Осторожная неоднозначность. Как тайваньские выборы отодвигают перспективу войны с КНР

Выборы на Тайване проходят в один тур – побеждает кандидат, набравший простое большинство голосов. Лай Цзин-Те, действующий вице-президент Тайваня, получил поддержку 40,1% от общего числа голосовавших. Хоу Ю-и, кандидат от партии Гоминьдан — 33,49%, а Ко Вэнь-цзе — кандидат от Тайваньской народной партии (ТНП) и бывший мэр Тайбэя — 26,45%. Явка избирателей составила чуть более 71%. 

Таким образом, пост президента Китайской Республики остался за ДПП на третий срок подряд. Лай займет место Цай Инь-Вэнь, пробывшей на этом посту два срока – разрешенный по закону максимум, а его место займёт Сяо Би-хим, бывший главный посланник Тайваня в США. Госсекретарь Энтони Блинкен уже поздравил Лая с победой, заявив, что США рассчитывают на продолжение сотрудничества с руководством Тайваня. МИД КНР в ответ выразил протест, сочтя поздравление нарушением принципа "одного Китая".

 Но, при ближайшем рассмотрении победа сторонников независимости от коммунистического Китая выглядит не столь уж и триумфальной. Лай, как ни крути, не набрал абсолютного большинства голосов. Зато на парламентских выборах, проходивших одновременно с президентскими, первое место занял Гоминьдан. И не просто стал первым, а существенно улучшил результат 2020 года, получив на 14 мест больше – 52 против 38 (из 113). ДПП получила 51 место, всего на одно меньше, но всё-таки оказавшись второй. К тому же, она получила на целых десять мест меньше, чем было у неё в 2020 году. Причины, в основном, экономические – за два срока к правящей партии накопилось множество претензий. Отчасти справедливых, отчасти обусловленных общей экономической ситуацией в мире, но всё равно связываемых в сознании избирателей с её правлением. У ТНП — 8 мест (+3), два места получили независимые кандидаты.

На Тайване существует полупрезидентская система правления, при которой парламент (Legislative Yuan) может не утвердить назначенного президентом премьера, а президент в ответ может либо предложить другую кандидатуру, либо распустить парламент, назначив новые выборы. Едва ли дело дойдет до открытого противостояния – Тайвань все же не Россия 1993 года. Кандидатуру премьера почти наверняка согласуют на закрытых переговорах, договорившись с ТНП. И, тем не менее, если в предыдущих двух парламентах у ДПП было монобольшинство, то, сейчас, чтобы утвердить правительство, ей придется искать поддержку на стороне. А также думать о перспективах выборов 2028 года и о том, как приостановить падение своей популярности. Потому что, хотя большинство населения и поддерживает отделение от материкового Китая, — ТНП, пусть и лавирует, скорее за него, чем против, есть, однако, и повседневные проблемы, чисто экономического плана.  

Несомненным плюсом прошедших выборов станет то, что их результаты позволят снизить градус конфликта между КР и КНР, дав при этом возможность обеим сторонам сохранить лицо. Пекин получил утешительный приз в виде первого места Гоминьдана на выборах в парламент и сможет теперь говорить о том, что идея возврата в материковую гавань мало-помалу побеждает, благодаря мирным – или относительно мирным, — усилиям КНР. А коли так, нет смысла и воевать, а нужно продолжать действовать методами мирного убеждения. В свою очередь, Лай, а также будущий премьер, смогут говорить о том, что демократический Тайвань не может не принимать во внимание мнение сторонников партии, получившей в парламенте наибольшее число мест.

