Украина как "кипящий котел". Гастроли капеллы Тычины и Стеценко в эпицентре антибольшевистских восстаний

В турне по Правобережной Украине, охваченной крестьянскими антибольшевистскими восстаниями, Украинская капелла или Капелла Днепровского кооперативного союза (Днепросоюз), которой руководил выдающийся украинский композитор Кирилл Стеценко, отправилась из Киева. Об уровне авторитета руководителя капеллы свидетельствовали слова, сказанные в конце октября 1920-го Николаем Леонтовичем, автором всемирно известного "Щедрика" — одного из репертуарных произведений капеллы: "Кирилл Григорьевич известен везде, в Лондоне его знают, и все его любят".

Во времена Украинской революции Кирилл Стеценко был известным музыкантом, композитором и дирижером, который поддерживал процессы украинского государства, сотрудничал с Симоном Петлюрой и даже руководил хором на День воссоединения 22 января 1919 г.. на Софиевской площади. Также Стеценко был православным священником, даже протоиереем, сторонником восстановления УАПЦ, поэтому во время гастролей иногда венчал новобрачных и служил молебны в церквях на украинском языке, чем, по мнению представителей местных украинских православных общин, сыграл важную роль в их развитии.

Кроме музыкантов в составе капеллы в роли своеобразного летописца находился известный украинский поэт Павло Тычина, от мыслей которого, правда, уже веяло советским духом. Об этом свидетельствовали записи в дневнике, которые, кроме описания гастролей капеллы, содержали еще и анализ общественно-политической ситуации на Правобережной Украине осенью 1920-го. Путешествия капеллы продолжались с 8 сентября по 10 ноября 1920 года, то есть произошли во время вспышки антибольшевистского повстанческого движения. Тычина писал, что Украина напоминала "кипящий котел", "по оврагам гуляли банды", особенно опасным ему казался Холодный Яр: "это база банд и туда не доходит никакая власть".

Маршрут капеллы действительно был опасным: Киевщина, Черкасщина с Холодным Яром, Елисаветчина, где крестьяне подняли большое антибольшевистское восстание, Одесская область — там активно действовал многочисленный и мощный отряд атамана Заболотного, Подолье с крестьянством, которое симпатизировало армии УНР, и поэтому даже отказывалось использовать советские деньги. Настроения украинского крестьянства Тычина тщательно записал в своем дневнике, иногда дискутируя сам с собой, пытаясь запретить себе даже в мыслях "пропагандировать контрреволюцию", которую сам недавно воспевал в стихах "Золотий гомін" и "Памʼяті тридцяти". В частности, 26 сентября 1920 года, находясь в городе Златополь (ныне Кировоградская обл.), что на границе Киевской области и тогдашней Херсонщины, он вспомнил, как чекисты, которые внимательно следили за гастролями капеллы, задержали учителя накануне концерта и своеобразно это прокомментировал:

"Не успели начать, как милиционеры учителя арестовали. На съезде, вероятно, что-то сказал (именно в то время в Златополе проходил съезд учителей, — ред.). "Как же человеку молчать, когда его, что в херсонских степях вырос, хотят в клетку посадить?. — Это что, — ловлю я себя на контрреволюции, — я индивидуализм проповедую?. — Нет, пора уже его уничтожить, пора".

Члены капеллы были предупреждены о "контрреволюции" и "чтобы о политике ни слова", поэтому были очень осторожны в выражении собственных мыслей даже при общении друг с другом. Руководство и администрация капеллы были строго предупреждены чтобы музыканты избегали слова "пан", но по инерции украинские капеланты продолжали его употреблять, например в Елисавете 30 сентября 1920, когда громко на весь вокзал прозвучало:

"Господин староста! — кричит подстаростиха (административная должность во время гастролей, — ред.). — Передайте пани акомпаниаторше… Кирилл Григорьевич к окну отворачивается от возмущения. Кто-то подстаростиху поправляет: Да говорите же вы "товарищ", а не "пани", увидите из-за вас когда-то улопаемся!".

Из дневника Тычины узнаем, что украинские крестьяне отрицательно относились к обращению "товарищ", о чем откровенно говорили музыкантам во время общения: "Да как: вот совсем сопляк, а уже к старику: товарищ. Какой я ему товарищ? Опять же и к попу так же. Подходит бабка: словом, нас так обижают, так обижают! А все потому, что земля богатая".

