Виталий Немилостивый: "Фонд госимущества ведет себя некорректно, когда втихую переписывает условия инвестиционных договоров"
Член Специальной контрольной комиссии Верховной Рады по вопросам приватизации — один из немногих, кто называет приватизацию под инвестиционные обязательства лучшим способом передачи госсобственности в частные руки. Правда, при одном условии — жестком контроле над выполнением собственником взятых на себя инвестобязательств.
Почему вы выступаете за приватизацию под инвестиционные обязательства?
— Основная цель приватизации должна сводиться не к тому, чтобы за счет проданных объектов наполнять государственный бюджет. Потом эти деньги проедаются и тратятся на какие-то социальные выплаты, которые всем нравятся, но которые не дают никакого развития экономике: не создаются новые рабочие места, не модернизируется производство и так далее.
Я за то, чтобы предприятия продавались даже за одну гривню, но под инвестобязательства. Только чтобы эти инвестобязательства вели к развитию той или иной отрасли экономики, к модернизации предприятия, к сохранению и созданию рабочих мест.
Что, на ваш взгляд, позволяет собственнику безнаказанно не выполнять инвестиционные обязательства?
— Это процедура обжалования в судах результатов приватизации. Сейчас Фонду госимущества в судебном порядке очень сложно расторгнуть договор о приватизации под инвестобязательства. Поскольку те типовые договоры, которые нынче существуют, не конкретные, а слишком общие. Очень многие собственники пользуются этой неконкретностью договора.
Но ведь наверняка ФГИ не может этого не понимать. Какие действия Фонда могли бы исправить ситуацию?
— В договоре, который подписывается между покупателем и ФГИ, должен быть четкий пункт, который говорит о том, что если собственник не выполняет инвестобязательства, то договор считается расторгнутым автоматически. Чтобы потом в процессе суда собственник не мог заявить, дескать, я тут инвестирую, а вы у меня забираете объект.
Ведь бывает как? Новый собственник в суде заявляет, что он должен был инвестировать 100 млн грн., а на деле инвестировал 50. Но раз вы хотите у меня забрать объект, возвратите мне то, что я потратил. У ФГИ не прописано, где он должен взять эти 50 миллионов, и это приводит к тому, что Фонд не может эффективно реприватизировать предприятие. Чтобы такого не было, в договорах нужно четко указывать, что невыполнение инвестобязательств влечет не только отмену результатов приватизации, но и конфискацию всего, что собственник потратил после приватизации.
А как же конъюнктура рынка, ее изменение разве не может влиять на условия выполнений инвестобязательств?
— Если мы говорим о серьезных инвестиционных проектах, они не рассчитаны на полгода или год. В базовых отраслях экономики технологии создаются не на год, два или три. По немецким стандартам — это минимум 5 лет. После этого может происходить модернизация оборудования. Я был на многих предприятиях и в Европе, и в других частях света, поэтому могу с уверенностью об этом говорить. Если грамотно составлены инвестпроект и его технологическое решение, они не теряют своей актуальности минимум 10 лет.
Весь контроль инвестиционных обязательств нынче завязан на Фонде госимущества. Он справляется с этим направлением?
— Вы знаете, в этом году на заседании Спецкомиссии ВР по приватизации мы приняли решение, что Фонд госимущества ведет себя некорректно. Это касается как раз вопроса инвестиционных обязательств, когда Фонд втихую переписывает условия инвестиционных договоров. На наш взгляд, он обязан согласовывать это как минимум со Специальной комиссией ВР по приватизации.
Если в следующий раз ФГИ сделает это, не поставив нас в известность, мы обратимся в Генеральную прокуратуру. У нас есть определенные полномочия в этом плане, и мы хотим ими пользоваться.