Как следствие, первые послевыборные заявления, прозвучавшие с обоих сторон, оказались довольно мирными. Лай выразил надежду, что в Пекине смогут понять стремление тайваньцев к демократии. На самом деле, конечно же, и не смогут, и не захотят, но можно ведь и помечтать, тем более, чувствуя за спиной поддержку США. В Пекине заявили, что будут решительно противостоять любым действиям, направленным на достижение независимости острова, а также и вмешательству внешних сил в ситуацию, которую Китай считает своим внутренним делом, но, вместе с тем, будут работать с политическими партиями и всеми слоями общества Тайваня для содействия мирному сотрудничеству.

В действительности, с поддержкой независимости среди тайваньцев все обстоит немного сложнее. В этой теме есть три основных проблемы: возрастная, цены вопроса и идентификационная.

Отношение тайваньцев к независимости сильно коррелирует с их возрастом. Среди молодежи больше сторонников полного отделения от КНР, чем среди людей старшего поколения. Это естественно – молодежь привыкла к де-факто независимости и к немыслимой в КНР свободе, и иной жизни не желает. О ситуации в КНР тайваньцы осведомлены очень хорошо, и в большинстве своём относятся к материковым реалиям, по меньшей мере, прохладно. Иной вопрос, что у многих переселенцев из последней волны, связанной с падением власти Гоминьдана на материке, на другом берегу пролива осталась родня. Но от поколения к поколению связи с ней, естественно, слабеют. Очень уж по-разному живут люди в КНР и КР.

Далее, на восприятие ситуации влияет страх войны. Даже если Тайвань с помощью США отобьётся от нападения с материка, это обойдется ему очень дорого. Между тем, тайваньцы, как это обычно и бывает в демократических странах, высоко ценят свои жизни. Во всяком случае, они ценят их значительно выше, чем обитатели неомаоистской КНР, которых, к тому же, в 50 раз больше. Как следствие, даже самые твердые сторонники независимости предпочли бы идти к ней сугубо мирным путем, а если это сейчас невозможно — сохранять неопределенный статус-кво как можно дольше, в надежде, что окно возможностей в какой-то момент откроется. Эта логика и обуславливает сдержанность Тайбея, который мог бы отвечать на вооруженные провокации Пекина значительно резче, но не делает этого.

И, наконец, имеется проблема отдельной от Китая идентификации тайваньцев. Лозунг "мы один народ" – любимый инструмент Пекина. Тайбей же, в свою очередь, культивирует все возможные отличия, во всех областях жизни, от особенностей написания иероглифов до ресторанных меню. Тем не менее, в единый нацпроект, отличный от китайского, всё это пока укладывается с большим трудом – уж больно разные получаются кирпичики. При этом менталитет тайваньцев, несомненно, уже западный, они очень сильно отошли от материкового Китая, но нацбилдинг всё-таки ещё не завершен, даже вчерне. Как следствие, в ход идёт буквально всё: и история Тайваня как японской колонии, развивавшейся отдельно от Китая, притом, как в отрицательной, так и в положительной трактовке этого факта, и сопротивление японцам – так, современная ТНП позаимствовала название у партии Чан Вэй-шуя, созданной в 1927 году для противостояния японскому фашизму – что, к слову, вызвало недовольство и потомков Чан Вэй-шуя и руководителей фонда его имени. И сложный национальный состав Тайваня, где помимо китайцев- хакка, живших на Тайване веками, присутствуют и потомки первой волны переселенцев из Фуцзяни, и второй волны – беглецов от коммунистов со всего материкового Китая, и, наконец, малайско-полинезийские автохтоны "гаошань", жившие там ещё до первых китайских поселенцев, и отчасти сохранившие собственную идентичность. Таковых, правда, всего около полумиллина из 23,5 млн. жителей острова, но 85% современных тайваньцев – потомки смешанных браков между всеми этими группами. Впрочем, культурное влияние одной из групп зачастую оказывается преобладающим в разных областях острова, что самым непосредственным образом сказывается на результатах выборов. Очевидно, что притяжение к Китаю будет сохраняться до тех пор, пока собственный национальный проект Тайваня не приобретет хоть сколь-нибудь законченный вид.