Уже советский поэт Павло Тычина, который сдерживает в себе бывшего сторонника УНР, но продолжает возмущаться, что некоторые члены капеллы "малоросейничают", то есть общаются на русском языке, спрашивает и одновременно характеризует крестьянина: "Ждите, дед, а чем же вам не нравятся порядки? Дед только рукой машет … Кто он, этот дед: самостийнык, незалежнык? Просто кулак?".

Записи Тычины свидетельствуют о большом недовольстве крестьянства большевистскими порядками из-за "вымогательства" или "обдирства" в украинских селах. "Вымогательством" крестьяне называли грабительскую экономическую политику периода коммунистического строительства.

Поэтому дневник Тычины изобилует упоминаниями об украинских повстанцах, которые донимают большевистскую власть на протяжении всего маршрута странствующей капеллы от Киева в Одесскую область и Подолье. Поэт записал фамилии украинских атаманов, которые осаждали крупные города и станции, разрушали железные дороги, препятствуя движению поездов, а грохот пушек и выстрелов, тела убитых повстанцами красноармейцев сопровождали музыкантов на протяжении всей поездки. Среди других Тычина вспоминал атамана Темную Ночь с Киевщины, Хмару и Квашу на Елисаветчине, но чаще всего атамана Голого, действовавшего на Черкасщине. Симпатии Тычины однозначно на стороне большевиков. Повстанцев он называл "бандитами", лишь однажды использовав слово "повстанец", а в противном случае, рассуждая о маршруте капеллы откровенно высказался, что:

"Лучше где-то пересидеть эти события на Подолье под регулярным войском, а не под капризной властью какого-то батьки атамана, потому что когда мы поедем на Вознесенск, Елисавет, то вы же видели, какой там котел кипит".

Дневник Тычины доказывает, что среди красноармейцев, сражавшихся с украинскими повстанцами в 1920-м, было немало русских, которых он распознавал по языку. В частности, во время гастролей в Елисавете поэт вспоминал как красноармейцев, которые в ожидании концерта читали украинскую газету, насмешило слово "ділянка". В противном случае поэт писал о русскоязычных солдатах и для колорита даже подавал их реплики на русском языке. Большое количество россиян среди красноармейцев не должно удивлять, потому что в 1920-м так называемая российская "интернациональная помощь" для борьбы с "кулацким бандитизмом" в Украину из России прибывала регулярно. Найденные Людмилой Гриневич статистические данные о составе Красной армии в 1920-м свидетельствуют, что в августе расположенная в Украине РККА была сформирована преимущественно из россиян — их там было 995 882 из имеющихся около 1 200 000 человек. Для сравнения: украинцев было 130 914, евреев 28 229, татар и других национальностей — 41 850. Поэтому большевик И. Лапидус был прав, когда писал, что "Советская власть на кулацко-казацких окраинах ничто иное, как военная оккупация, особенно это относится к Украине".

Несмотря на политические убеждения капелантов, их руководства и летописцев, гастроли популяризировали украинское искусство. Репертуар музыкантов состоял исключительно из произведений украинских композиторов: Кошица, Леонтовича, Стеценко, Степного. Перед концертами, которые капелла давала различным слоям общества, Кирилл Стеценко, ее руководитель и вдохновитель, проводил мягкую украинизацию среди слушателей:

"Сегодня, товарищи, капелла Днепросоюз выполнит целый ряд народных песен в художественной раскладке украинских композиторов. Композиторы эти таковы: Лысенко, Кошиц, Леонтович, Верикивский. Вы увидите, как обычная простая-простая мелодия в художественной обработке становится прекрасной жемчужиной…" или "Елисавет отметили первым художественным концертом, посвященным четырем лучшим современным музыкантам — Кошицу, Леонтовичу. Степному и Стеценко".

Мастерство капеллы поражало красноармейцев. "Вот что значит капелла — кто-то говорит за мной. — Вот тебе и советская — второй голос отзывается".

