востребованность свеклосахарного производства привела к тому, что к середине 1870-х только в Киевской губернии работали 75 сахарных заводов.
Впрочем, рискованный момент все же был. В 1856 г. правительство снизило ставку таможенной пошлины на ввозимый сахар-песок с 3,8 до 3 руб. за пуд. Сказывалось влияние идей фритредерства — популярного в ту пору на развитом Западе учения о свободном рынке без государственного вмешательства. И тогда Алексей Бобринский написал брошюру о вреде фритредерства в отечественных условиях. Он разъяснил, что российская экономика переживала "период ученичества", то есть время созревания "сознательного разумения" — общественного интеллекта, который, по убеждению графа, представлял собой реальную ценность. В пореформенной (после 1861 г.) атмосфере созидательные силы непременно должны были проявиться, считал граф, но с условием, что "в организме государственного строя не будут проявляться тлетворные дуновения Запада" и "бюрократическая власть будет низведена на ту степень влияния, вне которой она, вместо того, чтобы приносить пользу, приносит вред". И тезисы графа Бобринского были учтены в дальнейшей та- моженной политике.
Со временем в свеклосахарный бизнес Юго-Западного края, тяготевшего к Киеву, включились целые кланы видных промышленников — Терещенко, Бродские, Харитоненко. В Киевской, Подольской и Волынской губерниях сосредоточилось 56% свекловичных площадей и производилось больше половины всего отечественного сахара. Киев стал признанной "сахарной столицей" империи. Именно здесь находилось правление Всероссийского общества сахарозаводчиков. Председательствовали в нем, как правило, представители семейства графов Бобринских. Позитивная роль "сахарного фактора" в бурном развитии Киева конца XIX — начала ХХ в. не подлежит сомнению.
Правда, тогдашние успехи свеклосахарной промышленности края уже в наши дни подчас оцениваются чрезмерно. Иногда можно слышать, что "Украина кормила сахаром Европу". На самом деле, европейский сахарный рынок насыщали преимущественно западные страны — скажем, Германия производила почти в полтора раза больше свекловичного сахара, чем Россия. К тому же урожайность свекловичных плантаций в Юго-Западном крае вдвое уступала западноевропейским. Однако на внутренний рынок Киевский регион поставлял до 1 млн т сахара в год, и этот продукт расходился по всей необъятной империи.
Говоря словами князя Вяземского, Алексей Бобринский дал сахарному делу "размеры и важность государственной промышленности". При этом новатор доводил до совершенства буквально каждое звено аграрнопромышленной цепи сахарного производства: вводил "рациональное хозяйство", делал "опыты над удобрением" и заботился "о возвращении почве остатков сахарного производства". Об этом поведал в дни открытия памятника Бобринскому в Киеве Павел Чубинский (в наши дни он известен как автор слов национального гимна "Ще не вмерла Україна", но для современников был, прежде всего, крупным статистиком, секретарем Киевского отделения Императорского русского технического общества). Понимая, насколько важна обработка полей, граф собственноручно изобрел целый ряд земледельческих орудий: его плуги и свекловичные сеялки вошли в употребление повсеместно.
Исследователи предпринимательской деятельности Бобринского поражаются, сколь скрупулезно этот человек умудрился за весьма короткое время изучить различные элементы свеклосахарного бизнеса и достичь в нем решающего прогресса. По словам современника, "граф был и химик, и механик, и технолог; нередко работал на заводах как мастеровой, ходил за плугом как земледелец, копал землю и садил как садовник".
Наконец, поскольку граф Бобринский по натуре своей был отзывчив и щедр, его предприятия стали образцом социальной помощи, — при них обустраивались бесплатные больницы для рабочих, школы для их детей. Поэтому имя Бобринского связывают еще и с зарождением меценатства в Киевском крае.
Многогранные заслуги графа позволили благодарным горожанам добиться у императора соизволения установить "не-политический" монумент. Его возвели исключительно на пожертвования почитателей Алексея Алексеевича. Увы, памятник не сохранился. В 1920 г. изваяние Бобринского, закутанного поверх гражданского платья в римскую тогу — символ античных добродетелей, — навсегда покинуло пьедестал и впоследствии, судя по всему, было переплавлено.