На тот момент уже советский, а не украинский поэт Тычина делает вывод, что для бойцов слово "советский" — это что-то украинское. Полагаем, что солдат, который бросил эту реплику, имел в виду совсем другое, потому что не ожидал услышать от советской капеллы украинскую песню, поскольку не ассоциировал советскую власть с Украиной. Каждый из концертов обязательно завершался выполнением "Заповіту" Шевченко. Во время пения зал вставал, а военные обязательно должны были держать под козырек. Тычина вспоминал, как красноармейцы, наверное, украинцы по национальности переспрашивали, будет ли капелла петь "Заповіт", а в другом случае воин, не державший под козырек во время исполнения песни, получил замечание и немедленно исправился.

В 1920-м большевики использовали популярность Тараса Шевченко среди украинцев в своих целях, прославляя его как "пролетарского поэта". В противоположность запрещенному украинскому гимну "Ще не вмерла Україна" они позволяли "Заповіт", который с 1918 года выполняли даже на Всеукраинских съездах советов.

Иногда концерты капеллы имели интересные последствия, например в Елисавете, когда возвращаясь из выступления мимо корпуса кавалерийской школы, музыканты услышали пение красноармейцами "Заповіту".

"Мы останавливаемся, слушаем. Голоса хорошие. Вероятно, украинцев много между конницы. А может, под влиянием наших концертов разошлись", — размышлял Тычина.

Ни одно выступление не обходилось без легендарного "Щедрика" Леонтовича, которого музыканты почтили концертом в Тульчине. Перед исполнением одной из песен Стеценко отметил: "Мы поем песни известного композитора Леонтовича, который живет в Тульчине. Позвольте, товарищи, вызвать его сюда на эстраду для выявления той радости, которую он нам всем дал".

В течение турне выступления капеллы, которые в основном были платными, пользовались успехом как у зрителей, так и у критиков. Аншлаги, аплодисменты, крики "Бис!", почетный караул, слова благодарности от публики сопровождали капеллу в течение всего пути гастролей. Тычине удалось даже попасть на благоприятный отзыв о концертах от настоящего музыкального критика. В статье под оригинальным названием "Пролетарское искусство. Концерт киевской украинской капеллы" автор отметил: "Хор в каждой выполненной песне подает образно завершенный образец, обозначенный ярким контрастом едва уловимого и могучего f мужских голосов". Тычина, который при желании мог усилить капеллу как певец, так как пел в церковном хоре и закончил Черниговскую духовную семинарию, где и познакомился со Стеценко, отметил: "Рецензент немного разбирается в музыке".

Дневник поэта-хрониста воспроизводит также атмосферу помещений, в которых проходили концерты и подчас весьма оригинальное поведение публики:

"Третий звонок. Публика спешит на места. В зале темно, только черный занавес светит миллионом маленьких звездочек. Курят, кажется, все, несмотря на многочисленные объявления на стенах о курении и семечках. Дышать нечем. Семечки тоже щелкают. В антракте все начинают кашлять, не могу удержаться и я. То вверху с обеих сторон форточки пооткрывали, и сквозняк беспрепятственно гуляет по залу … Голова болит от дыма …".

В свободное от концертов время Стеценко как православный архиерей проводил богослужения в украинских церквях, о чем Тычина, который в 1920 г. колебался между атеизмом и язычеством, не писал, зато о таких случаях известно из других источников. В частности, сторонники УАПЦ в Елисавете (ныне Кропивницкий) упоминали о том, как Стеценко "благовествовал о нашей церкви и положил основу для нашего прихода".

Последнюю запись во время гастролей Тычина сделал 3 ноября 1920-го в Козятыне. Он был довольно лаконичным: "Я заболел".

Несмотря на то, что капелла выступала под красным флагом советской власти, это была хорошая популяризация украинского искусства. Благодаря удачному репертуару, который удовлетворял как изящный музыкальный слух художников, так и демократическую публику, аудитория убедилась в хорошей профессиональной подготовке певцов, высоком уровне выполнения двух разножанровых программ. А для украинского населения городов Правобережной и Южной Украины, прежде всего Елисавета, Вознесенска, Одессы, концерты украинской капеллы символизировали подъем национальной идеи в преимущественно русскоязычной городской среде края.

Это были первые и последние гастроли капеллы Кирилла Стеценко. В октябре 1921 года он еще успел принять участие в Первом Всеукраинском Церковном Соборе, который подтвердил автокефалию УАПЦ. А весной 1922 года, когда в Украине свирепствовали эпидемии, причащая больного крестьянина, Стеценко заболел и умер 29 апреля 1922 в возрасте 39 лет.